– Они хотели свободы, они ее получили, мало не покажется. Они так независимы теперь, что можно сказать, предоставлены сами себе, – объявила Франсина, трогая ссадины.
– Зачем ты их оставила в живых? – спросила Жюли.
– Однажды интересно будет посмотреть, до чего там дойдет дело...
После стольких волнений друзья отправились по своим «ложам». Жюли закуталась в новые простыни.
Опять одна.
Она была уверена в том, что Жи-вунг придет к ней. Надо было продолжить с того момента, на котором они остановились. Только бы кореец пришел. Теперь, когда все происходило так быстро и столько опасностей подстерегало повсюду, она хотела познать любовь.
Тихий стук в дверь. Жюли вскочила, открыла. Это был Жи-вунг.
– Я так боялся, что больше не увижу тебя, – сказал он, заключая ее в объятия.
Она оставалась неподвижной и молчаливой.
– Так было тогда волшебно...
Он обнял ее еще крепче. Жюли отстранилась.
– Что с тобой? – растерянно спросил юноша. – Я думал, что...
Словно помимо своей воли, Жюли произнесла:
– Волшебство возникает только раз, а потом... Юноша хотел прижаться горячими губами к ее плечу, она отпрянула:
– Столько всего произошло с тех пор, как... волшебство рассеялось.
Жи-вунг совершенно не понимал поведения Жюли. Она сама себя не понимала.
– Но ты же сама тогда пришла... – начал он. Потом ласково спросил: – Ты думаешь, волшебство вернется?
– Не знаю. Сейчас я хочу побыть одна. Оставь меня, прошу тебя.
Она чмокнула его в щеку, оттолкнула и тихо закрыла дверь.
Снова легла, пытаясь разобраться в самой себе. Почему она отвергла его, в то время как так сильно его желала?
Жюли ждала, когда кореец вернется. Было необходимо, чтобы он вернулся. Только бы он вернулся. Она бросится к двери, как только он постучит. Она больше не будет ставить условий. Она уступит ему, покорная, как воск, прежде чем он успеет произнести хотя бы одно слово.
В дверь постучали. Она вскочила. Это был не Жи-вунг, это был Давид.
– Ты что это здесь делаешь?
Не отвечая, как будто не услышав вопроса, Давид сел на край кровати и зажег ночник. В руках его была маленькая коробочка.
– Я пошел пройтись по лабораториям, смотрел по сторонам и нашел вот что.
Он поставил коробочку на столик. Жюли нервничала при мысли о том, что Давид сидит в ее «ложе», когда в любой момент может вернуться Жи-вунг, но любопытство пересилило.
– Что это?
– Ты хотела смастерить машину «Пьер де Розетт», позволяющую разговаривать с муравьями, они ее сделали. Леопольд хотел построить дом в холме, они его построили. Поль хотел выращивать грибы, чтобы иметь возможность жить автономно, они их вырастили в изобилии. Они изобрели компьютер с демократической архитектурой, одна мысль о котором приводила Франсину в неистовство... А проект Зое помнишь?
– Искусственные усики для абсолютного контакта между людьми!
Жюли навострила уши.
В футляре лежали две маленькие розовые антенны, заканчивающиеся насадкой для носа. Им и это удалось?
– Ты говорил об этом с Артуром? – спросила она.
– В пирамиде все спят. Я не хотел никого тревожить. Я нашел две пары насадок и взял их, вот и все.
Они смотрели на странные предметы, как на запретные сладости. В какой-то миг Жюли хотела сказать: «Подождем до завтра и спросим Артура», но все в ней кричало: «Давай попробуй!»
– Ты помнишь? Эдмонд Уэллс говорит, что во время АК муравьи не только обмениваются информацией, они подключают один мозг непосредственно к другому. Через усики гормоны передаются от одного мозга к другому так, что они составляют единое целое, и тогда происходит полное, абсолютное, совершенное взаимопонимание.
Их взгляды встретились.
– Попробуем разок?
СОПЕРЕЖИВАНИЕ: эмпатия – способность чувствовать то, что чувствуют другие, способность понимать и разделять чужие радость и горе. (Слово «патос» по-гречески означает «страдание».) Даже растения испытывают сострадание. Если приложить электроды гальванометра – машины для измерения электрического сопротивления – к коре дерева и, прислонившись к стволу, порезать себе ножом палец, показатели сопротивления изменятся. Дерево замечает разрушение клеток при нанесении человеку раны. Это значит, что, если в лесу убивают человека, все деревья чувствуют это и сострадают. Но мнению американского писателя Филиппа К. Дика, автора книги «Бегущий по лезвию», если робот способен замечать человеческие страдания и сопереживать им, он достоин того, чтобы его назвали человеком. И наоборот, если представитель рода людского не способен сочувствовать боли других, назвать человеком его уже нельзя. Можно даже ввести новую статью в Уголовный кодекс – лишение звания человека. Ее будут применять против истязателей, убийц и террористов, против тех, кто причиняет боль остальным, а сам ее не чувствует.
