— Расскажи мне о себе, — попросил я осторожно куклу.
— Уже рассказывала, — ответила она.
— Да?.. Гм…
Эолли отпила из чашки, молча взглянула на меня и молвила:
— Там очень жестко спать… Зачем ты уложил меня на стекло?
Речь куклы была теперь более связной. Но я замешкался от такого ее вопроса. Эолли, не дожидаясь ответа, спросила следующее:
— Если я тебе не нравлюсь, зачем женился?
— ?!
— Ты меня, сироту, просто пожалел?
— ?!
— Ты меня стыдишься… Тогда почему унес мою одежду? Я бы оделась и ушла.
— ?!
— Не держи меня здесь, как в тюрьме. Я свободный человек.
Я уставился на куклу, широко раскрыв глаза.
— Ты принесешь мне завтра одежду? — спросила Эолли, помолчав некоторое время.
Мне ничего не оставалось, как кивнуть головой. Я понял, что у куклы Эолли была собственная история, которую кроме нее самой никто не знал. И чтобы услышать ее, мне следовало набраться терпения, главное — забыть, что предо мной кукла, которую я сделал собственными руками. А воспринимать Эолли как живое человеческое существо.
— Только ты никуда не уходи, ладно? — попросил я.
— Значит, я тебе нужна? — спросила Эолли, подняв на меня большие зеленые, с оттенком синевы, глаза, которые словно отражали бездонное небо.
"Боже мой, — подумал я, — ведь в них можно утонуть!"
— Конечно, нужна. Разве ты сомневалась?
— Тогда… не поцелуешь меня?
— ?!
Я поднялся, обошел стол, склонился и поцеловал Эолли в щеку. Щека у нее была горячая, как если бы при температуре. Уж не заболела ли она? Не простудилась ли, когда лежала раздетая на холодном стекле? Но это же кукла, не человек!..
— Я вся горю, — сказала Эолли. — Не обращай внимания. Скоро пройдет.
— Это, наверное, от кофе.
— Я хотела тебе чего-нибудь приготовить, но в холодильнике ни мяса, ни полуфабрикатов.
— Ты хотела сварить еду? — спросил я.
— Да, — ответила кукла. — Жена должна готовить мужу еду.
— Гм… А ты сама хочешь есть?
— Нет. Мне достаточно чашки кофе. Я и раньше мало ела. А вот тебе необходимо хорошо питаться.
— Не беспокойся…
— Жена должна беспокоиться о муже. А когда в холодильнике нет продуктов — это плохо. Муж останется голодным.
— Завтра пойду и куплю много еды.
— Вместе сходим. Ты напутаешь и возьмешь не то, что надо.
— ?!
В это время опять зазвонил телефон. Просто ночь телефонных звонков, подумал я. Хоть отключай аппарат.
Это была Таня.
— Привет! Не спишь еще?
— Нет, какой сон…
— Смотри, не перетрудись, а то завтра голова тяжелая будет.
— Да, пожалуй, пора закругляться.
— Ты ужинал?
— Да.
— Что ел?
— Гм… всякое побросал в рот… кофе пил… бутерброд.
"Чего это женщины беспокоятся о моем желудке?" — подумал я.
— Кофе много пить вредно, — сказала Таня. — От этого болезнь Паркинсона может развиться.
— Что, что?
— Ну, голова будет трястись, как у боксера Мохаммеда Али.
— Так у него же не от кофе. Он слишком много боксировал на ринге. И это не прошло бесследно.
— Может, я чего-то напутала. Но факт — пить много кофе нельзя.
— Хорошо, учту.
— Что будешь делать?
— Сейчас приму душ и лягу спать.
— А я немного почитаю. Угадай, какая книга?
— Гм, не знаю. Наверное, женский роман какой-нибудь.
— Вот и нет. Вообще не бывают ни женских романов, ни мужских. Есть хорошая книга и есть плохая. А читаю я мемуары Ирины Одоевцевой "На берегах Невы". Жила в Питере одна замечательная поэтесса. Она пишет о своих молодых годах в начале прошлого века. Потом она эмигрировала во Францию.
— Понятно.
— Представь себе такую картину: голод, холод, разруха; молодая девушка бредет по ночному Питеру, где шастают грабители и насильники, она идет в другой конец города только для того, чтобы послушать стихи. Это какой надо быть одухотворенной и сильной натурой!
— Вот же…
— Если хочешь, дам потом почитать.
— Ладно.
— Ну, до завтра?
— Ага.
— Спокойной ночи!
— Спокойной ночи!
Я положил трубку. Эолли на кухне не было. Она сидела в комнате на диване и смотрела пред собой.
— Ты что ушла? — спросил я.
— Слушать чужой разговор неприлично, — молвила Эолли.
— Это знакомая девушка, Таня.
— Таня… Она красивая?
— Красивой ее, пожалуй, назвать нельзя… но симпатичная.
