Флетчера позабавила эта притворная недооценка роли города в выборах, но было понятно, что мэр хочет насладиться каждым моментом своей пятнадцатиминутной славы.
— Население нашего города, — продолжал мэр, — насчитывает десять тысяч девятьсот сорок два зарегистрированных избирателя, которые голосуют в одиннадцати избирательных участках. Сразу же после окончания голосования, как всегда, наш начальник полиции взял двадцать две запечатанные урны, увёз их к себе в участок и запер на ночь под замок до утра.
Несколько человек вежливо усмехнулись шутке мэра, который улыбнулся и потерял нить своих рассуждений. Он запнулся, но его помощник наклонился и шепнул ему в ухо: «Избирательные урны».
— Ах да, конечно, — продолжал мэр. — Избирательные урны были сегодня утром доставлены в ратушу ровно в девять часов, и я попросил старшего клерка проверить, целы ли на них печати. Он подтвердил, что они совершенно целы. — Служащие кивнули в знак согласия. — В десять часов утра я сломаю эти печати, и избирательные бюллетени будут вынуты из урн и выложены на столы в центре актового зала. Первый подсчёт будет произведён с целью выяснить, сколько людей приняло участие в голосовании. Когда это будет установлено, бюллетени будут разделены на три пачки: те, которые поданы за кандидата от республиканской партии, те, которые поданы за кандидата от демократической партии, и те, которые можно охарактеризовать как спорные. Хотя, я должен заметить, это — большая редкость в Мэдисоне, поскольку для многих из нас каждые выборы могут оказаться последней возможностью подать свой голос.
Это замечание было встречено нервными смешками, хотя Нат был уверен, что мэр говорит вполне серьёзно.
— Моей последней задачей в качестве председателя избирательной комиссии, — вновь заговорил мэр, — будет объявить результат, который, в свою очередь, покажет, кто избран следующим губернатором нашего великого штата. Я надеюсь, что закончу эту работу к полудню. — «Если ты будешь продолжать в таком темпе, то не закончишь и к полуночи», — подумал Флетчер. — Теперь: есть ли у вас какие-нибудь вопросы перед тем, как я проведу вас в актовый зал?
Том и Джимми одновременно начали говорить, и Том вежливо кивнул своему коллеге из команды Флетчера, подозревая, что тот задаст точно такой же вопрос.
— Сколько счётчиков имеется в вашем распоряжении? — спросил Джимми.
Директор персонала мэрии снова шепнул что-то на ухо мэру.
— Двадцать, и все они — служащие нашего городского совета, — ответил мэр, — и, вдобавок, они — члены местного клуба игроков в бридж.
Ни Нат, ни Флетчер не поняли смысла последнего замечания, но решили не просить разъяснения.
— А сколько будет наблюдателей? — спросил Том.
— В качестве наблюдателей я допускаю по десять представителей от каждой партии, — сказал мэр. — Они будут стоять за спиной у счётчиков и ни в коем случае не будут иметь права вступать с ними в беседу. Если у них возникнет вопрос, они должны обратиться к моему помощнику, а если он не сможет разрешить этот вопрос, обратится ко мне.
— А кто будет арбитром, если обнаружатся спорные бюллетени? — спросил Том.
— Вы увидите, что спорных бюллетеней в Мэдисоне будет немного, — повторил мэр, забыв, что он уже высказал это мнение, — поскольку для многих из нас каждые выборы — это последняя возможность подать свой голос.
На этот раз никто не засмеялся, и хотя мэр так и не ответил на вопрос Тома, он решил второй раз не спрашивать.
— Итак, если больше вопросов нет, позвольте мне проводить вас в наш исторический зал, построенный в 1867 году; мы им весьма гордимся.
Зал был рассчитан примерно на тысячу человек, так как жители Мэдисона редко выходили на улицу с наступлением темноты. Но на этот раз, даже до того, как мэр, его служащие, Флетчер, Нат и представители их партий вошли в зал, он напоминал скорее японский вокзал в час пик, чем ратушу сонного коннектикутского курортного городка. Нат только надеялся, что в зале нет начальника пожарной охраны, так как там явно были нарушены все правила противопожарной безопасности.
— Я начну с того, что объясню, как я намерен производить подсчёт, — сказал мэр и двинулся по направлению к сцене, оставив обоих кандидатов гадать, сумеет ли он на неё взобраться.
В конце концов его тщедушная седовласая фигура появилась на сцене. Мэр встал перед микрофоном.
