Он смотрел и смотрел на детей, посаженных в бочки и лишенных возможности задавать вопросы, хотя они все равно не знали, о чем сейчас надо спрашивать. Га какое-то время любовался ими, той исключительной чистотой, с какой они входят в новую жизнь. Все, абсолютно все сделалось для него таким ясным. Нет никакого отъезда – это просто спасение людей, которым грозит опасность, которые больше не могут так существовать, у которых, наконец, появилась надежда на лучшее, быть может, единственная надежда. И он тоже был спасен, теперь он понял это. Его мать, красавица-певица. Ей была предназначена ужасная участь, и она не оставила его, спасая от того, что его ожидало впереди. И эти паллеты с четырьмя белыми бочками, представились ему спасательными шлюпками, о которых они долго мечтали на борту «Чонма», надеясь, что благодаря им они не пойдут ко дну вместе со своим кораблем. Однажды они уже бросили корабль в море, но теперь он вернулся. Он приплыл за самым важным грузом.
Га потянулся и взъерошил волосы на головах смущенных детишек, которые даже не подозревали, что их спасают, не говоря уже о том, от чего спасают.
Когда Сан Мун переоделась в серебряное, Га не взглянул на нее с восхищением, как обычно это делал. Подняв ее и опустив в бочку, он подал ей ноутбук.
– Это твое сопроводительное письмо, – объяснил он ей.
– Как в нашем фильме, – улыбнулась она. Ей все еще не верилось в происходящее.
– Все правильно, – сказал он ей. – Эта золотистая штука доставит тебя в Америку.
– Послушай, – сказала она. – Здесь четыре бочки, по одной для каждого из нас. Я знаю, что ты задумал, но не делай глупостей. Ты слушал мою песню и видел его глаза.
– Ты с нами разве не едешь? – спросила девочка.
– Тс-с-с! – шикнула на нее Сан Мун.
– А Брандо? – спросил мальчик.
– Он поедет с вами, – успокоил детей Га. – Великий Руководитель собирается вернуть его обратно Сенатору, он говорит, что у нее слишком злой нрав, чтобы жить среди миролюбивых граждан нашей страны.
Дети не улыбнулись его словам.
– Мы еще увидимся? – спросила девочка.
– Увидимся, – пообещал Га, протягивая ей фотоаппарат. – Когда вы сделаете снимки, они окажутся у меня в телефоне, вот здесь.
– А что нам нужно фотографировать? – спросил мальчик.
– Все, что вы хотели бы мне показать, – ответил он. – Все, что вас радует.
– Довольно, – сказала Сан Мун. – Я сделала все, как ты просил. Теперь ты в моем сердце. Это единственное, что помогает людям не расставаться и всегда быть вместе, что бы ни случилось.
– И ты в моем сердце, – произнес Га и, услышав подъезжающий погрузчик, закрыл бочки крышками, постучав по ним, чтобы они плотно сели.
Собака была сильно обеспокоена происходящим. Она скулила и кружила вокруг бочек, пытаясь пробраться туда.
В четвертую бочку Га положил остатки содержимого футляра от гитары. Фотографии посыпались внутрь, тысячи снимков всех пропавших в Тюрьме 33 душ, и на каждой было написано имя, дата поступления в тюрьму и дата смерти. Га распахнул заднюю стенку «храма» и стал подавать Буку знаки подъехать ближе.
– Поверить не могу, что мы это делаем! – воскликнул побледневший Бук.
– Поезжай дальше от толпы, – сказал ему Га. – Сделай так, чтобы все подумали, будто ты едешь с другой стороны.
Бук поднял паллету и переключился на обратный ход, но на минуту придержал погрузчик.
– Ты ведь признаешься, да? – спросил Бук. – Великий Руководитель узнает, что это твоих рук дело?
– Верь мне, он это узнает, – пообещал ему Га.
Когда Бук отъехал, Га с ужасом увидел, как в утреннем свете были заметны силуэты людей, которые, словно ивовые гусеницы, шевелились в своих белых коконах.
– Кажется, мы забыли проделать отверстия для воздуха, – спохватился Бук.
– Езжай! – крикнул ему Га.
На взлетно-посадочной полосе Га подошел к Великому Руководителю и Командиру Парку, которые дирижировали командой детей, загонявших бочки на паллеты, находившиеся на погрузчиках. Дети двигались в ритме танца, но без музыкального сопровождения стоявшего позади них оркестра эта пантомима напоминала сборку трактора роботом на дисплее в Музее социалистических достижений.
С ними была Чемпионка по гребле в своем золотом платье. Она молча стояла возле Ванды. На ней были массивные солнцезащитные очки, скрывавшие глаза, что придавало женщине такой вид, будто ее хорошенько накачали наркотиками. Или, быть может, подумал Га, ей уже успели сделать пластическую операцию глаз.
