Армана Лану вряд ли нужно представлять советскому читателю. Его роман «Майор Вотрен» вышел полумиллионным тиражом в «Роман-газете», рассказы и статьи печатались в журналах и газетах. Готовится издание книги Лану об Эмиле Золя. Все, кто следит за современной французской литературой, знают бескомпромиссную позицию талантливого писателя в спорах о реализме, о судьбах романа. Идеалы Лану связаны с борьбой человечества за мир, за демократическое устройство общества. Лану ненавидит фашизм и апологетов войны. Он верит в активность человека, в его способность влиять на ход исторических событий. Вот уже многие годы писатель размышляет о жизни и делится своими мыслями с современниками. И он имеет на это право.
Прежде чем стать писателем, Лану прошел нелегкий жизненный путь. Он не смог закончить школу и получил лишь свидетельство о неполном среднем образовании, презрительно именуемом во Франции «элементарным образованием». «Моими университетами, — пишет Лану, — были пригородные поезда, война и плен». Он учительствовал, служил в банке, рисовал этикетки. «Странная война» привела его в лагерь для военнопленных в Вестфалленгофе, и там он научился распознавать врагов и друзей.
Лану пишет много, взволнованно, пишет сердцем. Как и некоторые другие писатели его поколения, прошедшие через огонь второй мировой войны, он постоянно возвращается к тому времени, когда над Европой прошел смерч фашистского нашествия. Но, рассказывая о прошлом, Лану всегда напряженно думает о настоящем, о судьбах человечества во второй половине века. Об этом, по существу, идет речь и в романе «Майор Вотрен», который писатель начал еще во время войны и закончил в 1956 году; и в романе «Свидание в Брюге», посвященном встрече двух друзей — участников Сопротивления, через десять лет после разгрома гитлеровской Германии. О месте писателя в обществе, о его гражданском долге думал Лану, создавая яркую книгу о Золя.
Свои произведения Лану адресует широкому читателю и говорит на языке реализма. Реализм для него — тот ключ к художественному пониманию действительности, с помощью которого открывается истина. Споря с современными модернистами, отрицающими и реализм и самый жанр романа, он называет великие имена творцов, которые утверждали правду в искусстве и прославили испытанное оружие реализма — роман. «Роман, — говорит Лану, — это Гюго, Бальзак, это Диккенс и Золя, это Стендаль… И это Толстой и Горький». Лану отрицает так называемый «новый» роман, который «отказывается от интриги, атмосферы, идей, действия, характеров, всего, вплоть до самого человека». Преклонение перед великими реалистами прошлого не мешает Лану искать новые художественные средства изображения действительности. Он стремится не повторять того, что уже было когда-то сказано, когда-то сделано. Лану все время ищет. И как бы ни относиться к этим поискам, мы всегда найдем в его лучших романах подлинную жизнь, озаренную мыслями писателя, раздумьями, порою горькими, но неизменно глубокими и искренними.
Это можно целиком отнести к роману «Когда море отступает», вышедшем в 1963 году.
Действие романа относится к лету 1960 года. Участник высадки войск союзников в Нормандии, канадец Абель Леклерк решает провести свой отпуск в местах, где он когда-то сражался. С ним едет Валерия Шандуазель, молодая женщина, потерявшая в Нормандии своего жениха — Жака. Она едет в Нормандию, чтобы преклонить колени перед могилой Жака, героя, отдавшего жизнь за освобождение Франции. У Валерии свое представление о войне, о подвиге возлюбленного, и только Абель знает, что никакой могилы Жака нет, что погиб он нелепой смертью, что ничего героического в его поступках не было. Абель смутно представляет даже то место, где умер Жак, и вместе с Валерией долгое время тщетно его разыскивает. Вот и весь сюжет, которого иному писателю хватило бы на небольшой рассказ. Однако Лану написал роман. Чем же заполнил писатель многие страницы своего произведения, какие мысли и чувства заставили его в мельчайших подробностях рисовать картины прошлого и настоящего?
