Fricasse de Fruits de Mer
Les trois Rôti Primeurs
Tarte aux Pomme de Terre
Salade á Bleu de Bresse Gratinée
Friandises et Desserts
Espresso.[109]
Йоссарян, не успевший прийти в себя после чтения дополнительного меню, вздрогнул еще раз, увидев, как, стоя в своем фраке между Милоу Миндербиндером и Кристофером Максоном, говорит в камеры сетевого телевидения: «Эта свадьба была кульминационной точкой целой эпохи. Не думаю, что кто-нибудь из нас доживет до другого такого события».
«Вот дерьмо собачье», — сказал Йоссарян во плоти, надеясь, что его лаконичная ирония будет замечена.
Не было ни малейшего сомнения в том, что в этот вечер Миндербиндеры и Максоны способствовали выдвижению автобусного вокзала Администрации порта в число ведущих залов для проведения торжеств на период до окончания старого и начала нового века. Всем уходящим вручалась красочная брошюра, изданная АВАП совместно с музеем искусств Метрополитен, с которым у АВАП было теперь так много общих интересов. Всего за тридцать шесть тысяч долларов любой желающий мог зарезервировать место для проведения торжества в любом из двух заведений.
Предполагалось, что большинство гостей покинет торжество в час ноль-ноль. Так оно и произошло, и один миллион сто двадцать две тысячи бокалов для шампанского были быстро розданы в качестве сувениров и выходных призов. Более молодые и энергичные остались на автовокзале побродить, поесть и потанцевать до упаду на верхних этажах под записанную музыку, которую обеспечивал бодрствовавший всю ночь диск-жокей. Те, кто никак не мог заставить себя уйти, отправились спать на прочных, чистых лежаках в отдельных кабинках, установленных в залах продажи билетов, или улеглись на одной из пожарных лестниц, где на площадках и ступенях были разложены новые, не бывшие в употреблении матрасы. Когда они проснулись, в соковых барах им был предложен свежий орандж, а в кафетериях — блинчики с яйцом. Лестницы были очищены и тщательно вымыты; в воздухе пахло не дезинфицирующими средствами, а лосьоном после бритья и авторскими духами. Для пожарной лестницы была нанята одноногая женщина с костылем, которая бродила туда-сюда, жалуясь, что ее изнасиловали, но она была второразрядной актрисой с хорошеньким личиком, на которое была наложена фирменная косметика, и стройной ногой в фирменных колготках. Крупная, грациозная черная женщина, всем своим видом напоминавшая мать большого семейства, с родинками, похожими на меланомы, и глубоким контральто напевала спиричуэле.
К четырем тридцати двадцать восемь транспортных компаний Коза Ностры, заключивших через вашингтонскую Коза Лору субподрядные контракты с Подразделением коммерческих убийств «П и П М и М», вывезли остатки мусора, а к шести ноль-ноль, когда появились первые обычные пассажиры, все в автовокзале уже было как обычно, кроме отсутствия бродяг и бездомных, которых задерживали в принудительной ссылке до тех пор, пока не будет обеспечена гарантия полной безопасности.
— Это было дальновидно, — сказал Гэффни, одобряя краткую речь Йоссаряна.
— Не могу поверить, что это говорил я.
— Вы этого еще не говорили. Итак? — вопросительно добавил Гэффни, пока они смотрели, как на мониторе как-то устало рассасываются толпы еще не успевших собраться в автовокзале людей, бледными отражениями убывающих в те места, откуда они еще не пришли. — Миссис Максон, кажется, довольна.
— А значит, и ее муж будет доволен. Мне нравится вся эта вагнеровская музыка. Но я не могу удержаться от смеха. Вы считаете, что концовка «Götterdämmerung» вполне подходит для данного случая?
— Да. А вы бы предпочли реквием? — В темных глазах Гэффни загорелись искорки.
— Оно снова чернеет, это чертово солнце, — небрежно сказал Хэккер и рассмеялся. — Я, кажется, никак не могу избавиться от этого.
— Оно не может чернеть, — сердито сказан Йоссарян, у которого Хэккер снова вызвал раздражение. — Если бы почернело солнце, то почернели бы и небеса, и вы бы не смогли его увидеть.
— Да? — молодой человек приглушенно хмыкнул. — Смотрите.
Йоссарян посмотрел и увидел, что на центральных экранах солнце и в самом деле почернело на небе, которое оставалось голубым, луна снова стала красной, а в гавани и примыкающих бассейнах все суда — буксиры, баржи, танкеры, сухогрузы, коммерческие рыболовные траулеры и самые разнообразные прогулочные катера — снова оказались перевернутыми.
— Это глюк, — сказал Хэккер. — Мы называем это глюком. Придется мне над этим поработать.
