В коридоре стояли чужие мужские ботинки. Из них торчали чужие носки и воняли. «О, нет!» — Игорь прислонился спиной к дверному косяку и закрыл глаза, — «Только этого еще не хватало.» Из спальни доносились всхлипывающие звуки и поскрипывания дивана. Неправильно расценить происходящее было невозможно. Игорь разулся и, мысленно проклиная Марийку, прошел в кухню. Запах чужих носков последовал за ним. Курить в квартире Марийка категорически запрещала, но попасть на балкон можно было только через спальню. Игорь мстительно прикурил сигарету. «Сама виновата!» — прошептал он. Потом вспомнил, как сообщил Марийке, что останется сегодня ночевать у Жэки. Захотелось высказаться. Игорь затушил сигарету и отправился ругаться. Дверь в комнату, где спала Марийка, была плотно прикрыта. Деликатная хозяйка не хотела мешать гостям.
— Ты зачем их пустила? — вместо «здрасьте» спросил Игорь, присаживаясь на край узкого дивана.
— Привет, — сонно пробормотала Марийка, не открывая глаз, потом улыбнулась и отвернулась к стене.
Игорю стало стыдно. Конечно же, Марийке скучно одной дома. Может быть, ей даже страшно ночами в пустой квартире. Конечно, она рада гостям. Тем паче, что не пустить переночевать Стаса, давнего друга семьи, Марийка не может. Игорь переориентировал свою злобу на скотину Стаса и снова пошел на кухню. Звуки из спальни на миг сделались совсем неприличными, потом затихли. Через пять минут полуголый Стас варил кофе на газовой конфорке и рассуждал о китайской поэзии. Приятель, никак не ожидавший прихода Игоря, несколько смутился, и теперь старался загладить неловкость наигранно интеллектуальной беседой. В коридоре мелькнула незнакомая женская фигура. Она проскользнула в ванную и пустила воду.
— Слушай, — Игорь, хотя и был зол на Стаса, всё же говорил довольно тихо, дабы барышня не могла ничего услышать, — Ты всю жизнь будешь своих баб ко мне водить?
Стас слегка оторопел, вытер руки о трусы и опустился на табуретку.
— Завел бы уже кого-нибудь постоянного, — продолжал Игорь, — Тогда, может, это воспринималось бы по-другому. А так, превратил дом в бордель какой-то…
— Ну почему же, — возразил Стас, — Я уже третий раз с одной и той же прихожу. Тебя просто дома не бывает. У нас с Катей вполне прочная порочная связь…
— В прошлый раз ты был с Викой, — невозмутимо заметил Игорь.
— Должен ли я расценивать это заявление, как то, что ты меня выгоняешь и впредь не хочешь видеть в своем доме? — Стас гордо выпятил волосатую грудь и почесал переносицу, поправляя очки.
Игорю стало смешно. Желание ругаться куда-то испарилось.
— Нет. Не должен. Я просто о твоем образе жизни беспокоюсь…
Стас выдохнул и принял свои обычные очертания сутулого студента.
— А ты знаешь, что сперму больше десяти дней передерживать вредно? — вдруг спросил он.
— Передерживать где? — не понял Игорь.
Стас расхохотался, разбудив полдома и Игорево раздражение. Из ванной выглянула толстогубая Катя, едва прикрытая футболкой Стаса, и, нагло подмигнув мужикам, продефилировала обратно в спальню.
— Не упусти свой шанкр, — едко прокомментировал выбор товарища Игорь.
Стас уже почти падал с табуретки от смеха. Странно, что подобные комментарии в адрес барышни ничуть не обижали его.
— Не кричи так, Марийку разбудишь, — Игорь был бы счастлив, если бы Стас немедленно отправился за подругой.
— Уже, — обреченно прокомментировала Марийка, появляясь в проеме двери, — Уже разбудил.
Она тоже была одета только в футболку, но почему-то выглядела прилично. Вот что значит осмысленное выражение лица! Хотя, скорее всего, дело было просто в длине одежды. В любом случае, Игорь испытал некое подобие гордости, глядя на ладный силуэт своей женщины. «Вера выглядела бы угловатым подростком в сравнении с ней,» — отчего-то подумалось вдруг Игорю.
— А мне, между прочим, завтра на работу, — как истинная украинка, Марийка, руки в боки, косу за плечи, могла приструнить кого угодно, — Мало того, что сам не спит, — Марийка кивнула в сторону спальни, — Так еще и другим не даёт. Ты мне что обещал? «Тишину и порядочность гарантируем»… Ну? И где? Марш спать немедленно, а то больше на порог не пущу!
Стас моментально притих и даже слегка покраснел. Почти залпом он допил кофе и быстренько ретировался с кухни. Сомнительно, чтобы наигранная строгость Марийки могла испугать Стаса. Скорее ему действительно стало неудобно. Он давно подозревался в чрезмерно благоговейном отношении к Марийке.
