— Но почему именно в Милане, и больше нигде?
— Да нет, эти дверцы, судя по всему, есть в каждом городе, только никто о них не знает… или не говорит… И все-таки, согласитесь, не каждому журналисту выпадает такая удача.
— Это уж точно… Но кто поверит? Нужны доказательства. Фотографии по крайней мере.
Я заметался. Шутка ли — перед тобой открывается та самая дверь. И теперь уже нельзя достойно выйти из игры — это выглядело бы позорным дезертирством. Но мне было страшно.
— Послушайте, Буццати, не будем пороть горячку. Я сам еще не до конца уверен. Во всей этой истории много непонятного, не говоря уже о неправдоподобности в целом… Почему бы вам лично не побеседовать с этим Торриани?
Он протянул мне листок. Это был адрес.
II. ТАЙНЫ «ММ»
Я отправился разыскивать Торриани, работавшего на строительстве Миланского метрополитена и, как выяснилось, случайно обнаружившего под землей дверцу в Ад.
Жена Торриани, как сказал главный редактор, была дочерью старого экспедитора нашей газеты: от него мы и узнали адрес.
Фурио Торриани жил с женой и двумя детьми на улице Сан-Ремо, 32, в районе Порта-Виттория. Он сам открыл мне.
— Пожалуйста, профессор, — пригласил он меня в гостиную, — но боюсь, что…
— Я не профессор и очень прошу извинить за беспокойство. Я получил задание…
Он был довольно высок и плечист. На вид лет сорок. Костюм из твида, белая рубашка, тонкие холеные руки; из кармана пиджака торчала логарифмическая линейка.
И это рабочий? На самом деле он оказался не рабочим, а промышленным экспертом, консультантом фирмы подрядчика, занимающейся подземными работами. Открытое волевое лицо уроженца Падуи, беззаботная улыбка, мощные, как у боксера, запястья. Совсем не похож на человека из преисподней.
— Прошу вас… нет, лучше в то кресло… хочу сразу же предупредить, что…
— Не торопитесь говорить «нет», синьор Торриани, мы только хотели…
Он рассмеялся.
— Право же, я никак не могу взять в толк, каким образом могли распространиться подобные слухи.
— Так это неправда? — Я почувствовал громадное облегчение. Значит, все это бред, выдумка, и моя адова командировка рассеялась как дым.
— Прямо диву даешься! Поверьте, ни я, ни жена никому ни слова… одному богу известно, откуда пошли эти слухи! Да еще с такими подробностями! Будто мой приятель вошел из любопытства и не вернулся.
— А кто он, этот ваш приятель?
— Да нет никакого приятеля и не было никогда!
— Простите, синьор Торриани, но ведь нет дыма без огня…
— Дыма без огня? Ха-ха-ха, великолепно! — Он пристально посмотрел на меня и заразительно рассмеялся.
Я встал с кресла, ощущая поразительную легкость, как после визита к врачу, к которому идешь с внутренней дрожью и страхом, а он говорит, что все в порядке. Наконец-то я задался вопросом, каким образом главный мог принять всерьез подобный вздор и как я сам мог в это поверить. Ад в Милане? Дверь в Ад в столице экономического чуда? Мне захотелось курить.
— Еще раз извините за беспокойство. Такая уж у нас профессия…
— Ну что вы, какое беспокойство, напротив, очень рад был познакомиться.
И тут, случайно бросив взгляд на маленький столик, я увидел старое издание «Божественной комедии» с иллюстрациями Доре. Книга была открыта на том самом месте, где Данте и Вергилий пробираются среди огромных мрачных скал к черному зловещему зеву пропасти.
Это было как набат, как затянувшаяся на шее петля.
Я услышал за спиной приятный голос Торриани:
— Дело было ночью. Работали по сменам… Только что прошел экскаватор, из свежего разреза в земле посыпались камни, грязь, и тут…
— Господи, значит, это правда?
— Ну что вы, профессор, не надо так пугаться. Если хотите, могу точно указать место.
Инженер Миланского метрополитена Роберто Вичедомини, разумеется, не верил ни одному слову в этой истории, и тем не менее он очень любезно согласился сопровождать Торриани и меня к станции на площади Амендолы. Дожди прекратились. Светила прекрасная луна, только-только пошедшая на ущерб. Электронные часы на площади показывали час пятьдесят минут, значит, оставалось десять минут до рокового часа. Дежурный открыл решетчатые ворота центральной лестницы и зажег свет.
Внизу, в вестибюле, все было готово: казалось, вот-вот сюда хлынет шумная суетливая толпа. Но сейчас здесь царило торжественное, впечатляющее безмолвие.