— Я видел еще один глюк, — сказал Йоссарян.
— Вы имеете в виду президента?
— Он так и не появился, да? Я его не видел.
— Мы никак не можем вытащить его из кабинета. Вот, посмотрите сами. — Йоссарян узнал помещение перед Овальным кабинетом в Вашингтоне. — Он должен выйти оттуда, потом его должны везти в АЗОСПВВ, где он должен сесть на суперпоезд. А вместо этого он все время выходит в другую дверь. Он идет в игровую комнату.
— Вам нужно перепрограммировать вашу модель.
Хэккер снова приглушенно хмыкнул в напускном отчаянии и предоставил возможность отвечать Гэффни.
— Мы не можем перепрограммировать модель, Йо-Йо. Это же модель. Вам придется тогда перепрограммировать президентство.
— Мне?
— Он сейчас как раз там, — сказал Хэккер. — Что у него такое в этой игровой комнате?
— Спросите у Йоссаряна, — сказал Гэффни. — Он там был.
— У него там видеоигра, — сказал Йоссарян. — Она называется «Триаж».
Милоу быстро утратил интерес к происходящему, исчез куда-то по делам и был уже за пределами автовокзала — а не под его надежной крышей вместе с Йоссаряном, — когда раздался сигнал тревоги.
— Где мистер Миндербиндер? — спросил Макбрайд в тот момент, когда Йоссарян вышел на площадку, где Макбрайд стоял вместе с Гэффни.
— Уехал прикупить еще несколько небоскребов в Рокфеллеровском центре, — ядовито сказал Йоссарян. — Или построить собственный. Он хочет, чтобы все небоскребы принадлежали ему. — Когда они спускались по чугунной лестнице, Йоссарян думал о том, что в один прекрасный день эти жуткие собаки, зашевелившиеся снова, могут в действительности оказаться там; вот это будет сюрпризец к финалу! Макбрайд возбужденно сообщил ему, что они нашли все лифты. Майкл и его подружка Марлин устали ждать и ушли глубоко вниз вместе с Бобом и Раулем. У Макбрайда было и кое-что еще для показа Йоссаряну. — И насколько же это глубоко — «глубоко вниз»? — насмешливо спросил Йоссарян.
Макбрайд нервно хихикнул и уклончиво бросил через плечо:
— Семь миль!
— Семь миль?
Эти крики удивления забавляли Гэффни.
— Да уж, это лифты что надо, — продолжал Макбрайд. — Скорость подъема — миля в минуту, скорость спуска — сто миль в час.
— И у них и эскалаторы есть, на всю глубину. Говорят, они уходят вниз на сорок две мили!
— Гэффни? — сказал Йоссарян, и Гэффни медленно кивнул. — Гэффни, Милоу расстроен, — шутливо сообщил ему Йоссарян. — Полагаю, вам это известно.
— Милоу всегда расстроен.
— Он боится.
— И чего же он боится сегодня? Контракт свой он получил.
— Он боится, что не получит за свой «Шшшшшш!» столько, сколько Стрейнджлав получит за свой самолет, потому что запросил слишком мало. А его самолет даже летать не будет.
Так резко остановившись на лестнице, что Йоссарян столкнулся с ним, Гэффни, к полному недоумению Йоссаряна, уставился на него, утратив весь свой апломб.
— Не будет? Почему вы так думаете?
— А что, будет?
Гэффни вздохнул с облегчением.
— Он летает, Йо-Йо. На мгновение мне показалось, будто вы знаете что-то, неизвестное мне. Он уже летает.
— Это невозможно. Он не будет летать. Они дали мне слово.
— Они нарушают свои слова.
— Они мне обещали.
— Они нарушают свои обещания.
— У меня есть гарантия.
— Она не действительна.
— Она в письменном виде.
— Подшейте ее к своему досье по Закону о свободе информации.
— Не понимаю. Они обошли Стрейнджлава?
Гэффни рассмеялся своим беззвучным смехом.
— Йоссарян, друг мой, они и есть Стрейнджлав. Они, конечно же, перемешались. Исключая различия в именах и компаниях, разве они не одно и то же? У них есть самолеты, находящиеся в воздухе годами.
— Почему вы не сказали об этом раньше?
— Кому? Никто у меня не спрашивал.
— Вы могли бы сказать мне.
— Вы не спрашивали. Мне нередко выгодно утаивать информацию. Иногда знание — это власть. Одни говорят, что совершенное оружие пойдет на пользу моему бизнесу, другие говорят — нет. Поэтому-то я и здесь сегодня. Чтобы выяснить.
— Какому бизнесу?
— Конечно, торговле недвижимостью.
