Любовники.
Женщина все так же сидит спиной к партнеру. Смакуя, пускает колечками дым.
Shе (going on). ...She is “making a nest” for him here. Ha! without money, without job, without documents...
Она (продолжая). ...Она тут “вьет гнездо” для него. Ха! без денег, без работы, без документов...
Особенно изящное колечко. Изогнулось... растаяло. Партнер, лежа лицом к спине женщины, изо всех сил изображает внимание. Он со значением морщит свой лоб, а кроме того (неслыханный стоицизм), даже не протестует против табачного дыма. Напрасная жертва! Его партнерша целиком в себе... Все-таки, верный ритуалам “political correctness”, партнер старается любой ценой оптимизировать ситуацию. То есть, что называется, не покладая рук своих имитирует “непринужденность”. А потому кончиками пальцев он красиво поигрывает длинной ниткой ярких прозрачно-розовых, очень дешевых бус, что, сверкая, свисают с линялого абажура...
She. Even without a steady place to sleep!.. “A nest”!
Она. Даже без постоянного места, где спать!.. “Гнездо”!
Слово “гнездо” (звучит почти как кличка) уже выкрикивается, притом со злорадным взвизгом. Одновременно рукой, свободной от сигареты, ораторствующая выразительно указует назад, адресуя финал тирады в сторону смолкших телефонных звонков.
He (echoes). No job?..
Он (эхом). Без работы?..
Пустой коридор. Свет в нем уже погашен. На полу под окном — тюремная тень от жалюзи. Изредка фары проходящих машин, скользя по стенам, выхватывают дверь с цифрой “3” в конце коридора... столик с телефоном... цветок в бутылке из-под шампанского...
А главное, они выхватывают пустоту. Отсутствие человека. Пространство, словно бы изначально созданное лишь для самого себя. Тело, погруженное в его объем, неизбежно будет вытолкнуто — силой, равной силе погружения.
Любовники.
She. He found in the garbage an expired telephone card... He took the card... and took a razor blade... and glued them together.
Она. Он нашел в мусоре использованную телефонную карточку... Взял эту карточку... и взял бритвочку... и склеил их вместе.
На словах “взял карточку” женщина берет с пола и демонстративно поднимает пачку сигарет “Marlboro”; на словах “взял бритвочку” — проделывает то же самое с зажигалкой. Произнося “и склеил их вместе”, поворачивается к партнеру и выразительно соединяет друг с другом два этих наглядных пособия.
Shе. And it is possible to call! And talk for exactly one second and a half. Free of charge.
Она. И можно звонить! И говорить ровно одну секунду с половиной. Бесплатно.
Красивое колечко дыма. Еще одно... еще... Глубокая затяжка... Кисть с сигаретой (видны длинные фальшивые ногти), проделав путь от клубничных губ к абажуру, фасонисто замирает далеко на отлете...
She. Costs nothing. Jewish discovery.
Она. Совершенно бесплатно. Еврейское изобретение.
Маленькая, но выразительная пауза.
Обратный путь сигареты, долгая затяжка, подкатывание глаз, колечки.
Shе. Free telephone card! Absolutely free of charge!.. One second. And a half.
Она. Бесплатная телефонная карточка! Абсолютно бесплатная!.. Одна секунда. С половиной.
Некоторая пауза.
Не. Come here.
Он. Иди сюда.
Снова пустой коридор. Голубой лунный дым. На полу, черной решеткой, тень оконного жалюзи.
Снова отчетливо близкие, хотя и негромкие, голоса любовников. Это сейчас единственная “физическая реальность”. А коридор? Возможно, реальность чьего-то сна.
Shе. ...Two days ago she asked me to buy an envelope and send a letter. The letter... well, I read a few lines... “...The front pages of news papers are flooded with blood... in the country where he is now... Heads and bodies apart... Please have mercy...”
Она. ...Два дня назад она попросила меня купить конверт и отправить письмо. Письмо... ну, я прочла пару строк... “...Первые страницы газет залиты кровью... в стране, где он сейчас... Тела и головы отдельно... Пожалуйста, пощадите...”
Комната любовников. Женщина у голого окна. Профиль с сигаретой. Дым лунный, табачный.
Скорее всего, женщина еще в предыдущей сцене предпочла своему партнеру незримый нам заоконный вид. Хотя ее поза, боком к ним обоим, предполагает некоторый компромисс...
She (going on). How do you like that? A letter to the legal agency! Foreign legal agency! (Mocking.) “Heads and bodies apart”. How can she write this?
Она (продолжая). Как тебе это нравится? Письмо в легализационное агентство! В легализационное агентство для иммигрантов! (Передразнивая.) “Головы и тела отдельно”. Как она может писать так?
He. So how long has she been living away from her husband?
Он. Так сколько она уже живет без мужа?
She (to herself). She has no husband at all. I think she never had.
