— Да! — протянула Катя, вид тут потрясающий просто! — А почему так называется — Никитин овраг?
— Так молодого барина звали…. Он здесь неподалеку с семьей своей жил, в усадьбе. После революции купцов раскулачивать стали, даже мужиков, кто позажиточней был, ну ты знаешь….
Вот с этого мыса его и сбросили в овраг…
— Как сбросили? За что? — повернула голову Катя. Кирилл помолчал немного.
— Как врага народа, наверное… У нас — это распространенная формулировка была.
— Я заметил, за границей из-за денег убивают, в основном, у нас из-за идей…
— А с семьей что стало?
— Рассказывали, что молодую барышню с детьми и прислугой погрузили на телеги и выдворили из края. Это мне мама рассказывала, а ей старушки. Они вместе в церковь ходят, в соседнее село.
Катя держала букет двумя руками, прижав его к груди, и, опустошенно, не мигая, смотрела в овраг по верх цветов.
— Жестоко как…
— Барина и барышню молодую в окрестностях уважали, — продолжал рассказывать Кирилл, — говорили, когда барышню из имения выдворяли — местные бабы плакали…
Потом на этом месте люди крест поставили деревянный и дерево посадили. Тогдашние власти местные, крест убрали, а дерево осталось.
— А где дерево это? — подавлено спросила Катя.
— Вот оно, за спиной у тебя, — глазами показал Кирилл, — это дуб, про который я тебе говорил.
Катя повернулась к стволу, потом подняла голову вверх, рассматривая крепкую и обширную крону. Дуб был не очень высокий, но развесистый — длинные, мощные ветки нависали высоко над головой и местами свешивались над краем оврага.
Катя осторожно подошла к стволу и положила свою ладонь на шершавую кору.
— Кирилл, здесь крестик на коре вырезан…
— Это я вырезал, мама попросила…
Немного постояв, молча, Катя наклонилась и положила свой букетик к выступающим корням дуба. Кирилл подошел сзади и осторожно взял Катю за плечи.
— Пойдем, Катюш…
Отойдя от оврага, они, не торопясь, пошли к деревне. Кирилл, обняв Катю за плечо, шел рядом с тропинкой. Видимо, эта история растрогала трепетную девушку, и она некоторое время молчала и только иногда вздыхала глубоко. Кирилл не мешал ее мыслям.
— Наверное, они любили друг друга… — наконец, сказала Катя.
— Наверное.
— Ты говорил, что барышня эта, молодая была. Выходит, что дети у них маленькие еще были?
— Выходит, что так.
Катя шла тихо, опустив голову и медленно терла себе ладони рук.
— Как же у нас все… не по-людски…
— Похожие истории в те времена — почти повсеместно были.
— И имена их забыты… — грустно сказала Катя.
— Имена людей этих и их детей — известны.
— Откуда?
Они в церковь, в село Покровское ходили, — она одна тут, в округе. Там, в поминальных книгах, и остались имена.
— А ты не знаешь, как их звали?
— Знаю. Мама говорила мне. Здесь все старушки местные знают…. Барина — Никита звали, детей — Илья и Георгий, а барышню…, барышню, — Кирилл остановился, глядя на Катю. Катя повернула голову и уперлась глазами…
— Как?
— Барышню звали — Екатерина…
— Ох… — выдохнула Катя, закрыла глаза и уперлась головой Кириллу в грудь.
Кирилл положил свою ладонь Кате на голову и шевелил пальцами волосы.
Наверное, зря я рассказал все это, расстроил тебя…
— Нет, что ты, нет… — оживленно отозвалась она, вытирая влажные глаза. В школе, из-за парты, — история не так воспринимается… — Грустно сказала Катя.
— Не так… — согласился Кирилл.
Пройдя немного вдоль речки, они стали подниматься по отлогому склону, поросшему густой травой, как ковром. Только цветные нарядные головки цветов и порхающие бабочки разбавляли своей пестротой яркий изумрудный цвет.
Поднявшись наверх, Кате открылась обширная поляна с редкими, густыми деревьями.
— Как здесь здорово! Смотри, Кирюш, и домики наши видно, а мы здесь, кажется, не были …
— Не были, мы с другой стороны подошли.
— Давай побудем здесь немножко, Здесь хорошо…, так…
— Да, здесь хорошо.
Катя немного оживилась и расхаживала по поляне, снова собирая цветы. Поляну ярко заливало солнце и Кирилл только жмурился, заглядывая на верхушки огромных лип, стоящих поодаль одна от другой, и, как бы окружая поляну с трех сторон. Плотная зелень бросала тень, и солнце, просвечивая крону, ложилось на траву желтыми клиньями.
