Завтра останемся одни. Гости разойдутся уже за полночь. Гюльбен в 11 утра возвращается в Анкару, где учится в Художественной академии. А тетушка Нилюфер едет навестить сестру... Отключим телефоны. Замуруем окна, двери. Подарим себя друг другу. Окунемся в нашу общую сказку – сказку, в которой побеждает любовь, во что бы то ни стало... Сольемся в одно целое. В океане любви будем купаться всю ночь и, утомленные, уснем на рассвете...
3
...Слишком часто просыпаемся в одиночестве, чтобы не ценить пробуждения вместе...
Готов заслонить собою полнолуние, чтобы оно не тревожило ее сон. Готов задержать наступление рассвета, чтобы он не разбудил ее. Готов просеять пляжный песок, освобождая от осколков ракушек, чтобы они не поцарапали ее ступни...
Зейнеп думает, мы засыпаем вместе, в один миг. Заблуждается. Как только она погружается в сон, я открываю глаза. Осторожно приподнимаюсь. Медленно снимаю с нее шуршащую кремовую простыню. Рассматриваю обожаемое тело. Изгибы, впадинки, выпуклости. Сексуальные шрамики на ногах... До 11 лет Зейнеп буквально не слезала с велосипеда. Обожала крутить педали. Ездила на велосипеде в школу, хотя отец мог подвозить на машине. Отказывалась. Родители ругались с ней, запрещали кататься на велосипеде вдали от дома. Зейнеп демонстрировала упрямство Тельца. Однако за день до своего дня рождения любимая не справилась с управлением. Растерялась, выехала прямо на трассу. Благо машин оказалось мало. Перелом правой ноги, масса ушибов. С того дня «велосипедная» жизнь Зейнеп закончилась...
Знаю каждый шрамик: длину, форму, расположение. Целую их. Не просыпается, лишь бубнит что-то несвязное, ищет рукой меня. Мне нравится наблюдать за моей спящей красавицей. Гладить каштановые волосы, рассыпавшиеся по кофейной подушке. Осторожно снимать со щеки упавшую ресничку, про себя загадывая желания. За нее. Какая разница, я загадываю или она? У нас одно сердце на двоих...
Во сне крепко прижимается ко мне, будто боится потерять. «Прошу, держи меня крепче...» Не упускаю мига пробуждения любимой: проснувшись, она непременно должна увидеть меня. Также и я. Маленькая традиция. Слишком часто просыпаемся в одиночестве, чтобы не ценить пробуждения вместе...
Научились распознавать сигналы, желания, порывы друг друга. Нет необходимости произносить что-либо, нигде – на улицах, в ресторанах, в гостях. В постели, наконец. Достаточно взгляда. Она знает, чего хочу я. Я знаю, чего хочет она. Когда мы наедине, я направляю ее своей рукой. Доверяет. Наверное, так и должно быть. Мужчина прежде всего должен думать о женщине. Думать, не забывая о себе. А женщина должна доверять мужчине, тоже не забывая о себе...
Знаю «горячие точки» Зейнеп. Знаю, что достаточно рукой провести по ее затылку, и она обмякнет. Она знает, что стоит ей пробежать пальцами по моей спине, как я теряю точку опоры. Вычислили слабости друга друга, перекрыли достоинствами недостатки... Мы торопливы в сексе – не хватает терпения на долгие поцелуи, прелюдии. Спешим слиться в одно целое. Почувствовать, нащупать, вдохнуть друг друга. Забываем обо всем. Все мировые проблемы сжимаются в единую пульсирующую точку, баклажанный соус подгорает на плите... В кульминационные моменты любви не принадлежим никому, кроме самих себя. Превращаемся в одну большую планету, гармонизируемся с космическим пространством...
Хотим ребенка. Впрочем, пока рано думать о детях, еще предстоит свадьба. В глубине души нам наплевать на условности, общественное мнение, заскоки аксакалов на почве менталитета – но это в глубине души. В жизни все иначе: уважение, дань традициям. Зачем огорчать наших родителей, особенно если они не против наших отношений?.. У нас будет девочка. Уверен. Видел во сне. Зейнеп же убеждена, что будет мальчик. Мы не гадаем: в сущности, пол не важен. Важнее то, что наша планета любви через три-четыре года пополнится маленькими спутниками. Будут расти, укрепляться под нашей опекой. Иншаллах[8]... Нам есть о чем рассказать детям. Хотя нам не так много лет. Говорят, перед тем как завести детей, следует созреть внутренне – возможно, мы уже чуть перезрели? Лучшее – впереди...
4
...Любовь должна начинаться с фундамента настоящего. Со счастья в режиме реального времени...
