«Специалист по одиночеству»
Писательская судьба Барбары Пим (псевд.; наст, имя Мэри Крэмптон) сложилась не слишком благоприятно. До недавнего времени ее имя было мало известно читающей английской публике, не привлекало оно и внимания критиков. Между тем Б. Пим не новичок в литературе: она начала писать в конце 40-х годов и за последующее десятилетие опубликовала шесть романов. Увы, они почти не имели резонанса, читательская аудитория Б. Пим была весьма скромна. Когда в 1961 году несколько издательств отвергли ее очередной роман, писательница надолго замолчала.
«Открытие» Барбары Пим произошло в 1977 году — после того, как «Кейп» рискнул переиздать ее роман «Превосходные женщины»: вопреки всем ожиданиям он имел большой успех, получил хвалебную прессу. В том же 1977 году «Таймс литерари сапплемент» распространил среди писателей и критиков анкету, главным вопросом которой было — «Кого вы считаете самым недооцененным писателем?» Известный поэт Ф. Ларкин и критик Д. Сесил ответили: «Барбару Пим».
Были переизданы — и на сей раз благосклонно и с интересом прочитаны — ее ранние романы (помимо уже упомянутых «Превосходных женщин», «Сосуд, полный благословений», «Совсем не ангелы», «Ручная газель» и др.). Известность писательницы еще больше упрочил ее новый роман «Осенний квартет», опубликованный осенью 1977 года крупнейшим издательством «Макмиллан». Запоздалое признание стимулировало новые творческие замыслы Пим, но она успела реализовать лишь немногие из них: в январе 1980 года Барбара Пим скончалась.
Чем же объяснить столь крутой поворот в писательской судьбе Б. Пим, столь резкий подъем ее популярности? Только ли капризами и прихотями литературной моды? Причины, разумеется, глубже, и искать их следует в характере литературной и социальной жизни Великобритании последних десятилетий.
В 50-е годы, когда Пим опубликовали свои ранние романы, на авансцене литературной Англии были произведения «рассерженных молодых людей» (К. Эмиса, Дж. Уэйна, Дж. Брейна) и антиколониальный роман (Д. Стюарта, Б. Дэвидсона, Дж. Олдриджа) — эти произведения отражали глубокие социальные противоречия, сотрясавшие страну, болезненный процесс изживания ею прочно укоренившегося «имперского комплекса». Романы Пим казались тогда слишком камерными, далекими от злободневных проблем. Не нашлось им места и в «разболтанные» («swinging») 60-е годы с их культом вседозволенности: книги Пим посчитали слишком «старомодными», «деликатными». «Боюсь, то, что я пишу, устарело», — с сожалением констатировала тогда писательница, а позже, в романе «Осенний квартет», она с горечью мимоходом отметит, обозначив одну из тем своего творчества: «положение незамужней, одинокой стареющей женщины не интересует современных авторов».
И вот неожиданно романы Пим вписались в атмосферу Англии 70-х годов: многих охватила «ностальгия» по устойчивым моральным ценностям, прочным жизненным принципам. (Отсюда, кстати, и внимание к писателям прошлого — так называемое «викторианское возрождение».)
Романы Барбары Пим естественно вливаются в мощную многовековую традицию английской нравоописательной прозы с достаточно сильными социально-критическими интонациями. И в первую очередь — Пим и сама не раз признавалась в этом — очевидна ее верность поэтике Джейн Остен, оставившей незабываемые картины быта и нравов провинциального дворянства и духовенства, изображенных с поразительной психологической доподлинностью и наблюдательной ироничностью.
Мир произведений Пим (особенно ранних) — действительно весьма камерный мир, замкнутый пределами сельского прихода, маленькой семьи, небольшого офиса, а то и вовсе крайне узкими рамками одинокого существования. Ее герои — священники, мелкие служащие, одинокие женщины, в первую очередь одинокие женщины. Романы Пим лишены нарочитой занимательности, увлекательно закрученной интриги, более того, сюжеты их крайне просты — настолько, что порой кажется, будто в них ничего не происходит. И однако же, нам удается близко познакомиться с жизнью героев, узнать их характеры, проникнуться их заботами. Секрет в том, что безыскусственную прозу Пим всегда отличала исключительная психологическая точность наблюдений, лаконичность и выверенность деталей и описаний — скромная правдивость, ничего общего не имеющая с банальностью, хотя герои Пим вполне заурядны, а ситуации, в которые они попадают, достаточно обыденны.
В художественном арсенале писательницы есть надежное средство против банальности: порой неуловимая, но всепроникающая ирония, не позволяющая сочувствию, с которым писательница повествует о своих героях, перейти в сентиментальность. В тех же случаях, когда ирония очевидна, можно говорить о критическом исследовании обрисованного писательницей характера.