Пышные кроны скрывали от глаз множество птиц, чье звонкое щебетание, раз за разом, разливалось в пространстве. Катя, временами, останавливалась и оборачивала голову на не видимый голос, рассыпающийся трелью.
Ее светлая фигурка казалась совсем маленькой в этом залитом светом прозрачном объеме, окруженном зелеными исполинами. Деревья находились на десятки шагов друг от дуга, но их сближающиеся кроны образовывали огромные арки, а темные, толстые стволы бросали длинные тени.
Оранжевое солнце, казалось, запуталось, среди бесчисленных веток, бесконечно переплетающихся между собой, а, колыхание листьев, создавало неповторимое мерцание света, образуя на поляне россыпь желтых, оранжевых и зеленых островков.
Катя, подойдя к Кириллу сзади, обхватила его руками и положила подбородок на его плечо.
— Ты мне показал самое красивое место…, здесь просто чудно!
Я сейчас поняла, что я все время искала какое-то место, где можно прогуляться, поразмышлять, просто побыть где-то… Что б это было как бы твое место, понимаешь?
— Понимаю.
— Мне кажется, что это — здесь!
— Удивительно… — как-то загадочно произнес Кирилл.
— Что удивительно?
— Я здесь раньше бывал раньше. Бродил среди лип или просто сидел под деревом. Когда прислонишь голову к стволу, чувствуешь, как дерево гудит. Особенно в ветер. И мысли сами текли как-то. Но я чувствовал, что здесь чего-то не хватает. Потом перестал сюда ходить. Как-то тоскливо стало.
— А ведь так все просто! Сейчас я тоже понял…
— Что понял? — обошла Катя вокруг, улыбаясь, вопросительно.
— Здесь не хватало тебя!
Катя положила руки ему на плеч
— А если б здесь другая появилась?
— Здесь были другие, Катя!
— Да…а? И что?
— Знаешь, не помогло… — усмехнулся он.
— Так, так, так…. Ну-ка, давай, рассказывай, быстренько…
— Кать, да нечего рассказывать-то…
— Нет, нет, нет, давай рассказывай!
— Ты такая любопытная?
— Ужасно!!! И очень ревнивая!..
Кирилл улыбался и только качал головой.
— Сначала здесь появилась одна девушка. Нет, сначала — две.
— Боже мой, как тебе повезло… — паясничала Катя.
— Кать, ты будешь слушать?
— Да, да, да, прости, пожалуйста! — весело кривлялась Катя.
— Так вот…, ну ты меня сбила с мысли, совсем…
— Кирилл, ты говорил о двух обаятельных девушках… — не унималась Катя.
— Ну обаяния я не заметил, а вот корзинки в руках видел. Они прошли в Покровское. Я занимался вон тем пейзажем, — показал Кирилл глазами на луг и реку, откуда они с Катей недавно пришли.
— Через некоторое время одна из них вернулась и подошла ко мне.
— Так, так, так, — стрекотала Катя, — вот теперь чуточку поподробнее…, пожалуйста!
— Кать, ну перестань! Ну, она, там начала спрашивать, чем я здесь занимаюсь, не скучно ли мне одному….
— А ты? — ехидно пропела Катя.
— Я сказал, что я здесь не один…. Потом, какую я люблю музыку.
— А ты?
— Я немножко сострил, сказал, что я люблю музыку водопада….
— А она? — хихикнула Катя.
— А она сказала, что такой группы не слышала, ну Кать я не помню, честно, чего еще….
— Катя прервала его звонким смехом. Потом, сделав мнимо серьезное лицо, строго произнесла:
— Придется пытать!
— Ой! — передернул плечами Кирилл, пытаясь изобразить страх. — Будет больно?
— Да! Пытки будут с пристрастием и рукоприкладством!
— Ой, ой! — дернулся он.
— Так! На колени…! — скомандовала Катя, важно ткнув пальцем вниз. Кирилл быстро опустился.
— Руки за спину! Так. Закрой глаза!
— А это обязательно?
— Да! Что бы, не упасть в обморок…от страха! — «грозно» произнесла Катя.
Кирилл закрыл глаза. Катя опустилась на колени рядом, и, обхватив его голову, прильнула к его теплым губам…. Стук ее сердца отмерял время.
Наверное, прошла вечность. Наконец, Катя опустила руки и тихо, с улыбкой, смотря в глаза, — спросила:
— Страшно?
Кирилл, склонил голову на плечо, и, помолчав, немного, ответил.
— Такие пытки я готов терпеть каждый день!
— И не мечтай! Ты еще не заслужил! — смеясь, вскочила Катя на ноги.
Кирилл повалился на спину и подсунул ладони под голову.
— А если я построю здесь домик? Заслужу? — усмехнулся он.
— Какой домик? Где? — не поняла Катя, вытянув лицо.