Великий Руководитель подошел к нему с прежней улыбкой на лице.
– Где Сан Мун? – спросил он.
– Ну, Вы же ее знаете, – ответил Га. – Она должна выглядеть безукоризненно. Будет прихорашиваться до тех пор, пока не обретет совершенный облик.
Великий Руководитель согласно кивнул.
– По крайней мере американцы скоро увидят ее неоспоримую красоту, когда она будет петь прощальную песню для нашей угрюмой гостьи. Когда они окажутся бок-о-бок, уже не возникнет вопросов, кто более совершенен. Хоть моя душенька будет довольна.
– Когда мне вернуть им собаку? – спросил Га.
– А это, Командир Га, будет финальное оскорбление.
Несколько погрузчиков пронеслись мимо Томми и Сенатора по направлению к трапу самолета. Оба они заинтересовались странным грузом, двигавшимся позади них – одна бочка сияла синим цветом, как виналон комбинезонов рабочих бригад, тогда как другая была кошмарного темно-бордового цвета говядины для барбекю. Когда один погрузчик повез мимо них биотуалеты, Томми спросил:
– А это что за гуманитарная помощь?
– Что говорит американец? – спросил Га Великий Руководитель.
– Они интересуются нашим грузом с гуманитарной помощью, – ответил тот.
Великий Руководитель обратился к Сенатору:
– Уверяю вас, там находятся только те товары, которые могут помочь стране, где свирепствуют социальные болезни. Желаете осмотреть?
Томми повернулся к Сенатору.
– Желаете осмотреть погрузчик? – спросил он.
Пока Сенатор колебался, Великий Руководитель приказал Командиру Парку остановить один из погрузчиков. Га видел, как товарищ Бук приближался с дальней стороны толпы слонявшихся без дела людей. К счастью, Парк окликнул другой погрузчик, однако его водитель с выражением ужаса на лице притворился, будто не слышит его, и поехал дальше. Парк окликнул другой погрузчик, но и его водитель сделал вид, что очень торопится к самолету.
– Дак-Хо, – заорал ему вслед Парк. – Я знаю, что это ты, я знаю, что ты слышал меня.
Великий Руководитель засмеялся, крикнув Парку:
– Постарайся быть полюбезнее с ними!
Было сложно сказать, что выражало лицо Командира Парка, но когда он властно окликнул товарища Бука, Га понял, что тот остановится.
Не доезжая до них лишь метров десяти, товарищ Бук остановил погрузчик с поднятой вверх палеттой, и любой, кто не поленился бы посмотреть наверх, заметил бы в бочках силуэты людей.
Командир Га подошел к Сенатору и хлопнул его рукой по спине.
Сенатор сурово взглянул на него.
Га указал на погрузчик Бука.
– Вот это прекрасная партия груза с гуманитарной помощью для осмотра, разве нет? – спросил он Сенатора. – Намного лучше той, что на том погрузчике, правда?
Сенатор с минуту переваривал услышанное. Он указал на другой погрузчик и спросил Великого Руководителя:
– Вы почему-то не хотите, чтобы мы осматривали тот погрузчик?
– Осматривайте какой угодно, – улыбнулся Великий Руководитель.
Когда люди двинулись по направлению к тому погрузчику, который выбрал Сенатор, Брандо поднял нос кверху, и, виляя хвостом, начал лаять на погрузчик товарища Бука.
– Ты нам здесь больше не нужен, – крикнул Га товарищу Буку.
Командир Парк вскинул голову и посмотрел на лающую собаку.
– Нет, погоди, – остановил он Бука, который смотрел в сторону в надежде, что Парк не узнает его.
Парк присел на корточки возле собаки и стал рассматривать ее.
– Эти животные вроде бы неплохо чуют кое-какие вещи. Говорят, у них отличный нюх, – сказал он Га. Он посмотрел, куда смотрит пес, и увидел, словно в оружейный прицел, бочки на погрузчике Бука. – Хм, – протянул Командир Парк.
– Командир Парк, идите сюда, – позвал его Великий Руководитель. – Вам это понравится.
Парк медлил, обдумывая ситуацию, затем крикнул Буку:
– Никуда не уезжай, понял?
Великий Руководитель снова позвал его. Он смеялся.
– Идите же, Парк, – сказал он. – Нам нужны навыки, которыми владеете только вы.
Парк и Га подошли к Великому Руководителю. Брандо на поводке тянул в другую сторону.
– Говорят, собаки исключительно злые животные, – заметил Парк. – Как ты думаешь?
– Я думаю, они не опаснее своих хозяев, – ответил Га.
