– Оделась? – послышался голос позади.
– Нет! – обернулась нервно через плечо, но Арис честно стоял ко мне спиной. – Сейчас, подожди…
Быстро избавившись от мокрого белья, натянула футболку, на мгновение зажмурилась от теплого прикосновения сухой ткани. Но с волос по-прежнему капало, и вытереть их как следует было нечем. Холодные ручейки стекали за шиворот и бежали по спине.
– Все. Оделась, – выдохнула я и, обнимая холодными руками плечи, обернулась.
Арису повезло еще меньше – на подвернутых до колена штанах красовались мокрые пятна, а рубашка была у него последней и висела теперь на ветке белым привидением. Вот только посочувствовать Горынычу не получалось – он отчего-то не мерз, а у меня от холода стучали зубы.
– Сухой спирт остался? – спросил Арис и, получив утвердительный ответ, присел со мной возле рюкзака. Смотрел, как я устанавливаю на мокрой земле горелку, потом достал спички. И, когда над белым кругляшком таблетки появился голубоватый огонек, налил в мою кружку воды и поставил греться.
– Чая все равно нет, – пожаловалась я. Подумала, что стоит поискать где-то на дне рюкзака пакетики – вдруг остались еще да не промокли? – И сахара нет…
Дождь шумел, брызги воды то и дело попадали на ноги. Чтобы окончательно не закоченеть, я принялась прыгать возле расхристанного рюкзака, отчаянно желая, чтобы на месте этой вот маленькой горелки появился настоящий большой костер, у которого можно было бы погреться…
Убедившись, что кружка не перевернется, Арис поднялся, сгреб мерзнущую меня в охапку и принялся тереть ладонями мне плечи и спину, пытаясь согреть.
– Холодно-холодно! – жаловалась я, все еще трясясь, как перепуганный заяц, теснее прижимаясь к тому, кто был чуточку теплее. – Холодно…
Подняла голову и замерла.
Арис смотрел, не мигая, глаза его были темными. И под этим взглядом мне стало вдруг горячо, будто к печке прижалась. Отодвинуться бы, да тело – непослушное – беспомощно оцепенело, и я смотрела в ответ, не в силах пошевелиться.
Одно слово, одно движение – и наваждение пройдет, Арис отпустит меня, присядет у горелки – следить за закипающей водой, а я… я…
Сердце затаилось, словно и вовсе перестало биться, звуки пропали, спрятавшись в дожде. Пальцы Ариса легко, словно нечаянно, коснулись моего виска, а лицо оказались вдруг близко, так, что невозможно смотреть… Я попытлась отстраниться – не смогла, и, судорожно вцепившись в плечи мужчины, закрыла глаза.
Горячее дыхание, соленоватый привкус его губ… Поцелуй – сперва осторожный, обжигающе-нежный, потом – настойчивый, жадный. Объятия стали крепче, жесткая щетина Ариса кольнула щеку… и сердце, вдруг опомнившись, ипуганно застучало. Я забилась, пытаясь вырваться, но колени предательски подогнулись, и я повисла у Ариса на руках.
Шум дождя слился в сплошной гул. Было трудно дышать, и тело взрагивало в такт тяжелым ударам сердца.
– Жень…
Голос прозвучал незнакомо. Объятия не давали упасть, и в них тоже было что-то незнакомое. Хотелось посмотреть в лицо того, кто стоял рядом, убедиться, что это все тот же Арис… Но – я не решилась, и вместо этого уткнулась в мужское плечо, прячась от собственного страха.
Широкая ладонь гладила мои остриженные волосы, спину, дыхание касалось затылка. Арис попытался заглянуть мне в глаза, а потом я почувствовала тепло его губ на шее, и съежилась, стремясь уйти от этого прикосновения.
– Не надо, – прошептала. – Не надо…
Руки Ариса замерли. Он вздохнул, выпрямился. Но все еще обнимал меня, не отпуская. Вокруг шелестела листва под тяжелыми каплями, босым ногам стало зябко от холодных брызг, но я боялась пошевелиться.
Неужели это правда мы – я и… Арис?
Как же так? Почему?
Может, мы слишком долго были вдвоем? Целых две недели, не считая коротких визитов Огненного.
А может, всему виной дождь? Этот равномерный, околдовывающий гул воды, отгородивший от всего внешнего мира нас… и маленькую горелку, накрытую кружкой.
– Вода закипела, – пробормотала я.
Арис отстранился, еще мгновение держал меня за плечи, чтобы удостовериться, что я не упаду, и убрал руки.
Пакетик чая все-таки нашелся – чуть подмокший, пахнущий малиной. Бросив его в воду, от которой шел приятный теплый пар, я присела на корточки, вытянула ладони над кружкой, ловя испарявшееся тепло. Арис сидел рядом, глядя на погашенную горелку. Раньше я без зазрения совести прислонилась бы к нему и, позволив обнять себя – по-дружески – грелась бы. А теперь… Что же делать теперь?