— Слушается, — хитро сощурилась вслед нарушителю спокойствия Марийка и села на освободившееся место.
— Это у него рефлексы со школы остались, — улыбнулся Игорь.
Марийка была на четыре года старше и, проходя практику в пединституте, целых три месяца вела в классе Игоря уроки литературы. Собственно, так Мария Степановна и познакомилась с Игорем, Жэкой и Стасом — разбитными, но весьма «продвинутыми» и литературой увлекающимися старшеклассниками. К концу практики все троё уже были по уши влюблены в обаятельную, разговорчивую и всё понимающую училку. Значительно позже, уже будучи студентом филфака, Игорь встретил Марийку снова. В полубогемной компании непризнанных гениев. У Марийки тогда был тяжелый период — она только что рассталась с одним скандальным поэтом, прославившимся больше своими агрессивными нападками на печатаемых авторов, чем, собственно, стихами. Около двух лет Марийка пыталась отвоевать поэта у болезненного комплекса нереализованности и страсти к саморазрушению. Убедившись в тщетности своих попыток, Марийка, несмотря на угрызения совести, решилась-таки на разрыв. Самое смешное, что поэта это вылечило. Оставшись без жилетки для плаканья, он, осознав бесповоротность Марийкиного решения, перестал распускать слюни. Нянька ушла, и, как ни крути, пришлось учиться выживать самому. Марийку вся эта история повергла в глубочайшую депрессию. Выходило, что её, Машино, наличие только портило поэту жизнь. «Если бы в моей судьбе вдруг не появился светловолосый мальчик, утверждающий, что мир прекрасен, я бы, наверное, потеряла всякий интерес к жизни,» — комментировала Марийка позже свою вторую встречу с Игорем. Долгое время Игоря с Марийкой связывали лишь приятельские отношения, с примесью лёгкого флирта. Оба не спешили, смаковали непринужденность общения. Но когда Стас принялся открыто ухаживать за Марийкой, Игорь взъерепенился. Это он привел Марийку! При чем здесь какой-то Стас?! Осознав, что у Игоря с Марийкой клеится что-то серьезное, Стас расстроился и пустился во все тяжкие. Тень вины за не складывающуюся личную жизнь товарища слегка волновала Игоря, а Стас успешно этим пользовался.
— Как твои дела? — Марийка по-собачьи предано склонила голову на бок и заглянула Игорю в лицо.
— Ничего, — неопределенно пожал плечами Игорь, — А твои?
— Дети! — Марийка свела зрачки к переносице, что означало, крайнюю стадию сумасшествия у её воспитанников. Марийка учительствовала в частном лицее и очень уставала на работе.
— Слушай, — неожиданно для самого себя вдруг произнес Игорь, — Давай бросим всё и уедем…
— Куда? — Марийка сочувственно покачала головой.
— Не знаю… Куда-то, где нас никто не знает. Туда, где новые люди, новые дела, новые впечатления… Надоело здесь. То редактор, то «нельзя насиловать творчество»… Все лезут…
— Игорёш, — в тоне Марийки вдруг проскочили учительские нотки, — Люди везде одинаковые. А любые впечатления, пусть даже самые новые, рано или поздно состарятся… Что ж тогда, опять переезжать? Всю жизнь бегать будем?
— Ты права, — Игорь немного обиделся на отповедь, — От себя не убежишь… Значит, будем воевать с редакторами и доказывать, что творчество насиловать можно… В конце концов, может ему нравится насилие, этому творчеству. Не нравилось бы, не отдавалось бы.
— Это ты о чем?
— Да так, — Игорь отмахнулся. Потом вдруг неожиданно для себя сообщил, — А у нас в «Пробеле» дизайнер новая завелась…
— Опять влюбился? — подозрительно сощурилась Марийка.
Игорь хотел было возмутиться ироничному «опять», но потом вспомнил свои предыдущие приключения и отчаянно закрутил головой в знак опровержения. Влюблялся Игорь действительно довольно регулярно. Ничего серьезного. Дальше задушевных разговоров и одного-двух провожаний до дому дело не заходило. Так уж устроен был этот Игорь, что каждая вторая знакомая рано или поздно вызывала у него повышенный интерес. Он впадал в странное романтическое оживление и не успокаивался до тех пор, пока не выливал на голову нового увлечения все свои текущие философские теории. «Какая интересная барышня,» — всякий раз твердил Игорь Марийке о какой-нибудь новой жертве, — «Нет, ты не подумай, ничего личного. Я влюблен в неё чисто по-человечески.» Марийка смеялась, прекрасно зная, чем всё закончится: в один прекрасный день барышне надоест восторженно слушать и она заговорит. Тогда Игорь разочаруется, наскоро скомкает так толком и не начавшиеся отношения, а Марийка долго еще будет выслушивать чьё-то обиженное сопение на другом конце телефонного провода.
