Произведения, вошедшие в этот том, были заметными событиями американской литературной жизни 60-х годов. Несхожие по характеру центральных коллизий и по особенностям построения рассказа, они, однако, несут на себе ясный отпечаток настроений и надежд той эпохи, когда были созданы и «Кентавр», и «Ферма», и «Сад радостей земных». Хронологически они умещаются на небольшом пространстве в пять лет: «Кентавр» был напечатан в 1962 году, роман Оутс – в 1967, а «Ферма» (1965) пришлась как раз посередине между ними. Эта близость во времени существенна. Ею определяется объективное созвучие проблематики всех трех книг, как ни очевидны различия творческих индивидуальностей Оутс и Апдайка.
Для обоих этих писателей 60-е годы явились порой художественного становления. Правда, Джон Апдайк (род. в 1932 г.) был замечен даже раньше. Новеллы, написанные им еще на студенческой скамье и составившие первую книгу прозы – «Та же дверь» (1958), позволяли говорить о крупном даровании. А роман «Ярмарка в богадельне» (1959) закрепил за Апдайком складывающуюся репутацию едва ли не самого талантливого из тогдашних литературных дебютантов. Но подлинное признание пришло лишь с появлением книги «Кролик, беги!» (1960), которой открылся продолжаемый Апдайком и сегодня цикл романов о неприметном, «среднестатистическом» обывателе, чья социальная биография отражает характерные черты американской жизни последних десятилетий. «Кентавр» и «Ферма» сделали Апдайка известным далеко за пределами Америки.
Джойс Кэрол Оутс (род. в 1938 г.) тоже начинала новеллами, собранными в книжке «Через Северные ворота» (1963). Первые произведения Оутс не имели успеха, но с выходом в свет «Сада радостей земных» о ней заговорили всерьез – как о художнике, воспринявшем лучшие традиции литературы «красных тридцатых» и способном их продолжить и обогатить. Роман Оутс «Их жизни» (1969) укрепил связываемые с нею ожидания и был по справедливости оценен как свидетельство творческой зрелости.
Соприкоснувшись в 60-е годы, пути Апдайка и Оутс затем далеко разошлись. В следующем десятилетии оба прозаика пережили затяжной спад. Обоим пришлось выслушать немало горьких – и не лишенных основания – упреков со стороны критики, разочарованной их новыми книгами. Говорилось об измельчании конфликтов, стереотипности персонажей, шаблонности художественного мышления, отличавшей произведения, которые они публиковали, словно бы и не заботясь о поддержании завоеванного престижа.
Действительно, были у обоих срывы и даже провалы. Такие, к примеру, как роман Апдайка «Месяц безделья» (1974), поразивший читателей схематичной прямолинейностью изображения быта и нравов провинциального захолустья, куда затухающими отголосками докатились идеи многочисленных «революций сознания», прошумевших на Западе лет пятнадцать назад. Или почти друг от друга неотличимые книги Оутс – «Убийцы» (1975), «Сын утра» (1979), «Бельфлер» (1980), где речь шла о «темной стороне» души, одержимой демонами извращенности и страхом перед жизнью.
Разочарованная этими неудачами критика порой вообще не упоминала Апдайка и Оутс, размышляя о состоянии и перспективах современного американского романа. В центре внимания оказывались другие имена – Уильям Стайрон, Джон Гарднер, Джозеф Хеллер…
Это пренебрежение отдавало предвзятостью, хотя как будто для него и было достаточно причин. Предвзятость стала очевидной после того, как в 1981 году появился третий том цикла о Кролике, а Оутс почти одновременно выпустила роман «Ангел света», насыщенный острыми социальными коллизиями и опровергший слишком поспешные выводы о ее литературном банкротстве. Впрочем, и в кризисные для обоих писателей годы чувствовалось в их творчестве стремление осмыслить проблематику злободневную и значительную, пусть эти попытки не увенчивались успехом.
Направленность интересов двух писателей не совпадала. Апдайк все явственнее тяготел к саркастическому изображению обмещанившейся «одноэтажной» Америки, с ее чистенькими, благоустроенными городками и пригородами, населенными людьми, внешне преуспевающими, а по сути глубоко несчастными и тщетно пытающимися любым способом избавиться от всеобщей стандартизации, которой сами они бездумно подчинялись годами. Знакомый нашим читателям роман «Давай поженимся» (1975) был для Апдайка лишь одним из этюдов к этой современной истории нравов и понятий «потребительского общества», в котором глохнут лучшие человеческие устремления, а жизнь подменена бытом – сытым, скучным и пошлым.
