Хозяин кабинета правильно понял причину молчания.
— Да вы, господин Петр, не торопитесь. Прикинете-поразмыслите, и тогда снова приедете к нам с последним словом. В наших делах спешка не нужна.
Вышел Паксяськин из дома, где находилась фирма, озадаченный.
Долго прогуливался по проспекту Калинина, только и красивая улица не радовала сейчас Петра Ивановича. Наконец заметил кафе «Мороженое».
«Да ведь это то самое кафе, где мы с Наташей не раз бывали», — невольно нахлынули воспоминания, и ноги сами завернули в кафе. Взял мороженое и сел за столик. И все ему Наташа чудится… Так вдруг захотелось увидеть ее, хоть краешком глаза взглянуть…
«А что, если, в самом деле, позвонить ей, — думает Паксяськин. — Хотя бы голос ее услышать. Разговаривать уж, конечно, не захочет она со мной».
Взял трубку, нажал кнопки с нужными цифрами, ждет.
— Слушаю вас, — послышался на другом конце линии мягкий женский голос.
«Наташа, это она», — сразу узнал он свою бывшую возлюбленную и непроизвольно отключился, ничего не сказав ей в ответ. Не хватало у него смелости начать разговор, но все же через некоторое время снова позвонил.
— Наташа, здравствуй. Это я, Петр.
Теперь уже на другом конце линии — тишина. Правда, недолго длилась она.
— Пётра?! — задрожал голос. — Ты откуда?
— Вот вспомнилось вкусное московское мороженое, приехал покушать его сюда. На проспекте Калинина. В том же кафе. Не забыла его?
— Ты — в Москве? Надолго?
— Не знаю, возможно, до завтра. Дело, по которому приезжал сюда, не совсем ладится.
— Как живется-можется? — спрашивает Наташа. — Эх, сколько же времени прошло! Подожди-ка, Пётра, давай встретимся с тобой. Что за разговор по телефону. Хотелось бы увидеть тебя.
Такого поворота событий, признаться, вовсе не ожидал Паксяськин. Он на некоторое время приумолк. Когда вырвался же из оцепенения, предложил:
— Тогда уж к любимому нашему месту — памятнику Пушкина…
Через часок они встретились на условленном месте. Петр Иванович успел придти пораньше, немного подождал. В киоске у метро купил большой букет белых роз. Когда при встрече протянул цветы Наташе, у той щеки даже зарделись.
— Спасибо тебе, Петя, за цветы. Ой, да мы с тобой как прежние влюбленные… — На последнем слове запнулась.
Петр Иванович смотрел на Наташу, и казалось ему, что девушка почти и не изменилась. Такая же стройная. Ее гибкий стан подчеркивал и сшитый по фигуре темно-зеленый костюм. В глазах огоньки играли, а когда она улыбалась, ровные зубы поражали своей белизной.
— Пойдем, пройдемся. У тебя есть время? — Петр Иванович не может прямо смотреть в глаза Наташи — неловко чувствует себя.
— Сегодня и завтра — дни отдыха у меня. Только вчера возвратилась из загранкомандировки. Я теперь в нашей фирме референт-переводчик. Вот видишь, хорошее знание французского языка помогло найти мне новую работу.
— А что, от дела дирижера совсем отказалась?
— Времена изменились, Пётра. Любила свою профессию, не скрою, только… это дело на сегодняшнем этапе не прокормит. Сесть на хлеб и воду… нет желания. В фирме нашей неплохо платят. На должности референта я, когда нужно, и переводчицей становлюсь. И в зарубежные страны приходится мне ездить.
— Каких фирм только теперь нет, — качает головой Паксяськин. Зарубежных, своих… Раньше были фермы, теперь — фирмы. Все равно что грибы после дождя растут.
— Так-то оно так. Но ведь и без них никак нельзя, время требует, чтобы и они были.
— Конечно, — не хочет возражать Паксяськин, — только ведь раньше мы и без них обходились.
— Теперь все почувствовали, с чем «едят» этот рынок, — смеется Наташа. — Не всем он по зубам. — остановилась перед Паксяськиным, пристально посмотрела на него: — О себе только рассказываю. У самого как дела?
Снова зашагали по тротуару. Идут рядом, не спеша. Солнышко, хотя и послеобеденное, все равно, не жалея, льет свой свет, делает улицу красивой, радующей глаз. Вначале Петр Иванович хотел скрыть случившееся с ним, потом, наоборот, решил открыться полностью.
Внимательно выслушала его Наташа. Молчит, не знает, как и быть ей: трудно отыскать здесь слова успокоения.
Петр Иванович замечает, как набежала на лицо Наташи тоскливая тень.
— Знаешь, Петя… я ведь тоже без мужа. Да была ли я замужем?
Паксяськин не ожидал такой вести. Он думал, что в жизни девушки все идет нормально.