— Леди и джентльмены, — начал он. — Меня зовут Поль Холборн, и только посторонние могут не знать, что я — мэр города Мэдисона. — Флетчер подозревал, что большинство присутствующих находятся в этом историческом зале в первый и в последний раз. — Но сегодня, — продолжал мэр, — я стою перед вами, исполняя обязанности председателя избирательной комиссии по Мэдисонскому избирательному округу. Я уже объяснил обоим кандидатам, как будет проходить процедура подсчёта, и я объясню её снова…
Флетчер оглядел зал и быстро понял, что мало кто слушает мэра, так как каждый старался быть ближе к огороженной зоне, где должен был производиться подсчёт.
Когда мэр закончил свои разглагольствования, он сделал отважную попытку вернуться в зал, и это ему ни за что не удалось бы, если бы не тот факт, что процедура подсчёта голосов просто не могла начаться без его благословения.
Когда мэр в конце концов достиг огороженного центра зала, помощник почтительно вручил ему ножницы. Мэр отрезал печати двадцати двух урн, как бы совершая торжественный обряд. Когда это было проделано, клерки начали вытряхивать бюллетени на продолговатый центральный стол. Затем мэр тщательно проверил, не осталось ли бюллетеней в урнах: он сначала перевернул их вверх дном и затем потряс, как фокусник, который хочет показать, что внутри — пусто. Кандидатов тоже попросили в этом убедиться.
Том и Джимми устремили свой взгляд на центральный стол, где служащие стали распределять избирательные бюллетени между счётчиками, как крупье раздаёт фишки игрокам в рулетку. Они начали собирать бюллетени в пачки — сначала по десять, затем по сто, и каждую пачку перехватывали резинкой. Чтобы завершить эту простую процедуру, потребовался почти час, и к этому времени мэр уже исчерпал всё, что он мог рассказать о Мэдисоне тем, кто ещё хотел его слушать. Затем старший клерк пересчитал пачки и подтвердил, что их — пятьдесят девять, при том, что в одной пачке было меньше ста бюллетеней.
В былые времена мэр обычно возвращался на сцену, но сейчас старший клерк решил, что, может быть, будет легче поднести к нему микрофон. Поль Холборн согласился на это нововведение, и это было бы практичное решение, если бы шнур оказался достаточно длинным, чтобы микрофон можно было дотянуть до огороженной зоны, но теперь, по крайней мере, микрофон был совсем близко от неё, и мэру потребовалось проделать гораздо менее длинный путь, чтобы завершить свои витийствования. Он подул в микрофон, стремясь навести в зале хоть какое-то подобие порядка, и микрофон издал звук поезда, входящего в туннель.
— Леди и джентльмены, — начал мэр, глядя на листок бумаги, который ему вручил старший клерк, — в голосовании приняли участие пять тысяч девятьсот тридцать четыре добрых гражданина Мэдисона. Как мне сообщили, это — пятьдесят четыре процента электората, что на один процент выше средней явки по Коннектикуту.
Том шепнул Нату:
— Этот лишний процент, возможно, — в нашу пользу.
— Лишний процент обычно идёт на пользу демократам, — напомнил ему Нат.
— Да, но не тогда, когда средний возраст избирателей — шестьдесят три года, — возразил Том.
— Наша следующая задача, — продолжал мэр, — разделить голоса, поданные за обе партии, чтобы можно было начать подсчёт.
Никто не удивился, что эта процедура заняла ещё больше времени, потому что мэру и его клеркам то и дело приходилось разрешать постоянно возникавшие недоразумения. Когда разделение бюллетеней на две пачки — за одну и за другую партию — было закончено, начался их общий подсчёт. Пачки по десять бюллетеней складывались в пачки по сто, и они выстраивались на столе, как солдаты на параде.
Нату хотелось обойти зал, но он был так забит людьми, что это было невозможно, и ему пришлось удовлетвориться регулярными сообщениями своих помощников.
Ещё через час подсчёт был закончен, и две пачки бюллетеней, одна против другой, лежали на центральном столе. Мэр пригласил обоих кандидатов в огороженную зону в центре зала. Там он объяснил им, что служащие отвергли шестнадцать бюллетеней, и он решил посоветоваться с кандидатами, прежде чем постановить, что они вправду недействительны.
Никто не мог бы обвинить мэра в том, что он не соблюдает принципа гласности, потому что эти шестнадцать бюллетеней были разложены в самом центре стола, так что все могли их видеть. На восьми из них против имён кандидатов не было никаких пометок, и оба кандидата согласились, что эти бюллетени испорчены. Два бюллетеня, на которых было написано: «Картрайта — на электрический стул!» и «Не допускать юристов к выборным постам!» — также были признаны недействительными. На оставшихся шести бюллетенях против имён кандидатов были поставлены не крестики, как полагалось, а галочки, но они разделились поровну, и мэр предложил считать их действительными. Джимми и Том осмотрели эти бюллетени и согласились с предложением мэра.
