— И че дальше? — заинтересовался я. — В каждой из канавок по тринадцать лунок. И пластин точно столько же. По ходу "костей" только на одну хватит. Че-то маловато для игры.
— Но гипотеза интересная, — пробормотал Егор. Ненавижу когда он вот так вот начинает смотреть в пустоту. Про все вокруг забывает. Может прямо на ходу замереть в какой-нибудь нелепой позе, и торчать так, пока не "отомрет" или кто-нибудь не отвлечет. В детстве это так мать пугало, что она его по врачам стала таскать. Ну а те и рады стараться. Выискали, суки, гору всевозможных болячек и так родителей застращали, что те наотрез отказались пустить среднего с нами в секцию самбо. У нас на квартале болтали, что Егорка, мол, припадочный. Мы с младшим знали абсолютно точно, что это не так и дрались, бывало, за честь семьи до кровавых соплей. А вот с тем, что брат не такой как мы с Лехой – с этим не поспоришь.
— Давайте-ка, пацаны, начнем с начала, — предложил я. — Я буду говорить, а вы подсказывайте и поправляйте если че.
Дождавшись согласия большинства, кроме временно потерянного для Вселенной Егора, я начал.
— Тысячи лет назад здесь жили древние папуасы…
— Слышь, Андрюх. В натуре, ты еще от Адама начни, — вспыхнул Поц.
— "Слышь", Мишенька, зовут мышь, — рыкнул я. Бляха от ремня, только мысли в кучу соберешь, только что-то сложится, этот умник вылезает. — А я хомячков еще в детстве отлюбил.
— Проехали, — поднял ладони шофер. — Без базара. Папуасы тут жили-поживали и добра наживали. Плодились-на и размножались…
— Помолчи, — Леха вроде легонечко ткнул пальцем куда-то в грудь своему брату-мореману, но Поцу хватило. Так и замер, выпучив глаза и открыв рот. — Че, брат, там дальше?
— И вот какую хрень я заметил, — кивком поблагодарив младшего, продолжил я. — Там, на правом берегу реки, полно курганов. Там они предков своих хоронили. Тетки с детьми верст по пять и вниз по течению и вверх все исходили, а на нашей, левой стороне могил нет. А вот это, подковы эти с пластинками – есть. Почему?
— Почему? — заворожено повторил за мной мичман.
— Может, типо та сторона для мертвых, а эта для живых? Осталось только понять, за каким живым аборигенам нужны были эти штуки.
— Ха, — очнулся Миха.
— И вот еще че, — выдержав театральную паузу, продолжил я. — Имейте в виду! Предки один раз положили пластинки в подкову, и больше не перекладывали.
— Почему ты так думаешь? — вскинул глаза брат.
— Охренели бы каждый раз каменный щит разбирать-собирать, — хихикнул я. — Лебедок у них не было. Все ручками…
— Ну и выдолбили бы одну подкову, — пожал плечами Поцман. — Зачем еще две? Настроить не могли?
И замолчал, наблюдая, как наш "лунатик" перебирает пластинки на столе, выискивая что-то одному ему ведомое. Потом Егор и вовсе сгреб всю добычу и убрел в душный шатер с раскопом.
— Надо в поселок ехать, — вздохнул Миха и с надеждой посмотрел на меня. Я его отлично понимал. Надо! В лагере больше не оставалось ни капли спиртного, а иногда, для смазки мозгов так сказать, требовалось хлебнуть чего-нибудь холодненького и пенного. Оставалось решить главный вопрос: придумать причину для посещения Чемала. Жены были резко против, спрятав или, быть может, даже уничтожив наши запасы. Устроив тем самым нам, бляха от ремня, сухой закон.
— Может тебе че каво по работе надо позвонить? — просветлел лицом мичман. — А тут связи-то немае.
— Натаха выкупит, — тихонько, чтоб устроившие какую-то возню у костра тетки не услышали, возразил я. — Я, дурень, ей полдороги пел, как славно отдохнуть от трудов наших тяжких.
— Идите все сюда, — позвал Егорка. — Я собрал.
Мы переглянулись, встали и пошли. Собрал он там чего-то или нет, а повод перетереть с пацанами о методах безобидного обмана наших благоверных в отдалении от их чутких ушей, был отличный.
— Темно, — посетовал я, пытаясь разглядеть предмет гордости среднего, уложившего плитки на их законные места в канавки. — Ни хрена не разглядеть.
— У меня фонарь-переноска на двести двадцать есть, — засуетился чувствовавший за собой косяк Миха. — Ща притартаю. "Хонду" запустим, светло как днем будет.
— Неси, — великодушно позволил я. Тупо разглядывать артефакты в каменной "подкове" хотелось не особо, но дать шанс искупить вину подчиненному нужно было обязательно.
