Но все встало на свои места сразу, как только рубаха мужчины окрасилась бардовым цветов прямо на уровне сердца. Темное пятно быстро разливалось по груди, держащийся за косяк окна качался на негнущихся ногах, из последних сил стараясь не упасть на мостовую, но видимо нападавшие были другого мнения и давать даже такой призрачный шанс на спасение не собирались. Пара остро оточенных жал пронзили плоть обороняющегося лишая того последних сил, его ноги подогнулись из ладони выпала во двор шпага, а следом за ней вниз полетел и сам смертельно раненый.
-Черт те, что здесь творится,– потрясенно говорю сам себе, глядя на исчезающими людьми, выбежавшими из дома, в какой-то подворотне.
А через пару минут в конце улицы загромыхали десятки кованых сапог стражей порядка почти сразу же отцепивших неширокую улочку от праздных зевак. Пара облаченных в кирасы испанских солдат тут же нырнули внутрь дома, еще двое кинулись к ближайшему дому, барабаня в дверь с таким видом, будто именно там засели нападавшие. К нашей замершей компании почти сразу же подошел один из стражников, спрашивая что-то по-испански, он слегка мотнул головой в сторону мертвого мужчины, раскинувшего руки на раскуроченной взрывом мостовой.
-Уважаемый сеньор, но, увы, я не знаю испанского,– с сожалением говорю, по-видимому, командиру прибывших стражников, переходя на французский язык.
-Извините, я должен был сразу догадаться, сержант Луис-Мигель Риккардо-Лопез,– ответил на французском испанец.– Вы видели, кто напал на этот дом, сеньор?
-Конечно, буквально пять минут назад к нему подошли два десятка неизвестных людей в черных плащах в масках, они то, как раз и напали на дом,– сразу же говорю сержанту.
-Быть может, вы сеньор скажете, отчего тогда камни улицы разбиты да еще к тому же выкорчеваны,– озабоченно спрашивает Луис-Мигель.
-Когда на дом напали, из окна на головы нападавших сбросили ручную гранату.
Брови сержанта медленно поднялись домиком, выражая крайнюю степень озабоченности. Еще бы ведь иметь такую «игрушку» в доме противозаконно, да и хранить оную небезопасно для собственного здоровья, мало ли какая случайность произойдет. Получается, что с таким сюрпризом могут жить не только умерший мужчина, но и еще полгорода! А это никак не избавляет стражей порядка от лишней головной боли, скорее наоборот. На все бы ничего, если бы не военное положение Испании, крайне шаткое после девяти лет непрерывной войны с половиной Европы.
-Что ж, не смею вас задерживать, сеньор,– ошеломленно сказал сержант, глядя на расслабившихся гвардейцев.– Однако прежде чем уйти я обязан поинтересоваться, кто вы?
-Полномочный посол Русского царства,– коротко говорю командиру стражи, разворачиваясь в сторону открывшейся двери постоялого двора.
Внутри в полутьме мелькали силуэты слуг снующих туда сюда, отдельно от всех ставили столы для меня и моего окружения, на которых уже ставят разбавленное вино и легкую закуску, видимо и до более основательной пищи скоро время придет, раз служки так торопятся. Да и Федор с нетерпением смотрит на пустующий стол, освещенный редкими лучами солнца, падающего из раскрытого окна. Не дожидаясь пока принесут письменные принадлежности, с удовольствием усаживаюсь на стул, расслабленно вытягивая под столом уставшие ноги.
-Федор, кажется, я просил бумагу,– в потолок говорю камердинеру.
-Уже несут, господин!– чуть дрогнув голосом, говорит он.
Действительно, через мгновение передо мной легли чистые листы и пара остро заточенных гусиных перьев, на центр небольшого стола с тихим стуком опустилась серебряная чернильница. Больше ни на что, не отвлекаясь, аккуратно вывожу пером первые слова: «Милостивый государь-батюшка…»
Конец июля 1709 года от Р.Х. Сарагоса.
Полномочный посол Русского царства Алексей Романов.
Время путешествия по дорогам Испании пролетает незаметно, теплая необычайно «ровная» погода заставляет думать не о делах, а об отдыхе, навевая мысли о сибаритстве. Более шести сот верст, пройденных за пару недель, ничем примечательным не отличились. Разве что выезд из Барселоны ознаменовался несколько печальным событием, граф Гомез прибыл на встречу с тяжелым ранением в живот, Алехандро не повезло нарваться на одну из банд, на обратном пути от военного ведомства.
