— У вас такие лица, словно вы бить его собрались. Вы рискуете уронить престиж милиции в глазах любого зашедшего сюда посетителя. Он, чего доброго, может подумать, что милиция применяет недозволенные методы.
— Знаете что, Константин Игоревич, — возмущенно повернулся к нему лейтенант, — есть некоторые моменты, через которые трудно переступить, даже при всем уважении к вам… Это же самый обыкновенный отморозок, к тому же излишне борзой…
— И не говори, Миша, люди становятся такими невежливыми, когда им носком сапога по копчику заедешь, — понимающе вздохнул нежданный спаситель, — Казалось: с чего бы это им обижаться? Радоваться должны, что удостоились столь высоко-должностного внимания… Тебя-то самого когда в последний раз били, Миша?
— Я начальству не хамлю! — огрызнулся лейтенант.
— Так ты для него не начальство… Но не будем препираться на людях, — предложил незнакомец. — Давай найдем для окончания спора место и время получше. Я думаю, что смогу найти весомые аргументы, чтобы убедить тебя не обижаться и быть лояльным к слегка погорячившемуся парнишке.
— Даже не знаю, Константин Игоревич, — покачал головой лейтенант. — Он меня за живое задел…
— Так отцепи это от «живого» и возьми в руки, — ровным голосом посоветовал мужчина. — Не красная девица, чтобы обижаться. Обиделся он… Он погорячился, ты погорячился — дело житейское, со всеми бывает. Сегодня поссорились, а назавтра лучшими друзьями стали. Ну что ты к парню пристал? Наверное, какой-нибудь негодяй-недоброжелатель кляузу состряпал? Ты, Миша, негодяев не слушай, они тебя плохому научат. Они на то и негодяи, чтобы на честных людей поклеп возводить. Ты взгляни на это честное лицо и подумай — разве может человек с таким лицом заниматься чем-нибудь противозаконным? Тем более, что я припоминаю, что последние три дня непрерывно видел этого парня возле себя. Меня это даже удивило: куда ни пойду — все время он рядом. Я в бар — и он в бар, я в офис — и он в офис, я в казино — и он в казино… Я даже подумал: может, террорист какой, но оказалось — совпадение. Э-вон, как бывает… Зато точно знаю, что этот гражданин ничем противозаконным последние три дня не занимался, о чем могу подтвердить даже под присягой. Ты веришь в мою честность, Миша?
Лейтенант исподлобья посмотрел на жизнерадостно улыбавшегося мужчину, покосился на невозмутимого Врублевского, устало махнул рукой и вышел. Вслед за ним покинули бар и явно разочарованные таким окончанием дела постовые. Незнакомец посмотрел на Врублевского с укоризной:
— Нельзя так, любезный. Нельзя… Саша, — повернулся он к телохранителю, — выйди-ка с барменом на улицу, покурите там, за жизнь потолкуйте. А если кто захочет сюда войти — предложи сигаретку… Понял?
Молчаливый бугай послушно подхватил под локоть бармена, с любопытством взиравшего из-за стойки на происходящее, и вывел его в коридор. Мужчина снял пальто, небрежно кинул его на столик и, усевшись в пластиковое кресло, с удовольствием вытянул ноги в лакированных ботинках.
— Набегался, — пожаловался он. — Начало дня, а ноги уже гудят. Представляю, что к вечеру будет. Доставляете вы мне забот и хлопот, парни. А ведь, по сути дела, я должен только планировать да итоги подводить, а проблемы решать вы сами должны…
— Нет у меня никаких проблем, — заметил Врублевский. — И не надо за меня ничего решать. Свои проблемы я сам решу.
— Не-а, — печально вздохнул незнакомец, — не решишь. Потому что с одной стороны хлопцы Олежки Шерстнева — а это организация, с другой стороны милиция — а это еще более серьезная организация, а посредине ты, который как та кошка — сам по себе гуляешь. Нет, Володя, в одиночку с организациями не воюют. Есть такая народная мудрость: один в поле не воин.
— Это смотря какое поле и какой воин, — угрюмо заметил Врублевский. — К тому же я не собираюсь ни с кем воевать. Если меня не трогают, я неприятностей не ищу, но уж коли задели, то спускать тоже не умею.
Он полез в карман за сигаретами.
— А вот курить тебе придется бросить, — неожиданно заметил мужчина. — Не люблю, когда курят. Мне спортсмены нужны. Крепкие, здоровые, выносливые. А эта гадость человека лет за пять-шесть в развалину превращает. Придется бросить, Володя.
— Кто вы такой? — спросил Врублевский, сбитый с толку уверенным тоном странного заступника. — Почему это я должен вас слушать? И какое мне дело до того, что вам нравится и кто вам нужен?