Мы помолчали. Часы показывали 12:45. Пора было укладываться спать.
Я зашел в соседнюю комнату, чтобы приготовить Эолли постель. Убрал с тахты толстое стекло, поставил к стене за шкафом. Кинул на тахту матрас, застлал простыней. Надел на подушку чистую наволочку, и чистый пододеяльник — на верблюжье одеяло. Затем я вынес кое-какую аппаратуру на балкон, чтобы тут не мешала. И видеокамеру снял с потолка.
— Пойду, приму душ, — сказала мне Эолли.
— Хорошо, — согласился я, вспомнив, что она включала и выключала газ. Значит, вполне справится и с кранами в душевой кабинке.
Я повесил на вешалку в ванной свежее полотенце и мой махровый халат, стиранный на прошлой неделе. Потом я разложил диван и постелил себе.
Из ванной доносился шум воды. Вскоре Эолли вышла в халате и с полотенцем на плече. С мокрых волос капала вода. Я взял у нее полотенце и помог посушить волосы. Потом хотел было включить фен, чтобы дополнительно посушить, но спохватился и убрал аппарат в шкаф. Ведь волосы от фена наэлектризовывались, а это могло повредить микрочипы в голове.
Я достал в шкафу смену белья и направился, в свою очередь, в ванную.
— Мы ждем гостя? — спросила Эолли.
— Что? — удивился я. — Какого гостя?
— Для чего ты постелил там? — Она показала рукой в открытую дверь спальни.
— А, это… Это для тебя.
— А разве муж и жена должны спать отдельно?
— ?!
— Ты устал и хочешь спать один?
— Верно… Сегодня день был тяжелый…
— Хорошо, — кивнула Эолли. — Иди, купайся.
* * *
Я долго не мог уснуть. Разные мысли одолевали меня: слишком много событий случилось за день.
Но вскоре, сквозь вязкую полудрему, я ощутил прикосновение легкой и теплой ладони на лбу, тотчас тяжесть в голове отступила, и я провалился в сон.
Утром меня разбудили вкусные запахи кофе и жареной яичницы. На часах было 7:30.
Эолли в банном халате возилась на кухне. Мне вдруг почудилось, что эту картину я уже видел много раз: молодая женщина хлопочет на моей кухне, напевая себе что-то под нос. Приятная, волнующая картина. Что бы это значило?
— Доброе утро! — светло улыбалась Эолли, оборачиваясь ко мне. — Я приготовила тебе оладьи и пожарила яичницу.
— В самом деле?!. - только и проговорил я удивленно.
Потом, когда, умывшись, я сел за стол, Эолли спросила:
— А правда, что путь к сердцу мужчины лежит через вкусную еду?
— Так говорят, — кивнул я. — Но это устарелое мнение… А ты почему не ешь?
— Не хочется. Только пить тянет.
Эолли пила воду небольшими глотками и смотрела, как я ем.
— Очень вкусные оладьи, — похвалил я. — И яичница — в самый раз!
— Спасибо!
— Где ты научилась готовить?
— У мамы.
Спину Эолли держала прямо, как и вчера. Но в облике ее содержалось нечто новое — взамен статичности появилась мягкость. Движения ее были живые.
— Мне снился сон, — сказала Эолли.
— Да?.. Какой?
— Море. Большое синее море.
— Гм… Это хорошо. Моя мама сказала, что если человек во сне летает или ему снится море, значит, он растет.
— Мы с тобой сидели на камнях и смотрели на волны.
— А чайки были?
— Чайки… Белые птицы?
— Да. Они кричат громко, а еще падают с высоты в море, чтобы схватить рыбу.
— А зачем им рыба?
— Это их пища.
— А кофе они пьют?
— Нет, круглый год они едят только одну рыбу и ничего больше. А кофе только человек пьет.
— Мы скоро туда поедем…
— Куда, на море? Гм… Вот лето настанет, и поедем.
— А рыбе больно?
— Рыбе?.. Когда ее хватает чайка?.. Наверное, да. Так устроен мир. Все живые существа пожирают друг друга, чтобы выжить.
— Человек тоже?
— О, да! Человек самое ненасытное животное на земле! Он уничтожает все что движется, ползает и летает.
— Тебя тоже могут убить?
— Конечно. Из пистолета или еще чем-нибудь. Кроме этого кирпич на голову может упасть или машина сбить… У человека много врагов.
— А тот мужчина, что звонил вчера — враг?
— Какой?.. А, Бык… Не знаю пока. Но то, что не друг — сто процентов.
— А зачем он звонил? Что ему надо?
— Предлагает какое-то дело.
— Ты дал согласие?
— Пока нет. Но, наверное, дам.
— Почему? Ты говорил, он не друг.
— Ну, не всегда мы работаем с теми, кто нам нравится.
— Тебе надо быть осторожным?