Сама информация, принесенная капитаном Мессины, как с огорчением заметил Алехандро, никакого толчка к действиям не дала, полковник сидящий на месте только горестно вздохнул, припомнив о том, что матушка Испания не сегодня-завтра ляжет бездыханной под ноги Англии и Голландии. Великая некогда Империя медленно и верно чахнет под натиском молодой островной властительницы морей и океанов. Не считая притязаний германского императора, с его извечными сильно любимыми территориями на Аппенинском полуострове.
Итог один, полковник посоветовал капитану Гомезу направляться в столицу и обращаться на прямую к королю или пробиваться в вера генералитета, что крайне сложно, о чем полковник Мантильо сразу же заметил. Так что первоначальная задача для Алехандро благополучна «утонула» погребенная под ворохом слов о сожалении и проклятиях германскому императору. Несомненно, Филиппу Испанскому удерживать свою разваливающуюся страну в сохранности, тем более что и у главного союзника появились собственные проблемы, навязанные сразу тремя фронтами войны за Испанское наследство.
Вообще как через пару дней, после того как мы с трудом смогли покинуть Барселону, Алехандро рассказал о том, что город уже четыре года поддерживает эрцгерцога Карла. И наше пускай не такое легкое прохождение по землям сего города можно назвать удачей, ведь, по сути, Барселона город мятежник внутри и так обессиленного государства.
-Так что же ты молчал об этом, до того как мы причалили в порту города?– раздраженно спросил я тогда графа.
-Другого подходящего порта не было поблизости Алексей, а идти дальше вдоль берегов Испании было черева-то встречей с английскими каперами, которые перехватывают, чуть ли не каждый второй корабль вышедший в открытые воды,– извиняющим голосом ответил Алехандро.
-Следующий раз я хочу знать заранее обо всех возможных «случайностях», дабы понапрасну не подвергать людей, доверившихся мне глупым опасностям. Я понятно выражаюсь?– прищурившись, спрашиваю испанца.
-Конечно, понятно,– сконфуженно опустив глаза, ответил граф Гомез.
После того разговора к данной теме больше не возвращались. Постепенно раздражение ушло и беседы с молодым испанцем, почти моим ровесником стали затрагивать непосредственно его родину, обсуждали все. Начиная от времен года и погоды им сопутствующей и заканчивая началом войны, тем, о чем знал сам Алехандро и что ему рассказали уже на Сицилии, после того как он там оказался, в самом начале своего юношества, прибыв в гарнизон Мессины. Именно граф Гомез стал тем источником информации, которую я попросту не знал, он, как мог, описал предысторию войны, рассказал о битвах, проходящих между союзными армиями Испании и Франции и их противниками.
В целом же получалось такая картина: в конце 17 века, когда умер умственно и физически больной король Испании, Карл II началась борьба за престол огромной Испанской империи, включающей в себя владения в Италии, Америке, Испанских Нидерландах и Люксембург. Основными претендентами оказались, как мне уже было раньше известно, французские Бурбоны и австрийские Габсбурги, причем эти обе королевские семьи были тесно связаны с последним испанским королем.
Самым прямым и легитимным наследником Испанской империи был Людовик великий Дофин, единственный законный сын французского короля Людовика XIV и испанской принцессы Марии Терезии, старшей единокровной сестры Карла II. Кроме того, как объяснил мне хитросплетение при европейских дворах Алехандро, сам Людовик XIV был двоюродным братом своей жены и короля Карла II, поскольку его матерью была испанская принцесса Анна Австрийская, сестра испанского короля Филиппа IV, отца Карла II.
Сам же Дофин, будучи первым наследником французского престола, стоял перед трудным выбором: если бы он унаследовал французское и испанское королевства, то ему пришлось бы контролировать огромную империю, угрожавшую балансу сил в Европе. К тому же Анна и Мария Терезия отказались после замужества от своих прав на испанское наследство. В последнем случае отказ не вступил силу, поскольку он был условием уплаты Испанией приданого инфанты, которое так и не получила французская корона. Ну а так как Франция на тот момент была сильнейшей страной в мире, то под влиянием Короля-Солнца на трон Испании сел герцог Анжуйский, при этом, не отказавшись при короновании от прав на французский престол и владений в Нидерландах. Вследствие чего Габсбурги объявили войну Испании.
После рассказа я помню, долго не мог понять, при чем здесь тогда Англия и Голландская республика, естественно об этом я и поинтересовался у Алехандро, столь хорошо осведомленном о делах происходящих в Европе. По видимому дворяне испанской короны были тесно связаны со всеми нитями королевского дома, раз даже «отшельник» на Сицилии знает столь хорошо ситуацию почти десятилетней давности. Либо… хм лучше не думать, что есть какая-то иная причина знаний графа Гомеза, пусть оная будет его личным секретом.