Из ранних романов Пим наиболее значителен «Превосходные женщины» (1952) — он дает представление об интересующих писательницу темах, о ее характерной героине.
…Милдред Лэтбери, дочь священника, живет одна в своей крошечной лондонской квартирке. Ей за тридцать, и она давно уже не питает никаких радужных надежд относительно своего будущего. Скромная работа (посещение престарелых леди), постоянное хождение в церковь, дружба со священником и его сестрой, участие в благотворительных делах (в основном организация дешевых распродаж и лотерей), чтение по вечерам (главным образом журналов и брошюр на религиозные темы) — таков круг занятий и интересов Милдред. Она понимает, что живет скучной, серой, однообразной жизнью и с иронией зачисляет себя в ряды «превосходных женщин»: достойных, добропорядочных, но малоинтересных, «наблюдателей», а не участников жизни. Порой собственная добропорядочность гнетет героиню: «Добродетели — превосходная вещь, всем нам следует к ним стремиться, но иногда они могут и давить».
Милдред чувствует, что ее существование никчемно, оно лишено даже подлинных страданий, горьких и дорогих воспоминаний. «Для большинства из нас, — говорит Милдред о себе и себе подобных, — жизнь состоит скорее из мелких неприятностей, чем больших трагедий».
Знакомство с четой Нэпьеров, оказавшихся на некоторое время ее соседями — блестящим офицером Рокки и его красивой безалаберной женой, все помыслы которой заняты не домашними заботами, а антропологией, — выбивает Милдред из привычной колеи. Она даже чуть-чуть увлекается обаятельным Рокки, но… «любовь — не моя чаша», признается она сама. Ее роль — помогать другим переживать свои неурядицы, мирить поссорившихся Нэпьеров, помогать им переезжать, читать верстку и составлять указатель для их приятеля Эверарда Боуна, утешать священника Мэлори, когда расстраивается его помолвка, и т. д. и т. п. — то есть оставаться «превосходной женщиной».
Такой же жизнью-пустышкой живут и другие героини Пим, достойные представительницы английского «среднего» класса. И если Милдред хотя бы иной раз задумывается над никчемностью, «бесполезностью», «анонимностью» своего бытия, то Уилмет Форсайт, героиня романа «Сосуд, полный благословений», напротив, приходит к выводу, что нужно ценить свое безбедное уютное существование, которое обеспечивает ей ее муж-чиновник и которое она пыталась было разнообразить то легким флиртом (разумеется, вполне «респектабельным»), то каким-нибудь интеллектуальным времяпрепровождением (например, занималась от нечего делать португальским языком).
Точно так же берегут свой налаженный быт и покой сестры Бид, старые девы Белинда и Харриет, которых унылая повторяемость событий в их жизни не только не тяготит, но, наоборот, создает ощущение надежности, устойчивости, осмысленности. Ленч, чай, обед, посещение церкви, прием гостей (само собой, в первую очередь — местных священников) — это не только вехи дня, это и вехи всей незаметно и бесцельно промелькнувшей жизни. Как бы пуста и однообразна она ни была, она удобна, а потому «любая перемена — сама по себе зло», и, когда сестрам представляется возможность выйти замуж, они отказываются. Куда уж там переворачивать свою жизнь, когда даже небольшое отклонение от заведенного порядка и то воспринимается как досадное, а порой даже шокирующее неудобство. Пим находит для этого выразительный иронический пример: когда архидьякон Хоклив предлагает Белинде почитать перед завтраком стихи, она чувствует неловкость, хотя она любит и стихи, и архидьякона, но «…казалось странным думать о поэзии до ленча». Да, эти «превосходные женщины» не способны бороться за свое счастье, не умеют ни любить, ни даже страдать по-настоящему; к примеру, безответная любовь Белинды к Хокливу никогда не воспринималась ею самой трагически: так, привычная, легкая, не лишенная приятности боль…
Когда в конце 70-х годов к Пим пришла известность, критики, склонные к броским определениям, назвали ее «специалистом по одиночеству». Справедливое определение, как видно уже на примерах раннего творчества Пим. Однако английская критика не отметила своеобразие подхода Б. Пим к теме одиночества: сочувствуя своим героям (точнее, героиням), писательница в то же время не особенно и щадит их, добровольно выбравших однообразное, стерильное существование, которое Пим живописует с тонкой, проницательной иронией. Этой иронией, однако, и исчерпывался критицизм ее ранних романов, критицизм, обращенный к тому же лишь на самих героев, — Пим не делала попыток выйти к социальным истокам такого образа жизни.
