– Я думаю – позвоню в магазин и попрошу ее к телефону, если ее нет – путь свободен. И ее, представь, там не было. Иду в подвал. И что ты думаешь? Аленыч, Аленыч, ты слышишь?
«…Мы вместе создаем и формируем собственный индивидуальный стиль и подход, воплощая в каждом своем продукте поэтику гламура и красоты».
– Да, слушаю, – я уже поняла, в чем дело. Она нашла своего старого верного леопарда, который снова вернулся в моду.
– Лежит! Лежит мое платье! Хочешь покажу? – Она пошарила внутри плотно набитой сумки Louis Vuitton и вытянула свернутый краешек, шелковую леопардовую лапку.
– Ну как? – Островская сияла.
– Потрясающее! – Как же я не люблю леопардовую расцветку. Я еще не видела женщин, которых она не делает вульгарными.
В моем чемодане лежало три платья – каннское, лондонское и то, в котором я была на вечеринке Glossy People. Все они содержались под арестом в дальнем углу шкафа, наказанные за то, что не принесли мне счастья. Свидетелей несостоявшейся любви надо прикончить.
Хотела купить новое. Была я и в ЦУМе, и в ГУМе, и в Третьяковке. Ничего не подходило, хоть ты тресни, хотя я была готова заплатить любую цену. Продавщицы сказали, что скоро выпускные – все раскупили школьницы. Хорошие школьницы – у меня в десятом классе был костюм, сшитый мамой. Пришлось выпускать арестантов на волю.
– Плохо, что мы не бизнесом летим. Мы бы сейчас уже задружились с кем надо. – Лия убрала сумку и теперь разглядывала пассажиров.
Самолет был сплошь русский, кинематографический – смутно знакомые лица всплывали то тут, то там – в очереди возле туалета, в кресле напротив, выглядывали из-за занавески, отделяющий элиту от экономичной публики.
– Плохо, что вообще летим, – проворчала я. Островская была права, учитывая тот факт, что мы летели на Каннский фестиваль не за фильмами, а за расположением людей, принадлежащих к первому классу.
– В следующий раз будем нормальные билеты бронировать. Мы с тобой каждый год должны в Канны летать, – сказала Островская.
Я отметила про себя, что сказать это следовало мне – в моей новой роли glam-суки надо ставить большие цели. А я даже не среагировала на свое место возле туалета. И поразилась в очередной раз точности Лииных рефлексов – она моментально напрягла мышцу самоуверенности (я всегда знала, что наглость – это такой мускул, теперь и мне надо его тренировать).
«…Мы предлагаем создание фотосессии с макросъемкой женской модели телефона Vertu с последующим размещением в журнале. В качестве бонуса мы готовы предложить…»
Несколько месяцев назад я бы прыгала от восторга, считая поездку на фестиваль бонусом, выданным судьбой в приступе невероятной щедрости. Но теперь-то я знала, что судьба выплачивает аванс, а потом снимает со счета проценты, на которые ты уже раззевала роток. Слетала в Ниццу, а теперь уволена (большой бонус в минус), прибавили зарплату – а теперь работай за двоих, подружилась с олигархом – а теперь твой дом тюрьма. Вдруг эта поездка тоже станет минусом, который неизбежно следует за бонусом?
Я еще не забыла, какой ужас пережила в жандармерии. А вдруг меня снова арестуют? Я поежилась… Что за мысли у меня дурацкие!
Но если честно, я боялась лететь туда. Не из-за следователей или полицейских. Я боялась, что не смогу спокойно ходить по этим пляжам, которые помнят еще…
Хватит! Теперь у меня нет эмоций. Только цель.
– У тебя есть план? Как подъехать к киношникам? – спросила Островская.
– Никакого.
– А у меня есть вариант. Я Настю попрошу.
Я вздрогнула и нажала на «delete». Черт!
– Она нас с кем-нибудь сведет. Прилетим, я сразу позвоню ей.
А про Настю-то я и не подумала. И зря. Куда без Насти в Каннах! У нее же прибрежная прописка, жилплощадь там.
– Не думаю, что ей это надо. – Я не хотела пользоваться услугами Ведерниковой ни при каких обстоятельствах.
– Говорю тебе – она поможет. Я ее вот с такого возраста знаю. Мой отец с ее папашей приятели давнишние.
Лиин отец, литературный критик, работал в малобюджетной реликтовой газете, чудом сохранившейся с советских времен, но до сих пор крепко держал в руках ниточки своих обширных московских связей.
– Настя, она неплохая вообще. Истеричная, конечно. Там с родителями беда… Вы с ней подружиться должны. Тебе это полезно в любом случае. Связи у нее, сама понимаешь.
Слушать этого не хочу!
– Лия, ты извини, но «Верту» ждет меня.
Островская обиженно насупилась. Я ожесточенно застрочила. От ярости строчки ложились быстро и ровно.