– Сердишься? – тихо спросил Арис.
– Нет.
Ясное дело – дождь, романтика… Мимолетный порыв, который так легко принять за что-то большее. И глупости всякие лезут в голову – о том, как волнующе приятно было бы прижиматься к теплому плечу и ждать, чтобы этот человек – Арис, которого я не знаю – снова коснулся губами моего лица… Я пожала плечами и улыбнулась, стараясь выглядеть как можно беззаботней:
– Зато согрелась.
– И то дело, – серьезно одобрил Горыныч.
Гроза ушла, капли стучали все реже и реже. Натянув почти совсем сухие бриджи и носочки, я сидела на кое-как вытертом коврике, потягивала горячий чай мелкими, осторожными глотками и думала… о многом.
Значит тогда, в башне, не приснилось – легкое прикосновение к виску, словно проверял, нет ли жара. Раньше я могла уговорить себя, что это лишь проявление заботы и сочувствия. Не больше. А теперь? В чем мне теперь себя убеждать?
Нет, это просто дождь, дождь…
Чай закончился, мне снова стало холодно. Скукожившись, обняв руками колени, я глянула украдкой на неподвижно сидящего на корточках Горыныча и отвернулась. И вздрогнула от неожиданности, когда Арис, пододвинувшись, обнял меня за плечи. Руки у него были теплыми.
– Не надо, – пробормотала я, очень надеясь, что меня не послушают.
Арис не ответил.
А я боялась шевельнуться и, глядя в густеющие сумерки сырого, холодного вечера, все думала, думала… и сама не заметила, как задремала. И чудился мне, словно наяву, высокий костер, едва не лижущий сплетенные ветви, приятное, окутывающее тепло и замерший силуэт человека, в чьих глазах отражался огонь.
Глава 5. Обманутые надежды
Утром, проснувшись, я обнаружила, что лежу на коврике, укрытая своими высохшими вещами – рубашками, лохмотьями от куртки. Закутанная, словно младенец в пеленки. Арис сидит рядом, а недалеко от его босых ног – выжженный круг на траве, и в центре, цепляясь за ветки, весело вьется невысокий огонь.
Он обернулся – и мне пришлось отвести взгляд, пряча смущение.
– Выспалась?
Я угукнула.
– Не замерзла?
– Нет.
Оставалось лишь удивляться, как ему удалось разжечь костер, но я вспомнила сон и догадалась: Всемил приходил. И как это он не рассердился, что его позвали из-за такого пустяка?
Это был, наверное, самый долгий завтрак в моей жизни. Я старалась не смотреть на Ариса, а он, как назло, разглядывал меня. Не скрываясь. Похоже, его забавляло, как я прячусь от этого взгляда.
Ну надо же, всего один поцелуй – и столько неудобств! И глаза куда деть – не знаешь, и кусок в горло не лезет. И мысли глупые о том, что сейчас я, спросонья, наверняка похожа на морскую свинку. А еще вернее – не на морскую, на обычную. Раньше как-то не думалось об этом, а вот теперь… И вопрос дурацкий в голове крутится: дождь ли это виноват или… Или?
Наконец, с едой было покончено. Мой спутник сообщил, что до аномалии, по словам Огненного, недалеко, и я не стала переодеваться. Заново сложила в рюкзак все вещи, просушенные Горынычем у ночного костра, и очень скоро мы шли по вчерашней тропинке сквозь редеющий лес.
Аномалия начиналась тихой сельской улочкой с деревянными заборами, за которыми, утопая в зелени садов и виноградных беседок, прятались нарядные белые мазанки с синими и зелеными крышами, отворенными ставнями. Гоготали выбежавшие на дорогу гуси, у разрисованных калиток цвели петушки и ноготки. Все было так знакомо, словно мы вновь оказались в деревне, где когда-то жила моя бабушка, и где мы с мамой и папой до той злосчастной поездки в Иванцово частенько проводили выходные. Вот бы действительно попасть туда и спокойно, без спешки обсудить с родителями и Семеном поиски старика-стеклодува, а еще, наверное, выслушать идеи, что можно сделать с использованным шаром желаний. Ведь если желание загадывали в нашем мире, то в другом, в мире Леона, шар может еще сработать…
– Сейчас попросимся к кому-то позвонить, – я осмотрелась, по-прежнему стараясь не встречаться взглядом с Арисом, и постучала в первую же калитку.
В двух домах нам сказали, что телефон не работает, еще в трех его вообще не было, зато один добродушный мужичок разрешил посидеть во дворе и позвонить родителям, подключив зарядку мобильного телефона к тройнику в летней кухне. Старик жил один, ему было скучно и явно не с кем поговорить. Нажимая кнопки «проснувшегося» телефона, я слышала, как хозяин рассказывал Арису о собственных хитрых способах борьбы с колорадскими жуками, которых, как он уверял, не берет ни одна химия.
