– Ну и дальше в том же духе.
– Толщина одного – худоба другого, – заявил Рузвельт. – Того, который… гм… еще толще.
– Он явно хочет, чтобы мы занялись этим делом, однако не дает никакой зацепки, где состоится ритуальное убийство. Но почему?
– Возможно, он просто морочит нам голову, – сказал Рузвельт. – У маньяков-убийц превосходное чувство юмора, по крайней мере я так слышал.
Он разломил апельсин и кинул несколько долек сквозь прутья клетки индейцу.
– А знаете, в словах нашего упитанного мэра что-то есть, – сказал Калеб. – Я имею в виду, это уж слишком очевидно.
– Что именно?
– Ритуальное убийство. Я на это не куплюсь. Если он играет с нами в какую-то игру, то убийство может быть частью игры. Возможно, он вовсе не из Ряженых.
– Да нет, из них, это наверняка, – сказал незнакомый интеллигентный голос позади них.
– Кто это говорит?
– Я.
Это был Иши, индеец из клетки. Он сидел в набедренной повязке на табуретке и говорил с отчетливым оксфордским акцентом.
– Иши, – укоризненно сказал Рузвельт. – Оставь этих добропорядочных господ в покое.
Затем обратился к Лизе и Калебу с извинительными словами:
– Он иногда разговаривает. Как попугай.
– Ваш подозреваемый, – продолжал Иши, – цитирует языческое заклинание, обращенное к богине земли. Она…
– Богиня Ерд, – подхватила Лиза дрогнувшим голосом. – Но откуда вы…
– Много читаю, – вздохнул Иши. Только теперь они заметили разложенные по клетке и погребенные под фруктовой кожурой и рыбьими скелетами стопки томов в кожаных переплетах. – Заняться тут нечем, а разговоры не поощряются.
– Он иногда любит играть с книгами из моей библиотеки, – сказал Рузвельт. – Они так забавны, когда считают себя людьми.
– В чем дело, Лиза? – поинтересовался Калеб. – Ты что-то не договариваешь?
Элизабет начала говорить, и в оранжерее воцарилась тишина. Все внимательно слушали, даже звери, казалось, тоже вслушиваются в ее слова.
– Это заклинание использовали англосаксы в дохристианские времена, – сказала она. – Так они благословляли свой урожай, свои земли и богатства. Ряженые – потомки этих англосаксов. Их парады могут казаться забавными и безобидными, однако они полны скрытой магии.
– Даже пятилетний ребенок сообразил бы, что ваш подозреваемый использует культ языческого божества, причем наихудшим способом. – Иши зевнул.
– Что вы имеете в виду?
– Он имеет в виду жертвоприношения, – пояснила Лиза. – Ритуальное убийство – часть культовой церемонии.
– Хороший мальчик, Иши, – сказал Рузвельт и швырнул в него пригоршню апельсиновых косточек. – Пора мыться!
С этими словами Тедди схватил шланг и окатил Иши мощной струей холодной воды.
– А Беззубая Старушка Салли Дженкинс?
– Салли просто оказалась первой. Будут и другие. Ряженые считают, что Ерд требует жертвоприношений до, во время и после самого ритуала.
– Ты все это знаешь потому, что твой отец был Ряженым? – спросил Калеб.
– Мой отец был Ряженым, и моя мать, и я сама тоже!
Рузвельт уставился на нее.
– Боже мой, она и есть Крушитель. Зовите констебля!
– Болван, – пробормотал Иши.
– Успокойтесь, Тедди, она не Крушитель, – сказал Калеб. – А констебль – я.
– Ну, конечно, ты. Извиняюсь, мисс Смит, просто события прошлой ночи слегка выбили меня из колеи. Я сегодня с утра едва мог шевельнуться. Слишком много спермацетовых блинчиков.
– Вот и славно. Однако у нас мало времени, господа, – озабоченно сказала Элизабет. – Мы должны выяснить, где состоится ритуал. От этого зависят человеческие жизни. Возможно, наши собственные.
Калеб еще немного послонялся, а затем сказал:
– Насколько я знаю, единственный, кто может нам помочь, это Фосфорный Фил. Однако визит к нему будет опасным, он живет в Бандитском Логовище.
– И что? – поинтересовалась Лиза.
– А то, что Бандитское Логовище – неподходящее место для дамы.
– Господи, – пробормотал Иши. – Может, не будем повторять все сначала? Это утомляет.
Он надел очки и открыл книгу.
– Почему бы вам двоим не помириться – и дело с концом?
– Нам всем в равной мере грозит опасность, господин начальник полиции, – сказала Лиза. – Тут уж ничего не попишешь. Поэтому мы встретим ее вместе.
– Сегодня утром в редакцию пришло письмо. Оно подписано Джеком Веселым Крушителем.