В трилогии, посвященной Кролику, позиция человека, обменявшего свое право свободного индивидуального развития на ничтожное бытие благоденствующего обывателя и конформиста, была исследована многогранно и глубоко. Оказалось, что здесь есть и материал для сатиры, и драматическое содержание, которое таит в себе подобное самоуничтожение личности, обманутой фетишами сиюминутного житейского успеха. Вот эта социальная зоркость особенно ощутима в романе «Кролик разбогател».
А будущее Оутс вплоть до самого последнего времени казалось и вовсе безотрадным. Роман «Сделай со мной, что захочешь» (1972) – типичная для США история духовных катастроф, к которым приводит индивидуализм, был произведением и актуальным, и значительным. Но уже и в нем ощущались кризисные черты творчества Оутс. В дальнейшем она вновь и вновь описывала частные, как правило, глубоко интимные драмы личности, обычно и существующей как бы вне времени и пространства, погруженной в самосозерцание. Не так уж сложно понять, отчего в романах Оутс возобладал именно этот ракурс изображения. Поверхностный мистицизм, культ всего необычного и странного – ради самой необычности, нестандартности, словно она освобождает от давления бесцветной американской повседневности, – это интеллектуальное поветрие минувшего десятилетия при всей своей легковесности оказалось для Оутс необычайно притягательным.
Впрочем, отголоски идей и побуждений, характерных для 60-х годов, можно было различить и в неудавшихся книгах Оутс. Исподволь происходила становление нового художественного качества, которое дало себя почувствовать в «Ангеле света». Здесь рассказана история драматическая, а в то же время достаточно заурядная для американской действительности: несчастный случай на поверку оказывается убийством по политическим мотивам, и дети погибшего – почти подростки – решают отомстить за смерть отца, хотя к заговору против него была причастна их собственная мать. Сюжеты прежних произведений Оутс бывали не менее жестокими. Но на этот раз Оутс не удовольствовалась изображением полубезумного мира будничности и нездоровых грез, которые он возбуждает. За перипетиями фабулы романа обнаружились проблемы подлинно современные и невымышленно сложные.
«Ангелом света» назвал писатель и философ прошлого века Генри Дэвид Торо одного из героев борьбы против рабовладения Джона Брауна, поднявшего восстание за два года до того, как началась Гражданская война. Он был казнен – и стал героем песни, с которой шли в бой солдаты северян. Для юных персонажей Оутс, как и для Джона Брауна, идеалом становится гражданская справедливость. Расследуя катастрофу, в которой погиб их отец, они убеждаются, что речь идет о расправе. Человеку мстят за то, что он имел смелость выступить с обличениями роли ЦРУ в чилийской трагедии. На пустынном шоссе сводят давние счеты: подстроенной аварией заканчивается длительная история нескольких людей, которых связывали отношения товарищества, пока различие взглядов, принципов, убеждений не создало между ними непреодолимый барьер. И, восстанавливая отразившуюся в их судьбах хронику послевоенной американской жизни с ее накаляющимся конфликтом конформизма, с одной стороны, моральной озабоченности – с другой, Оутс заставляет своих героев бескомпромиссно определить собственное место в этом конфликте. Нравственная ситуация приобретает характер отчетливо социальный, а образ Джона Брауна, незримо присутствующий на страницах книги, ясно говорит о том, какого рода духовным побуждениям отдано авторское сочувствие. Пожалуй, еще никогда так настойчиво не звучала у Оутс мысль о том, что лишь сознание своего общественного и морального долга позволит человеку преодолеть чувство обреченности и занять твердую позицию во всех мучительных коллизиях американской жизни.
«Ангел света» – книга, как бы вобравшая в себя все основные мотивы творчества Оутс, но придавшая им ту идейную четкость, которой так недоставало иным произведениям писательницы. Читая эту книгу, нельзя не ощутить, насколько властно над Оутс умонастроение, типичное для поры ее писательского дебюта. Ведь центральная мысль, или, точнее сказать, главное побуждение Оутс (а отчасти и Апдайка), – неприятие плоских утилитарных принципов, унылого рационализма и всего тягучего «нормального» быта среднего американца, доверчивого к россказням насчет безоблачного счастья, которое принес с собой потребительский рай. А это побуждение прежде всего и определяло интеллектуальную атмосферу 60-х годов в США, да и едва ли не повсюду на Западе. Оно становилось основным стимулом для веяний протеста, или «контестации», как ни многообразно они проявлялись – от студенческих беспорядков до быстро растущих коммун хиппи, от наивных программ «терапии сознания» до серьезной критики системы ценностей буржуазного мира.
