— Ох, какой смысл? — причитала Вики. — Она фактически заламывала руки. Уиллоу была шокирована, увидев, что та была готова расплакаться. Разве эта девочка не знает, что из-за нескольких разбитых мензурок и неудачного опыта по физике не нужно плакать? Уиллоу сидит на пятках, губка бесполезно лежит в её руке, и она смотрит на Вики. Разве эта девочка не понимает, насколько ей повезло, что единственная плохая вещь в её жизни — разбитое стекло?
Слёзы, настоящие слёзы появляются в глазах Вики и катятся по её щекам.
Из-за разбитых стекляшек?
Уиллоу ошеломлена. Она не может помочь, возможно, она должна быть более милосердной, но она просто не может заставить себя почувствовать что-то, кроме презрения к кому-то настолько слабому.
— Что происходит? — Мистер Мостон появляется в дверях. Он стоит за Уиллоу и смотрит на беспорядок на полу.
Несколько мгновений никто не может вымолвить ни слова. Вики удалось повернуть её лицо так, что мистер Мостон не видит, что она плачет.
Уиллоу видит, что Вики собирает всю свою храбрость, чтоб сказать мистеру Мостону, что произошло.
— Это моя вина. Полностью. — Уиллоу удивлена, услышав свой голос.
Она бросает губку на пол и встаёт лицом к лицу с мистером Мостоном.
— Я попросила Вики показать мне эксперимент, — продолжила Уиллоу, намеренно избегая возможности увидеть Гая и Вики. — Я попыталась настроить вес, и пока я делала это, хорошо, — Уиллоу махнула рукой в сторону беспорядка на полу, — всё как-то разбилось…
Уиллоу не совсем поняла, почему пришла на помощь Вики. Может, это потому, что она знает, что как новенькая, не получит проблем. Может, потому что она знает, что Мостон уже настолько обеспокоен из-за не, что не посмеет усложнять ей жизнь. Или, может, потому что если быть честной с собой, она знает, что она не чувствует презрения к Вики.
Она чувствует ревность.
Потому что сейчас, когда она думает об этом, на самом деле думает об этом, действительно ли это так ужасно, что худшая вещь в мире для Вики — разбитые мензурки? Разве это не действительно так, как должно было быть?
Это было не так давно, когда разбитые мензурки были худшей вещью в мире и для неё…
— Всё в порядке. — Мостон медленно кивает. — Не волнуйся из-за уборки, я не хочу, чтоб ты порезалась стеклом. Похоже, у тебя порез на ноге, Уиллоу.
Уиллоу вздрогнула. Наверное, она вскрыла его больше, чем думала. Она надеется, что он не посоветует ей пойти к медсестре.
— Ох, это ничего, честно, он у меня давно — получила, когда брилась, — бормочет она, и тут же начинает краснеть.
Брилась???
— Ну, как скажешь. — Мостон выглядит подозрительным. — Все равно, я не хочу, чтобы кто-нибудь поранился. Пойду, схожу за кем-нибудь из тех. персонала, чтобы тут все убрали. — Гай, можешь пойти со мной? — он берет у него лабораторный отчет. — Не хочу, чтобы ты опоздал на следующий урок, но мне нужна помощь, чтобы донести оборудование.
— Нет проблем, — отвечает Гай Мостону, но Уиллоу чувствует, как он смотрит на нее. — У меня все равно "окно".
Они уходят, а Вики и Уиллоу снова остаются одни.
— Не могу поверить, что ты это сказала, — говорит Вики. — Что-то типа преклонения загорается в ее глазах.
Уиллоу взяла вину на себя не для того, чтобы завоевать восхищение этой девочки. Но выражение лица Вики — ну, трудно не чувствовать себя хоть чуточку лучше от этого… Уже много времени прошло с тех пор, как кто-нибудь смотрел на нее кроме как с сожалением.
— Проехали. — Уиллоу пожимает плечами. — Я знала, что мне не влетит. — Она улыбается Вики, пока идет обратно на свое место.
— О, конечно, я знаю, — говорит Вики, следуя за ней. — Имею в виду, забудь, что это не ты облажалась здесь, как я, Мостон никогда бы не наказал тебя. — Он наверно чувствует себя неловко по отношению к тебе, ну, у тебя ведь нет родителей и все такое.
— Извини? — Уиллоу роется в сумке в поисках лейкопластыря, не имея желания, чтобы кто-нибудь заметил ее ногу, но она вдруг замирает и поворачивается лицом к Вики.
— Ну, имею в виду, ты же сирота, так? Твои родители недавно умерли, в прошлом году или типа того? Да? Ты, возможно, сможешь этим пользоваться до окончания школы.