«Когда море отступает» — это роман о войне и мире, о смерти и жизни, о рабстве и свободе, о прошлом, настоящем и будущем. Эпиграфом к роману Лану взял слова итальянского писателя Курцио Малапарти: «Я не знал, что для тех, кто сражался, война никогда не отходит в прошлое». Так случилось и с Абелем. Минуло шестнадцать лет, с тех пор как он пересек Ламанш и высадился во Франции, шестнадцать мирных лет, заполненных мелочными заботами о существовании. Срок, казалось бы, немалый, но Абель все эти годы не мог заглушить в себе воспоминаний о войне, о Жаке, о тысячах и тысячах юношей, погибших от немецких мин, снарядов, авиабомб. Изредка ему удавалось лишь «замазать» в своем сознании эту трещину, но она появлялась снова и снова. И тогда «жизнь его рушилась, как нормандские домики, которые выдерживали бомбежки и вдруг обваливались от дуновения безобидного ветерка». После войны он долго лежал в госпитале, не мог устроиться на работу, довольствовался случайными заработками. Жизнь в Квебеке бурная, сумасшедшая, не оставляющая времени на раздумья, но и там, у себя на родине, он не мог уйти от воспоминаний. Они оживали непрестанно, заставляли его испытывать страх перед жизнью, «сходить с рельс». «Ему ничего не хотелось. Надоело жить».
Абель не герой и не мудрец. По его собственным словам, он всегда «плыл по течению». Но у него есть совесть и скверная привычка думать. Он — это целое поколение молодых людей, познавших ужасы минувшей войны. Теперь у Абеля была работа, ничто не угрожало его маленькому бесцветному благополучию, но война как призрак вставала на каждом шагу его жизни.
Литература двадцатого века уже знала подобных героев — заблудившихся молодых людей, трагически перенесших первую мировую войну и не нашедших себе места в послевоенной жизни. О представителях «потерянного поколения» писали Ремарк, Хемингуэй, Олдингтон. Мы узнали их до конца и хорошо запомнили. Абеля многое роднит с этими героями. Как те и другие, он увидел бездну, не нашел точки опоры в настоящем. Порою ему казалось, что во время войны он был даже счастливее, чем потом. «Потом» оказалось не таким уж привлекательным. «Мирное время совсем не так прекрасно, как принято думать», — говорит Абель.
Абель работает на радио, по остроумному его признанию, «бросает слова на ветер». И эта работа кажется ему бессмысленной после того, что случилось, после кошмаров войны, после стольких жертв, принесенных во имя общечеловеческих идеалов. Абель оглядывает места былых сражений и видит сытое довольство людей, обремененных своими эгоистическими помыслами. Они хотят все забыть, так, как если бы ничего не было. Нормандия — край плодородия и изобилия. С давних пор она славится дарами моря, чудесным хлебом, отличным сыром. В городке Арроманше многое напоминает о войне: музей высадки союзных войск, танк «Вими», памятник погибшим, у которого рыбаки сушат сети для лова креветок. О войне напоминают названия улиц — генерала Эйзенхауэра, генерала Монтгомери, генерала Леклерка. У причала стоит баркас «Свобода», недалеко от города расположено кладбище погибших, у горожан сохранились флаги союзных войск, о которых они вспоминают во время празднеств. Но это лишь еле уловимые тени войны, слабые намеки на то, что творилось здесь в 1944 году. Освобожденные живут настоящим и стараются все забыть. Кабачок «Дядюшка Маглуар» в 1945 году переименовали и «Освобождение», сейчас он вновь обрел свое старое название. В Арроманше процветает «Король Жауэн», бывший делароковец, петэновец. За годы оккупации он разбогател, и, хотя ему грозило примерное наказание, Жауэн не только избежал его, но еще приумножил свои капиталы. Неплохо живет в окрестностях Арроманша некая вдова, владелица замка, которая «полсела в кулаке держит». Идеалами обывателей Арроманша стали кальвадос и «возмещение убытков», напускная набожность и откровенный разврат, — холодильник и телевизор. Тут все друг друга боятся, «боятся податного инспектора, не доверяют священнику, учителю, родной матери. Боятся ветра. Дождя. Бога. Женщин. Мэра. Мужчин».
Таковы «освобожденные», воплотившие в себе настоящее. Ради них отдал свою жизнь Жак, рисковал своей жизнью Абель. Под каждым городом Нормандии, под каждым поселком, под каждой деревней погребены города, поселки, деревни, когда-то жившие радостями мирной жизни, погребены вместе с детьми, слепыми бабушками, любимыми кошечками и собачками. У пристани рыбаки вылавливают несметное количество креветок, откормленных трупами убитых. Но всего этого не замечают жители сегодняшней Нормандии, и только память Абеля все обнажает, как морской отлив обнажает дно, когда море отступает.
Абель живет в настоящем и прошлом, и соответственно этому Лану строит свой роман. Рассказу о пребывании Абеля и Валерии в Нормандии сопутствуют сцены из военной жизни. Эти две линии романа все время чередуются, переплетаются, идут рядом. Какая-нибудь незначительная деталь возвращает Абеля к прошлому, и тогда рассказ о настоящем неожиданно прерывается. Перед читателем возникают картины высадки союзников, тяжелые будни солдатской жизни.
