Анхель де Куатьэ - Убить шамана

Семь Скрижалей, пять Печатей… Теперь — шестая. Кажется, автор уже и не способен удивить нас. Но он ведь и не хочет нас удивлять. И, видимо, именно поэтому мы снова и снова переживаем потрясение, читая каждую его новую книгу.

«Убить шамана» — произведение завораживающее, гипнотизирующее, вводящее в транс. Это страшная экскурсия в безумие, путешествие в ад сумасшествия, какого литература еще не знала.

Книги о безумии, разумеется, были, равно как и авторы, страдавшие душевными заболеваниями. Все было. Но такой высокой ноты искренности, трагизма, такой остроты чувства и обращенности к читателю — нет.

«Убить шамана» — книга об экзистенциальном кризисе. Не случайно в Прологе автор вспоминает основателя экзистенциализма — Серена Кьеркегора, человека, выбравшего духовный поиск своей целью, отправившегося в путь и — не выдержавшего испытаний.

Экзистенциальный кризис — это переломный этап, без него невозможно, немыслимо никакое развитие. И странно ли, что человек, осуществляющий духовные поиски, в какой-то момент оказывается на гребне пронзительного страдания и одиночества?

Нет. Не странно. Но как пережить эту боль? Не ожесточиться и не наломать дров? Здесь, в этой точке, — момент истины, момент переосмысления всего, всей своей жизни, всех поступков, а главное — самой цели своего существования.

И вот главный вопрос: понимаем ли мы с вами, что больны целью? Да, каждый из нас?.. Мы не живем «своим умом», не принадлежим самим себе, боимся оказаться «такими, как все», не видим в себе Другого. И все мы ждем чуда… Даже те, кто в него не верит.

Все это симптомы «болезни целью». Она — великая и величественная, часто неосознанная — манит, притягивает и… лишает нас жизни. Жизни — подлинной, настоящей. Она туманит взор, обещая будущее счастье, обретения и победу. Но это ее блеф.

И мы сами того не замечаем, как на пути к своей цели теряем истинную веру, подлинное доверие, настоящую любовь и искреннюю дружбу. И не видим, что все это на самом деле не теряется, — мы сами приносим в жертву самое важное, ценное, дорогое…

И автор предупреждает нас: в цели есть парадокс — когда ты знаешь «как», ты дальше от цели, чем можешь себе представить. Боюсь, немногие отдают себе в этом отчет, но после прочтения его новой книги это начинаешь отчетливо понимать.

Счастье открывает нам свои двери, когда мы готовы потерять — без всякой надежды на обретение. Тогда мы обретаем, не ожидая что-либо приобрести. Таков внутренний смысл этой загадочной и потрясающей книги Анхеля де Куатьэ о шестой Печати.

Если бы автор хотел удивить нас, то у него, наверное, ничего бы не вышло. Но он не хочет. Он лишь с предельной открытостью позволяет нам соучаствовать его духовным поискам. И этого довольно. В этом его великий дар нам — от сердца к сердцу.

Издатель

Андрей рассказывал нам об исследованиях феномена одиночества. Психологи проводили специальные эксперименты, изучая эту «проблему», и пришли к парадоксальным результатам. Человек — социальное существо, общение ему необходимо, иначе он сходит с ума. Но отсутствие одиночества — тоже проблема. Если человек длительное время не может оставаться в одиночестве, он тоже погружается в безумие.

В отсутствие других людей, чтобы заполнить возникший вакуум, человек начинает искать себе хотя бы мнимого собеседника, и в его сознании происходит классическое раздвоение личности. Он начинает общаться сам с собой, говорит с предметами и животными, словно бы те могут ему ответить. А потом в какой-то момент вдруг начинает видеть своего «собеседника». Галлюцинации — явный признак раздвоения личности.

С другой стороны, все мы время от времени нуждаемся в одиночестве. Но парадокс… В отсутствие одиночества с человеком происходит примерно то же самое. Допустим, он заперт где-нибудь с некой компанией, может быть даже в компании друзей, с близкими людьми. И все вроде бы нормально, но вдруг человек начинает испытывать ненависть к окружающим. Странно, необъяснимо, но факт. Ненависть.