«…Уникальный проект, к созданию которого журнал Gloss намерен привлечь лучших fashion-фотографов, стилистов и дизайнеров, создаст необходимое эмоциональное поле, побуждающее потребителя сделать достойный выбор – в пользу телефона Vertu, который, несомненно, уже вписан в историю гламура как статус-символ и уникальный предмет роскоши…»
А что я, в конце концов, мучаюсь. Кого боюсь? Я решила, что переступлю через все. Даже через себя. А через Настю тем более. Как переступил через меня Канторович. Ничего личного, только бизнес.
– Ты закончила? Дай почитать, – Лия повернула экран. – Ты гений, Аленыч. Я бы так не смогла. Откуда ты знаешь все это? У тебя есть маркетинг в анамнезе?
– Никакого. Только журналистика.
– Супер. Я все время наблюдала за тобой – ты уникальная. Ты помнишь, как я сначала в штыки на тебя… Я тогда думала, что это страшный сон какой-то, ты – и вдруг главный редактор. Ты извини меня, а, Аленыч?
– Да, ладно, Лия.
– Нет, нет, ты выслушай. Я не права была, а Волкова, конечно, молодец – она людей видит. И потенциал их видит. Аня супер все-таки. Я уверена была, что Полозова – лучшая. А сейчас смотрю – небо и земля. У нас с тобой были разные моменты, ты на меня не держи зла, сама понимаешь, я тоже, бывает, взрываюсь…
– Лия, перестань. Все нормально. – Мне было неловко.
– Ты так журнал подняла. Нас бы не отправили в Канны, точно говорю, если бы Аня не видела, что журнал поднимается. Ты слышала, что инвесторы у нас, возможно, появятся?
– Да, серьезно?
– Точно говорю. Раньше никто не хотел вкладываться – что такое Gloss рядом с монстрами? Это все ты…
– Это мы – все вместе. – Я порозовела. Слушать это было приятно. Честно. Тем более от Островской. Полная и окончательная победа. Не думала, что она когда-нибудь такое скажет.
– Мне будет жаль, если ты вдруг уйдешь. Журнал – это же семья, согласна? Поэтому так трудно войти, стать своей. У нас в «Глянце» всегда были такие близкие отношения, дни рождения все вместе отмечали, Рождество…
А Лия, оказывается, сентиментальна.
– Аня, конечно, была инициатор… И такая чудесная атмосфера. От нас никто вообще не увольнялся. Дружили все, помогали друг другу. Ты знаешь, в «Индепе» все к психоаналитикам ходят, а у нас все было спокойно…
Я вспомнила оптимистичные советы из Cosmopolitan, флагманского проекта издательской империи «Индепендент Медиа».
– Странно. Они же психологические статьи пишут, зачем им психоаналитики?
– Да не смеши! Кто и для кого их пишет-то…
– А в «Конде-Насте» тоже? Или там психоаналитики тестируют при приеме на работу? – предположила я. У безупречных девушек-«Вог», элитного подразделения российского гламура, по моим расчетам, не должно быть никаких проблем.
Лия хмыкнула.
– Не иначе, – и продолжила: – Теперь все не так. Бизнес вырос, народу прибавилось, много новеньких. У Волковой проблемы – она никак родить не может, раздраженная очень стала. Ты бы могла стать таким центром объединяющим, но боюсь, что ты переросла Gloss. Тебе надо дальше двигаться… Это не предел для тебя. Ты не думала об этом?
– Не предел. Но не думала пока.
– А ты попробуй. Теперь журнал – твое резюме. Ты сможешь сделать карьеру в большом глянце. Ты не хотела бы в «Вог»?
– А что, там есть вакансии?
– Пока нет. Но все же хотят на место Долецкой.
– Не все.
Я не была уверена, что уже нашла свое место, но вырывать чужое точно не хотела. Достаточно того, что вырывают у меня… А может, у меня тоже чужое?
– Да все! Это же вершина, высшая точка. Пол-Москвы спит и видит. Все ждут, пока место освободится. Книжку даже написали – про то, как убивают редактора самого крутого журнала и все начинают креслице рвать. Все прототипы узнаваемы. Ты не читала? Забавная книжка.
– Ужас! И какой идиот это написал?
– А что ты хочешь? Это правила игры. Борьба на выбывание. Но Алена железная – держится намертво.
– И пусть держится.
– Да, Алена, конечно – икона гламура. Тебе, кстати, тоже сейчас этим заняться надо. Ты безупречной должна быть.
– Это наезд? Что-то не так?
– Нет, сейчас уже нормально. Ты, конечно, гений, я помню тебя, когда ты только пришла. Свитер смешной, брюки полосатые… А сейчас совсем другой человек. Но если ты дальше хочешь, то нужно идеальной быть. Становиться звездой. Главный редактор – это звезда, а не администратор. Приедем, я тебя с модельерами познакомлю. Лично проведу по всем шоу-румам.