Эдмонд Уэллс. «Энциклопедия относительного и абсолютного знания», том III.
Максимильен решил, что напал наконец на серьезный след. Отпечатки ног были отчетливыми. Юноша и девушка прошли здесь. О возрасте говорили следы, глубже отпечатавшиеся пальцами стопы, чем пятками: так, перенося тяжесть тела вперед, ходят молодые. Пол комиссар определил по нескольким волоскам. Люди всюду теряют их, сами того не замечая. Волоски, длинные и черные, несомненно, принадлежали Жюли. Круглый отпечаток, конечно же, оставила палка Давида. Полицейские были убеждены, что нашли беглецов.
Следы вели к ежевичным кустам, над которыми нависал холм.
Максимильен узнал это место. Здесь он сражался с осами. Но куда пропала пирамида?
Он посмотрел на палец из песчаника, который, указывая на холм, казалось, отвечал на его вопрос. Мир полон знаков, помогающих нам всякий раз, когда у нас возникают проблемы. Но мозг Максимильена еще не был готов принять подсказку.
Максимильен пытался понять, каким образом исчезла пирамида. Он достал записную книжку и сверился с наброском, который сделал в самый первый раз.
К нему подбежали остальные полицейские.
– Комиссар, теперь-то что делать?
201. ОСОЗНАНИЕ НАСТОЯЩЕГО
– Вперед!
Давид держал две пары носовых насадок. Они были похожи на розовые маленькие, соединенные перемычкой рожки с двумя тонкими стебельками около пятнадцати сантиметров длиной. Части, служащие непосредственно антеннами, состояли из одиннадцати сегментов, испещренных микропорами и снабженных бороздками для смыкания с другой парой антенн.
Давид схватил «Энциклопедию» и стал искать место, посвященное АК. Он прочел:
– «Если вставить насадки в ноздри, наше обоняние становится чувствительнее в десять раз. Слизистая носовой полости испещрена маленькими венами, через которые наши впечатления передаются крови. Коммуникация идет непосредственно нос в нос. За носовой полостью расположены нейродатчики, передающие химическую информацию прямо в мозг».
Жюли все еще недоверчиво осматривала насадки.
– Все через обоняние?
– Конечно. Обоняние – наше главное чувство, первоначальное, животное. Оно очень развито у новорожденных, которые различают запах молока своей матери.
Давид взял насадку.
– На схеме в «Энциклопедии» видно, что она состоит из электронной системы и насоса, который всасывает и испускает наши пахучие молекулы.
Юноша нажал на кнопку с надписью «ON», ввел насадки в ноздри и жестом пригласил Жюли последовать его примеру.
Сначала чувствовать в носу пластик было неприятно, к тому же насадка сильно давила на внутренние стенки носа. Потом они привыкли к ним, закрыли глаза и стали дышать.
Жюли сразу же почувствовала запах, свой и Давида. К своему большому удивлению, она поняла передаваемую им информацию: страх, желание и волнение.
Ощущение было одновременно чудесным и беспокоящим.
Давид жестом велел Жюли дышать глубже, чтобы запахи поднимались к самому мозгу. Когда они научились это делать, он попросил девушку придвинуться.
– Готова?
– Странно, мне кажется, что ты проникнешь в меня, – пробормотала Жюли.
– Мы сейчас попробуем то, о чем люди всегда мечтали: полное и откровенное общение, – успокоил ее Давид.
Жюли отпрянула.
– Так ты узнаешь мои самые сокровенные мысли?
– Ну и что? Ты что-то скрываешь?
– Как все. Голова, в конце концов, мое последнее убежище.
Давид мягко положил руку ей на затылок и попросил закрыть глаза. Приблизил антенны своей насадки к ее. Антенны секунду искали друг друга, потом встретились и пощекотались, прежде чем соединиться. Жюли нервно хихикнула. Она представила себе, как она смешна с этой пластиковой насадкой, торчащей из ноздрей. Со стороны, наверное, она напоминала лангуста.
Давид крепко сжал ее голову ладонями. Лбы их касались друг друга. Они закрыли глаза.
– Слушаем наши ощущения, – сказал Давид тихо. Это было нелегко. Жюли боялась быть откровенной с Давидом. Ей легче было бы обнажить перед ним свое тело, чем свой мозг.