Она (себе). У нее нет мужа. Думаю, никогда и не было.
He. Well, whoever he is, a boy-friend...
Он. Ну, не важно, кто он, бой-френд...
She (sneering). Which boy-friend?! Which boy-friend?! (Now we see that she is rather attractive) It’s her son calling!
Она (презрительно усмехаясь). Какой еще бой-френд?! Какой еще бой-френд?! (Теперь мы видим, что она довольно привлекательна.) Это ее сын звонит!
He. Son?
Он. Сын?
Shе. Son.
Она. Сын.
Пауза.
Не (smiling tensely). And you? Do you have kids?
Он (напряженно улыбаясь). А ты? У тебя есть дети?
She. And me? I don’t have kids.
Она. А я? У меня нет детей.
Не (smiles). I don’t either. It’s better that way, isn’t it? Come here.
Он (улыбаясь). У меня тоже нет. Так лучше, правда ведь? Иди сюда.
Целиком темный экран. После небольшой паузы слышны звонки телефона. Почему так темно? Видно, небо окончательно в тучах. Ни намека на свет.
Торопливые шаги, снятие трубки, встревоженный голос женщины с телефоном: “Але. Але? Але? Але!..”
Напряженная тишина. Затем слышно, как женщина дует в трубку, стучит по ней пальцем. Снова череда сиротливых “але”.
Звук положенной на рычаг трубки... Шаги и щелчок... Свет.
Женщину с телефоном трудно узнать. Праздничной одежды уже нет. Вместо нее — полурасстегнутая голубая пижама. Длинные темные волосы гладко убраны со лба под широкую черную ленту. Очевидно, перед сном женщина собиралась проделать кое-какие косметические процедуры.
Звонок.
Женщина с телефоном. Але!! Да... Ка... (Кладя трубку, себе.) Какая новость?..
Оживленно улыбается. Видно, голос с той стороны Земли, в течение секунды с половиной, тоже был оживленный, веселый. А много ли надо?
Теперь, кстати, заметно, что она не так уж и молода. Не то чтобы она утратила привлекательность, а просто мы видим другого человека. Кроме того, сейчас вдруг становится очевидным, что человек этот совсем небольшого роста...
Звонок.
Женщина с телефоном. Какая? Да... (Кладя трубку, повторяет услышанное.) Хорошая?.. (Ласковая усмешка.)
Женщина стоит, уютно сплетя на груди руки. Маленькие кисти... Стопы, кстати, тоже совсем маленькие. При этой детскости отдельных частей, довольно округлые бедра и грудь. Что-то беличье, заячье в очертаниях тела. Мягко, поощрительно улыбаясь, смотрит сбоку на телефон. Будто это именно телефон такой молодец, и он делает большие успехи...
Звонок.
Женщина с телефоном (все так же улыбаясь). Какой... Какой контракт? (Кладет трубку.)
Странное дело: свет падает сверху, от голой коридорной лампочки в 60 ватт. А кажется, он исходит от лица женщины с телефоном... И освещает он не телефон, а... что там на столе? Господи, пусть наша сентиментальность будет страшнейшим из прегрешений наших! Мы видим младенца, солому, ясли, воловьи ноздри и святые дары, а свет от золотых волос младенца, удваивая свеченье, возвращается к лицу матери... Может, именно свет этот и есть неразрывная пуповина...
Звонок.
Женщина с телефоном (смеется). Чего-чего-о-о? (Кладя трубку и сохраняя улыбку, старательно выговаривает.) Лимитед... лай-э-би-ли-тиз... эгримент!.. (Довольная, весело трясет головой.) Как будто я понимаю!..
Смотрит на телефон нежно и горделиво. Ну и ну! Эх и шпарит же сынок по-английски! А дети-то наши, слава Богу, поумней нас... (И т. п.)
Звонок.
Женщина с телефоном (миг, еще миг, вдруг, согнувшись, как от удара). Когда-а-а?!! Когда-а-а?!! Когда?!! (Ударом всаживает трубку в аппарат.)
Этот звериный гибельный крик (вопль, стон, вой) киношная звукоаппаратура передает вполне адекватно. Другое дело — кинооптика. Видно, оператор поменял линзы: линия коридора, пол, потолок, спина женщины, тощий железный столик, дверь с цифрой “3”, зеркало у окна, само окно, дверь, снятая с петель, — все изменило свои очертания, все странно искажено, камера гоняется за женщиной и не может поймать, камера загоняет ее в угол, швыряет в углы, гоняет из угла в угол, из конца в конец, камера преследует, камера травит, камера гонит ее, как футбольный мяч, как зайца, как палый лист, но поймать все равно не может, — и, видимо (звонок словно бы уточняет картину), это есть просто новая данность: сообразная прорыву скрытого доселе пространства.
Женщина с телефоном (жестко). Когда? (Миг, вопль.) Идиот!!! (Вколачивает трубку.) И-ди-от!..