Уиллоу почувствовала, как будто ее ударили по лицу. Случайно брошенная Вики фраза уничтожила то небольшое хорошее чувство, которое начало расцветать. Эта девочка лишила ее прав, как и все остальные. Но она вовсе не должна сердиться. Вики говорит не со зла. Она просто слишком невнимательная, чтобы что-то понять, такая же неуклюжая со словами, как и с оборудованием.
Мистер Мостон и Гай вернулись, неся кучу приспособлений. С ними вошла группа студентов. Время начала урока. Уиллоу наблюдает, как Гай помогает Мостону все установить. Она думает о том, как он отреагировал на то, что она рассказала ему.
Он побледнел. Он не говорил банальностей. Он ничего не произнес безразлично. Нечего было сказать, и он чувствовал это. Вспоминая об этом, Уиллоу так ему благодарна, что почти готова встать и поблагодарить его, выйти за ним из класса и сказать ему, как много его внимательность значит для нее.
Внезапно их взгляды встречаются. Уиллоу чувствует, как снова краснеет, но не понимает, почему. Он никак не может знать, о чем она думает, но в любом случае, момент упущен. Она не намерена благодарить его или даже говорить с ним. Она усвоила урок. Возможно, лучше всего на данном этапе не говорить ни с кем.
Она больше не может говорить с людьми, и ясно, что им также трудно говорить с ней.
Если она снова заговорит с Гаем, возможно, он не будет таким же милым. Может, он услышит что-то о ней, что изменит его отношение, или может ему просто хотелось так себя вести в тот день.
Как бы то ни было, она никогда не узнает. И все же, видя, что он уходит, она ощущает небольшую боль. Она думает, что он, должно быть, единственный человек, которого она встретила за последние семь месяцев, кто не сказал ничего глупого или безразличного насчет того, что ее родители мертвы.
И также единственный, с кем она разговаривала об "Унылых тропиках".
Она что, не может говорить немного потише? Думает Уиллоу, переворачиваясь на живот и все глубже, с головой, уходя в книгу. Она все еще бьется над Булфинчем; по крайней мере, у нее есть пара недель до сдачи работы. Обычно этого времени более чем достаточно, но в эти дни все вовсе не как обычно, и болтовня других девочек едва ли упрощает задачу.
— Он сказал, что позвонит…
Уиллоу старается "отключиться", но это заранее "проигранное сражение". Она пораньше вышла из школы и пришла в кампус, надеясь выполнить какую-то часть работы, но вместо того, чтобы сконцентрироваться на Булфинче, она продолжает отвлекаться на все, что происходит вокруг нее. Ей уже пришлось дважды сдвинуться, чтобы ее не толкала Фрисби, а когда, наконец, она только устроилась, эта девчонка плюхнулась прямо рядом с ней и стала очень громко разговаривать по сотовому.
— Уже прошло два дня! Но знаешь, что? Ему надо было готовиться к тому действительно большому тесту, а ты знаешь, как это тяжело. Уверена, поэтому…
Уиллоу со вздохом закрыла книгу. Бесполезно даже пытаться читать.
Во всяком случае, подслушивание обещает быть занимательным. Ни с того, ни с сего Уиллоу накрыла волна одиночества. Как бы ей хотелось, чтобы она могла поговорить с Маки, чтобы она была способна поговорить с Маки.
Перемотать бы семь месяцев назад, и это они бы сейчас вот так сплетничали. Их болтовня ни чем, не отличалась бы от этой, правда. После подробного обсуждения вопроса "Почему он не звонит?" со всемозможных ракурсов, они, скорее всего, обсудили бы проблему ухода за кожей, а потом…
— Видела бы ты, какими сухими становятся мои волосы.
Ну, ладно, это они о секущихся кончиках, не об уходе за кожей, но довольно близко. Уиллоу слабо улыбнулась. Может быть, в конце концов, она сможет заниматься такими вещами. Может, каждый раз открывая рот, это не будет полной катастрофой.
— Я самостоятельно пыталась обесцветить волосы, и это была полная катастрофа.
Катастрофа? Уиллоу садится и пристально, с изумлением, вглядывается в эту девочку. Это так она понимает слово катастрофа?
Хотела бы она показать ей несколько фотографий той аварии.
Может ей следовало остаться в школе? Нет, правда, разве слушать это разговор хуже, чем слушать болтовню Клаудии и Лори об успеваемости? По крайней мере, здесь никто не ожидает от нее, что она присоединится к разговору; да и, кроме того, ей нравится проводить время на лужайке кампуса. Прежде, когда были живы ее родители, они постоянно приезжала в город и читала, лежа на траве, и дожидаясь, когда у них закончатся занятия. Потом они заезжали за Дэвидом и Кэти и ехали обедать.