— Я, в некотором роде, твой будущий начальник, — представился незнакомец, — И с этого дня ты будешь работать на меня.
— Да? — удивился Врублевский.
— Да, — так же спокойно подтвердил незнакомец. — Я подумал и нашел, что ты меня интересуешь. А тебе это выгодно со всех сторон. Во-первых, я обеспечиваю хороший заработок, во-вторых, связи и возможность роста, в-третьих… Я же не могу выставлять здесь наряд милиции каждый день, оберегая тебя от тех недоумков, что ты давеча обидел…
— Так кокардоносные любители постучать по почкам — ваших рук дело?
— Моих, — не стал скрывать мужчина, — Правда, я не давал им указаний применять к тебе силовые методы, это уже их личная инициатива, но проверить тебя на излом надо было. Мне интересно было посмотреть, как ты ведешь себя в подобных ситуациях. А то был у меня один орел… в компании смелый, как берсерк, а как попал в отдел да получил по почкам — поплыл, как дерьмо весной. Оказалось — жутко боится боли. Прострелить коленку бритоголовому гоблину в темном переулке — это одно, а вот выдержать психологический… да и физический прессинг официальной власти — совсем другое. А в милиции иногда попадаются особо «прогрессивные» деятели, полагающие, что один тычок кулаком под ребра заменяет два часа умственной работы.
— Многообещающее начало, — нахмурился Врублевский. — Не знаю, что вы от меня хотите, но начинать беседу с натравливания мордоворотов в униформе — это ход, располагающий к откровенности и симпатии…
— И даже более того, — согласно закивал мужчина. — Если бы они нашли при тебе оружие, я с легким сердцем позволил им отправить тебя в края белых снегов и быстроногих оленей. Недоумки мне не нужны… К счастью, оружие ты догадался оставить дома… Кстати, откуда оно у тебя?
— Какое оружие? — «удивился» Врублевский.
— Пятнадцатизарядная «Беретта» и столь редкая штука как «Дезерт игл», — охотно уточнил мужчина. — Что- то из них было с прибором лазерного наведения. И судя по всему, обращаться с ним ты умеешь. Меня интересует самая малость: «паленые» это «стволы», или нет? Не люблю, когда мои люди рискуют без нужды. Этот риск, в конечном итоге, на мне отражается. Это называется «слабым звеном», а в результате я теряю всю цепочку… Так как с моим вопросом?
Врублевский подумал и пожал плечами:
— Предположим, что «стволы» чистые. Из Нагорного Карабаха. Боевики закупили партию оружия, да не все довезли… Правда, и в особый отдел не все попало, кое-что на «сувениры» разошлось… Стало быть, гардеробщик — ваш человек? То-то он такой внимательный… Слишком внимательный для гардеробщика.
— О-о, ты даже не знаешь, какими внимательными могут быть обычные гардеробщики, — рассмеялся мужчина, перефразируя по всей видимости неоднократно слышанную им присказку. — Он так же заметил, что ты излишне агрессивен и авантюрен. Это плохо. Когда человек не ценит свою жизнь, значит ему нет дела и до чужой. Мне нужны авантюристы, но авантюристы хладнокровные, идущие на риск, лишь хорошо осмыслив все шансы и возможности. А пока ты взрывоопасен, и это чревато неприятностями не только для тебя, но и для тех, кто тебя окружает. В этом я только что имел возможность убедиться лично. Так что, будь любезен — сделай над собой усилие… Договорились?
— Пока что нет, — сказал Врублевский. — Во-первых, я не знаю о чем мы «договариваемся», а во-вторых, я по-прежнему не знаю, кто вы такой.
— Я до сих пор не представился? — удивился его собеседник. — М-да, начинаю страдать нарциссизмом. Привык, что меня повсюду узнают без визитных карточек… Как видишь, не у тебя одного есть маленькие недостатки. Все верно, ты приехал из другого города совсем недавно и не успел узнать меня в лицо. Но мою фамилию, надеюсь, ты уже слышал — Березкин, Константин Игоревич. Доходили слухи?
— Что-то такое слышал, — осторожно ответил Врублевский. — Доходили…
— Вот и хорошо. Стало быть, дальнейший перечень моих «интересов и увлечений» бессмыслен. А вот про тебя я еще ничего не знаю. Сухие цифры и факты из документов меня не устраивают. Документы интересуют только милицию, и то не они сами, а их отсутствие. Меня же интересует человек… Итак, ты — Владимир Врублевский. А что дальше?
— С чего вы взяли, Константин Игоревич, что меня вообще заинтересует ваше предложение? — не выдержал Врублевский. — Я уже устроился на работу, и у меня есть жилье…