Она приходит к человеку, лишенному одиночества, подспудно, незаметно, прокрадывается в его душу через тонкие щелки, едва заметные зазоры и трещинки. Поселяется в нем инкогнито, как болезнетворная, смертоносная бактерия в еще живом и здоровом организме. Дальше она растет, множится и в один прекрасный день выходит наружу. Нет, даже не выходит, а выплескивается, изливается подобно огненной лаве…

Раздражает все. Даже то, что ты любил в человеке прежде, теперь кажется тебе мерзким и отвратительным. И то, как он смеется и о чем говорит, как двигается и как жует. Абсолютно все! Неимоверная, изнуряющая пытка. Хочется вскочить и набить ему морду. И не за что-то конкретное, а просто — за свои муки, за свое «ангельское терпение», за необходимость быть с ним, слушать его и принимать в расчет его чувства.

Ты постепенно начинаешь понимать, зачем он произносит то или иное слово, видишь, что стоит за каждой его случайно брошенной фразой, жестом, мускульным сокращением на лице. Все это не просто так. Он тебе лжет. Лжет постоянно, изо дня в день. Рассказывая о своем уважении к тебе, о признании твоих достоинств, о своей искренности и радости — он лжет. Лицемерие. В каждом слове, в каждой букве.

И в какой-то момент — как вспышка — ты вдруг осознаешь, что это было всегда — эта ложь, этот обман, эта двуличность твоего «друга». Все это было, а ты просто не замечал этого. Ты доверял, любил, верил… А теперь понимаешь — все ложь, от начала и до конца. Ты был искренним, открытым, любящим, а тебя держали за наивного дурака, высокомерно прощая тебе всю твою «природную глупость».

И ты сам начинаешь лгать… Ты уже способен читать его мысли, понимаешь, как он к тебе относится — пренебрежительно, высокомерно. Ты видишь истинные причины его поступков. Видишь, и тебя бросает в дрожь. Пусть даже это плод больного воображения… Но ты кожей ощущаешь отвращение! Это состояние «неодиночества» — как воспаление, как гнойный нарыв, как источник не стихающей внутренней боли.

Люди способны убить друг друга, если слишком долго не могут побыть в одиночестве.

«Человек не может быть один, и он нуждается в одиночестве, — сказал Андрей, подводя итог своему рассказу об этих антигуманных научных экспериментах. Помолчал и добавил: — Знаете, как у Шопенгауэра… Закон дикобразов: "Когда люди вступают в тесное общение между собой, то их поведение напоминает поведение дикобразов, пытающихся согреться в холодную зимнюю ночь. Им холодно, и они прижимаются друг к другу, но чем сильнее они это делают, тем больнее они колют друг друга своими длинными иглами. Вынужденные из-за боли уколов разойтись, они вновь сближаются из-за холода, и так — все ночи напролет". Все ночи напролет…»

«Глупость, — подумал я. — Как еще он не устал петь дифирамбы этой своей психологии? Сколько можно?! Мы вот уже год сидим в центре Гаптена… И ничего. Никаких дикобразов!»

— А к чему ты это рассказывал? — спросил я вслух, едва сдерживая подкатывающее к горлу раздражение. — Намекаешь на что-нибудь?.. На меня, может быть?

Андрей повернулся в мою сторону и искусно изобразил удивление. Хороший артист! Он сделал вид, что не понял моих слов, мол, о чем это ты, Анхель?.. Улыбнулся — кисло, как пойманный на краже мальчишка, зачем-то пожал плечами, мол, он ничего не понимает. И уже через секунду принял свое любимое сосредоточенно-надменное выражение лица — спокойное, непроницаемое, отвратительное.

Держит меня за душевнобольного. Понятно. И видимо, не меня одного. Рассказал нам об экспериментах «по групповой изоляции»… Словно непонятно, к чему он клонит. А мне понятно! Спасибо! Я для него — домашний сумасшедший. Верю в потусторонние силы и сновидения. Ему-то, конечно, только психоанализ сновидений подавай, а кто относится к ним по-другому — того в палату номер шесть.

Гаптен нервно забарабанил пальцами по столу. Дурная привычка. В последнее время меня это стало ужасно раздражать — зачем он это делает? Хочет показать, что переживает, болеет за общее дело? Да уж, он болеет… Конечно! Просто завидует. Он столько лет потратил на свои духовные искания, а тут на тебе — учитель умер, и все. И теперь он превратился в ассистента Данилы. Конечно, удар по самолюбию…

Данила в своем обычном забытьи — что-то себе думает, думает. Путешествие в параллельных сновидениях сказалось на нем не лучшим образом. Раньше он скептически относился к моим рассказам о сновидениях, а теперь понял, что это вовсе не какие-то там фантазии его полоумного приятеля, а истинная реальность! Понял и разозлился. Догадываюсь, что неприятно чувствовать себя проигравшим «исполнителю роли второго плана».