— Красиво, — заметил я, чтобы как-то себя подбодрить. — Великолепная отделка.
Инженер Вичедомини не без иронии обратился к Торриани:
— Ну так где же?
— В конце платформы А, — ответил консультант.
На входе и выходе были установлены контрольные турникеты, поворачивающиеся на сто двадцать градусов; пассажир вставляет билет в специальное отверстие, электронное устройство проверяет билет, штемпелюет его, после чего турникет открывается и пропускает пассажира. Если билет недействителен, срабатывает звуковая сигнализация.
Но пока входные турникеты не вращались, не вставлялись для контроля билеты, не срабатывали электронные устройства, молчала звуковая сигнализация — все замерло в ожидании, великая гонка еще не началась.
Мы спустились, прошли платформу из конца в конец. Метрах в двух от ее края Торриани ткнул пальцем в облицовочную панель с красными и темно-серыми вкраплениями.
— Вот здесь, — совершенно серьезно произнес он.
— Но тут все уже заделано.
— Панели легко снимаются. За ними проложены кабели, и это специально предусмотрено на случай повреждения. Не так ли?
Инженер кивнул.
— Так ведь ту пресловутую дверь за панелью, наверно, уже замуровали?
— На три четверти, — объяснил Торриани. — Снизу установили металлическую дверцу, и на четвереньках можно пролезть.
— Дорогой Торриани, вы отдаете себе отчет в серьезности своих слов? — пристально глядя на консультанта, спросил инженер Вичедомини.
— Полагаю, что да.
На только что отстроенной станции царила гробовая тишина. Лишь из черной глубины туннеля доносился прерывистый таинственный гул.
— И вы утверждаете, что здесь есть лаз, галерея, коридор или что-то в этом роде, одному черту известное?
— Совершенно верно.
— И никто из работавших здесь так-таки и ничего не заметил?
— Почему же, заметили. Но решили, что это один из древних подземных ходов, вроде тех, которые были обнаружены вокруг замка Сфорцы. А я вошел, чтобы посмотреть.
— Вы один?
— Да. Тем более что там неподалеку случился обвал и туннель почти засыпало.
— Вон там? — особенно недоверчиво спросил инженер.
По краям платформ, со стороны прибытия поездов, — телекамеры с различными фокусными расстояниями. Одна просматривает всю платформу. Вторая увеличивает более удаленную зону. Какой из двух камер пользоваться — решает дежурный по залу, в зависимости от обстоятельств. У него постоянно включены два монитора, по одному на каждую платформу. Но сейчас перед дежурным не стояла эта задача. Потому что самого дежурного пока не было, давка еще не началась, а из пассажиров имелся только один, да и тот отправлялся в места весьма отдаленные.
— Пройдя метров двадцать, — сказал Торриани, — я увидел в глубине просвет. И узкую лестницу, ведущую наверх.
— И вы поднялись по ней?
— Да.
— И куда она вела? На ярмарку образцов?
— На улицу, которую раньше мне видеть не доводилось — всю забитую машинами. Там образовалась такая пробка, что двигаться было практически невозможно. А по тротуарам сновали толпы людей, как… ну знаете, как когда наступишь на муравейник?..
— Вот и весь ваш Ад? Да вы, должно быть, просто вышли на незнакомую улицу где-нибудь поблизости.
— Исключено. И кроме того, господин инженер, когда я полез в туннель, было два часа ночи, а туда попал средь бела дня. Вернувшись, я посмотрел на часы: прошло не больше десяти минут — снова ночь. Если это не Ад…
— А не Чистилище? Запах серы был? Костры видели?
— Никаких костров. А огонь, пожалуй, был только в глазах этих несчастных.
Мне показалось, что инженер начал злиться, решив, что над ним издеваются.
— Ладно! Давайте в конце концов взглянем на эту дверцу. Пошевеливайтесь, дорогой Торриани. Видите, наш Буццати весь извелся — так ему не терпится пройти по вашим стопам.
Торриани повернулся к входной лестнице и громовым голосом позвал:
— Ансельмо-о-о!
Подземные своды задрожали от мощного, оглушительного эха.
Снизу, как из-под земли, вырос человек в комбинезоне с кожаной сумкой через плечо.
Торриани сделал ему знак. Этот действительно был рабочим. Он взял панель за края, и она легко сдвинулась, словно маленький подъемный мост. Обнажились внутренности: толстый пучок проводов с разноцветной — красной, желтой, черной, белой, в зависимости от назначения — изоляцией.