Длинный и худой водила метнулся к машинам, и уже тремя минутами спустя вернулся с добычей. Источник света повесили точно над центром композиции и вжали кнопку запуска генератора. Лампочка вспыхнула, на один краткий миг осветив обширный шатер, и тут же пригасла, превратившись в красную нитку. Зато между золотистых пластинок вдруг брызнули крохотные синие змейки разрядов. Артефакты, как мне показалось, прямо-таки налились внутренним светом, а потом над канавкой стала вставать изогнутая дугой, полыхающая всеми цветами, стена. Пока не утвердилась вертикально и не превратилась в натуральную, давящую на глаза радугу.
— Хренасе, — только и смог выговорить я прежде чем Поц выдернул вилку из розетки.
Устройство в тот день запустили еще раз. Отдышались, попили чайку, посмеялись над Михой, высказавшим опасение, а не разбудили ли мы какое-нибудь чудо-юдо вроде древнего мага из фильма "Мумия". Потрясение от вида вставшей прямо из земли радуги сменилось любопытством и даже… ну не знаю… жаждой открытий, что ли. Страшно ли нам было? Неа… Хотя, чего это я. Страшно, конечно. Не боятся только сумасшедшие или наркоманы обколовшиеся. А у меня на полном серьезе колени дрожали.
Короче, все приготовили, поставили видеокамеру на штатив, и только собирались запускать генератор, как Леха обратил внимание на песок. Ну да, самый обычный. Только по берегам рек песочек немного другой – мелкий, как пыль. А в этом мичман сразу опознал морской, тот самый, которым у нас все берега моря завалены.
— Прикол, — хмыкнул я, и дал команду на запуск.
Все было в точности, как первый раз. Подкова снова сожрала электричество из лампочки и поднялась радуга. Только теперь мы уже не торопились с выключением. Стояли, смотрели, как четыре барана на новые ворота, на открывшуюся перед нами дверь. А там, с другой стороны, за переливающейся радужными, как на поверхности мыльного пузыря, пятнами, светило солнышко, ветер теребил листья на каких-то кустах и доносил до нас запах, который ни с каким другим не спутаешь. Аромат моря.
Покрытая песком полянка, или даже скорее – просто проплешина. Метелки пальм, влажный ветерок и далекие крики морских птиц. Прямо дверь в рай, какая-то. Пейзаж из рекламы шоколадок "Баунти", бляха от ремня! Еще бы пара минут и мы, ей-богу, как завороженные, шагнули бы за порог. На счастье генератор кашлянул, кхекнул и заглох. Бензин кончился.
С самого утра, на следующий уже день, снарядили Миху в поселок. За бензином и водой в танк, ясен день. Ну а то, что он еще готового шашлыка в ведре, пива и сладкого вина для женщин привез, так это побочный эффект, хе-хе.
А пока мазута ездил, мы, под чутким руководством среднего брата, ползали на коленках по плите – перекладывали артефакты из внутренней, самой кривой, канавки в среднюю. И это мы еще легко отделались! Егорка как с цепи сорвался. Ночь, бляха от ремня, не спал – все свои эксперименты планировал. Три вырванных из детского альбома для рисования листа исписал. Да еще жаловался, изверг, что у него дескать никаких приборов нету. Вот как, мать его, измерить – изменится ли потребление тока Подковой в средней канаве или нет? На вполне резонный же вопрос – на хрена ему это знать – как давай орать! Так блажил, что аж пена с губ полетела. Чем, сволочь близкородственная, привлек внимание наших жен. Которые, выслушав монолог потенциального нобелевского лауреата, сделали парадоксальный вывод, будто бы мы собираемся всей шоблой стартануть в неведомые дали, бросив их, сирых и убогих, одних на грешной Земле.
— Вы че, придурки?! — шипела бешеной змеей моя ласковая и добрая Натаха. — Вы че, сами не понимаете? Че там, с той стороны? А если там другая планета?
— Зашибись, — обрадовался третий брат. Может сказки и не врут? Может и правду говорят: "младший вовсе был дурак"! Какой черт его за язык потянул? Волшебник, бляха от ремня! Одним словом он такой скандал устроил, что у меня даже перепонки заболели. Примерно так, как было когда у нас в клубе "Тортуга" гранату взорвали.
— Зашибись? — теперь моя тишайшая женушка визжала, как пожарная сирена. — Олень тупоголовый! Там вирусы, там бактерии! Если какая-нибудь тварь тебе, козел, там яйца не откусит, так потом сгниешь заживо. И никакие антибиотики не помогут!
Зря она так. Я имею в виду – про святое. Разве же можно было при Любке так о мужниных яйцах?! У дальневосточной казачки сразу в глазах тьма образовалась и голос прорезался. Я и раньше знал, что она поет хорошо, красиво. Но тут она сама себя перепрыгнула. Так гаркнула, даже наш сугубо штатский Егор по стойке смирно встал.