– Круто! Вот это разговор, – разволновался Тедди. – Люблю рискованные приключения. Помните: человеческая трусость – непростительный грех! Может, по дороге в Бандитское Логовище заскочим в «Дельмоникос», подкрепимся круассанами с сыром? Да и кружка горячего нежного свиного жира, наверное, поможет выгнать из печенок все, что там сидит.
Рузвельт скинул шкуру зебры и двинулся наверх по винтовой лестнице.
– Встретимся на улице, мне нужна пара минут, чтобы приодеться для нашей отчаянной вылазки.
Калеб поблагодарил Иши за помощь и добавил:
– Если мы что-то можем для тебя сделать…
– Да ладно, не дайте только этому шуту поместить мои кости в Британский музей.
Лиза и Калеб вышли. Иши удостоверился, что никого не осталось, пошарил под своей набедренной повязкой, вытащил эдисоновский мобильник, зажег горелку, повернул ручку завода, крутанул вертушку и начал набирать номер.
А на другом конце города на Одиннадцатой авеню в резной кабинке возле самой «Настоящей Пиццы Рэя» зазвонил телефон. Уродливо-жирный альбинос, поразительно похожий на двух вчерашних, снял трубку. Сперва он только молча слушал, затем сказал:
– Я передам. Слава Ерд, – и повесил трубку.
* * *
Молоко, лимонад,
За углом – шоколад.
Комментарий Уолта Уитмена (1882 год) по поводу стремительного распространения промышленности в юном о ту пору Нью-Йорке.
Глава 3
В которой зловещее видение приводит к потере солидного уважаемого коллеги
Я сидел один в своей любимой и недорогой квартире в «Дакоте» (которую по закону не имел права занимать, поскольку формально являюсь жителем Эквадора; впрочем, это долгая история) и прочесывал Глобальную Сеть, чем нынче с легкостью занимаются все ребятишки. Мне пришло в голову, что многие из наших современных технологий мы принимаем как само собой разумеющееся. А ведь тогда, в 1882 году, Всемирная Паутина была доступна только в дешевых игровых автоматах в Хрустальном Дворце, да и то лишь одна страница: на ней злобный мул бил человека копытом по голове.
Провозившись всего часа два со свечами зажигания, экранированными проводами и мигающими лампочками, я сумел найти кнопку запуска и включить компьютер. Затем мне потребовалось от восьми до шестнадцати часов на многократные звонки детям моих друзей, чтобы на меня хлынул поток альтернативных версий преступлений Крушителя (см. www.altematethwa ckertheories.com).
В одном из сценариев предполагалось, что это работа Джона Уилкса Бута, убийцы Авраама Линкольна. По данной теории он не был застрелен на табачной ферме в 1865 году, а сбежал в Нью-Йорк и открыл первую эротическую пекарню в Гринвич Виллидж. А впал он в неистовство и снова стал убивать, когда саудиты взвинтили цены на сахарную глазурь (телесного цвета) для украшения пениса.
Другая теория гласила, что этих убийств никогда и не было, что это просто недоразумение и что Спенсер, Смит и Рузвельт были не командой сыщиков, а музыкальным фолк-трио, главный хит которого назывался «Не сокрушайся, Крушитель». По мнению автора предложенной версии, в 1930 году была сделана запись этой песни, ставшая очень популярной. Есть предположение, что, после того как песню прокрутили по радио, неверная трактовка ее текста разожгла в стране настоящую панику. Охваченные ужасом горожане хлынули в сельскую местность и принялись смертным боем лупить продавцов яблок их собственными мешками. Тысячи невиновных, ложно обвиненных в убийствах проституток, были без всякой необходимости жестоко умерщвлены, а Вуди Гатри вынудили принести извинения по национальному радио, после чего тут же казнили.
У этой теории имелись два недостатка. Первый – она игнорировала все фотоулики, полицейские и медицинские записи, газетные заметки и сами трупы. И второй: автором теории был десятилетний пацан, чей веб-сайт также содержал теорию внедрения покемонов в мир «Звездных войн». Ах да, и, в-третьих, Вуди Гатри никто никогда не пытался казнить.
Я даже выдвинул свою собственную версию, по которой убийцей был знаменитый художник Винсент Ван Гог. Разумеется, как и указывалось во многих письмах, присланных на сайт, во время вспышки убийств он находился в Париже под неусыпным наблюдением своего брата Тео. Конечно, у него не было абсолютно никаких мотивов или возможностей совершить эти злодеяния, однако… вы когда-нибудь присматривались внимательно к его картинам? У этого парня явно были не все дома! И если бы не угроза преследования за диффамацию со стороны его потомков, я бы занялся более тщательной разработкой моей версии. Пусть это послужит всем вам уроком: если когда-нибудь попытаетесь обвинять в серийных убийствах невинно почившего в бозе художника, убедитесь, что у него не осталось живых родственников. (Вот, например, Уолтер Сикерт, он бы отлично подошел!)