Любовь с годами меняется. Не портится, а именно меняется. Ну, как кизиловое варенье, пролежавшее в дачной кладовке три с половиной года. Открываешь баночку. На поверхности застыл сахарный лед, легко пробиваемый десертной ложкой. Подозрительно принюхиваешься, пробуешь на вкус. Аромат стал спокойнее, слегка утратив прежнюю «фруктовость». Цвет сгустился. Зато суть вкуса прежняя – сладкая кислинка, нежная горечь восточной ягоды, вяжущая свежесть, сохранившая прикосновения шаловливого южного ветерка. Любовь – как капризное кизиловое варенье. Или оно забродит на третий день после варки из-за недостатка искренности, или же точно засахарится от переизбытка чувств. В последнем – ничего страшного...
Оболочка нашей любви с годами покрывается тем самым сахарным льдом – защищающим от внешних посягательств. Внутри же – прежние, с годами укрепившиеся чувства...
Верим в будущее. Ждем его с нетерпением. Ждем, редко заговаривая о нем. В нашей любви присутствует прелесть настоящего – наверное, в этом залог успешных отношений. Тьфу, как глупо звучит. Хотя... Любовь ведь тоже своего рода успех? Только более значимый и продолжительный... Можно ли построить его на фундаменте будущего? Это уже не уютный домик из прогретых кирпичей в одном из солнечных городов Турции. Это скорее безжизненно-фактурная новостройка, где пыль любви осела где-то на уровне 25-го этажа. Любовь должна начинаться и базироваться в настоящем. Со счастья в режиме реального времени... Плаваем с Зейнеп в летнем океане любви, не думая о том, что скоро наступит зима и нужно успеть вдоволь погреться на солнышке. Солнце можно отыскать и в самую морозную погоду: посмотреть в серое небо, раздвинуть взглядом облака, поприветствовать тускло светящийся диск...
Валяемся в постели. Лучи дневного солнца проникают в спальню через щели между шторами. Белоснежные простыни меняют цвет на кремовый. Темно-желтая мебель, наоборот, светлеет, наполняя наш маленький мирок лимонным сиянием. На кровати поднос с едой. Деревянный, на ножках, зовут Dormann. Готовили завтрак вместе: кофе в оранжевых кружках, два апельсина, тосты с мандариновым джемом, один шоколадный круассан, поджаренный арахис в маленькой глиняной пиале. Зейнеп в голубых коротеньких шортиках, в белой майке с ликующей физиономией Лизы Симпсон на груди. Волосы собрала на макушке в небрежный пучок. Лежит на животе, игриво болтая ножками. Безумно сексуальна. Нахмурила брови, прикусила нижнюю губу. Сосредоточена. Обрабатывает щипчиками мои пальцы: решила сделать мне маникюр – подстричь кутикулы, подровнять пилкой форму ногтей. «Ты совсем забросил себя. Почему за руками не ухаживаешь?! По-твоему, это по-женски? Очнись, мишуня! Сейчас мужчины чаще женщин бегают на маникюр. А с твоими красивыми ногтями вообще грех не приводить их в порядок...» Покусываю ее мягкую попу, целую в шею. «Мечтаешь о муже-метросексуале?» Злится: «Родной, не дергайся, или порежу до крови... При чем здесь метросексуалы? Просто ты должен быть ухоженным. Слышал, что аккуратность жены определяют, первым делом, по мужу?» Мне смешно. Закуриваю, удерживая сигарету в покрасневших пальцах. Представляю нашу старость. Как ухаживаем друг за другом, измеряем давление трясущимися руками, капаем друг другу глазные капли. А что, в этом есть своя прелесть. Как в болезненном маникюре, который, я уверен, так и не приучусь делать...
Только вечером выходим из любовного заточения, подышать воздухом. По инициативе Айдынлыг. Нетерпеливая красотка ближе к шести начинает кружиться по квартире с поводком в зубах. «Эй, хватит нежиться. Пора со мной погулять, слышите?!» Лениво одеваемся, отправляемся на набережную. Пока Айдынлыг резвится в траве, беседуем с Босфором. Обмен новостями, обсуждение планов. Вечерний воздух наполняет чертовски приятной легкостью. В поисках сигаретной пачки запускаю руку в карман льняных брюк. Кошмар, я совсем забыл о мобильном – вторые сутки в беззвучном режиме. «16 непринятых вызовов». Звонили Шинай, Айше, Альпер. Черт, как неудобно, надо перезвонить. Однако думаю, нам – простительно. Когда любишь, автоматически учишься прощать. А если прощаешь сам, и тебя будут прощать...
5
...Человеку мечты нужны не меньше, чем воздух. Однако мечтами не нужно дышать – их нужно претворять в реальность...
Мои и Зейнеп мечты слились в лиловую шарообразную луну. Она повисла над нашей планетой любви. Освещает путь, время от времени тяжелый от булыжников разлук. Оба без устали расчищаем дорогу, хоть руки порой и кровоточат от мозолей отчаяния. Находим силы. Благодаря вере в самих себя. Благодаря поддержке лиловой луны, наполненной нашими мечтами...