— Никак в толк не возьму, Наташа. Слышал, за Владислава замуж выходила. Что с тобой случилось?
— Э-эх, Петя, не по тому руслу, видать, направили мы свои жизни. Кто больше всех виноват в этом?
Паксяськин раздумывал про себя, кого, на самом деле, винить, что не соединились у них с Наташей жизни. Не оправдывал и себя: надо было все же еще немного подождать, ведь Наташа все равно в Лашмино приезжала. Только, конечно, после того, как дело было сделано: с Фаиной они свадьбу сыграли.
— Я поторопился, — на себя взвалил всю вину Петр Иванович. — Следовало бы дождаться, пока замуж выйдешь, тогда и самому жениться. Я же…
— Оба мы с тобой хороши, Пётра, — глубоко вздохнула Наташа. — Не упрекай себя и не укоряй меня. Наломали мы дров с тобой… — Наташе сделалось грустно, ей хотелось плакать, но все же сдержала слезы. — Знаешь, только считается, что замужем была.
— Это как следует понимать?
— А так и понимай. Тебя, только тебя любила. Когда услышала о твоей женитьбе, небо с овчинку показалось. В себя не скоро пришла, так обидно стало, все сделалось безразличным, сама не знала, что творила: взяла и, не обдумавши, вышла за Владислава. Тебе… в отместку якобы. Теперь… Теперь поменяла паспорт, сейчас я снова… Вечкаева.
— Дела-а, — качает головой Петр Иванович. — Вот они, водовороты жизни… Как хочет, так и распорядится судьба.
— А я еще недавно слышала от одного литератора, который образно выразился, что жизнь подобна универмагу: в ней находишь все, кроме того, что ищешь. И, пожалуй, он прав. По крайней мере, эти слова очень даже подходят для меня. Однако… ничего не попишешь, что вышло — то вышло. Теперь вот другими глазами смотрим на прошлое, другую оценку ему даем. Если быть откровенной, и мать моя себя корит, почему тогда не отпустила в Лашмино. Хотела было добра, сделала наоборот… худо.
— Да, кстати, как отец с матерью себя чувствуют? Ты ведь ничего о них не говорила.
— Живут да хлеб жуют, под одной крышей днюем-ночуем. На прошлой неделе вот поехали отдыхать, — Наташа неожиданно остановилась, дотронулась рукой до плеча Петра Ивановича. — Слышь, ты где остановился-то? В гостинице?
— Пока нигде.
— Никуда и не нужно ходить. Пойдем к нам. Я сегодня одна. Там и отметим нашу с тобой встречу.
Как Паксяськин не отнекивался, Наташа пригласила его к себе на квартиру. Она подхватила его под руку, и они медленно двинулись в сторону метро.
* * *
В селе Петр Иванович обычно вставал рано, в московской квартире тоже долго спать не мог. Наташа все равно опередила его, встала первой, успела даже приготовить завтрак. Заметила, что гость проснулся, осторожно, как кошечка, подошла к нему.
— С новым днем тебя, Петя. Как, выспался?
— Доброе утро, Наташа. Очень хорошо спал.
— Тогда быстрее умывайся и — за стол.
Во время завтрака Наташа сообщила о том, что сегодня утром надумала.
— Петя, я в голове держу ту причину, что привела тебя в Москву. Конечно, теперь даже небольшое дело начать нелегко, всюду деньги нужны. Притом суммы требуются значительные. Вот что бы тебе сказала: надо искать богатого партнера, лучше среди зарубежных, которые инвестируют новые производства. Как говорится, любителя перспективных дел следует тебе искать.
— Мудрые твои слова, Наташа, только где таких найдешь?
— На пустяковые, малодоходные дела, конечно, средств они не дают. Если же увидят пользу, перспективу, тогда деньги могут вложить. Наш руководитель фирмы, француз, такой же. В кое-какие российские производства он уже вложения сделал, может, заинтересуется и вашим. Русский язык немного и сам знает, но все равно меня с собой берет, если о крупных делах разговоры надо вести. Вот с ним я тебя и познакомлю. Ему нравятся крепкие, надежные хозяйственники. Ты именно такой. Попробуем, — подмигнула Наташа Паксяськину. — И в долгий ящик не откладывая. Хотя сегодня у меня выходной, сейчас отправимся к Пьеру. Возможно, интересы ваши совпадут, понравитесь друг другу.
«А что, правильно мыслит, — про себя прикидывает Паксяськин. — Начать только, а там, смотришь, из цеха и крупная фабрика вырастет. Хорошо бы инвестор увлекся».
С французом, при помощи Наташи, Петр Иванович встретился в этот же день. Вечкаева была и переводчицей во время их разговора. Француз был готов рискнуть. Перед тем, как расстаться, Пьер даже обещал приехать в Лашмино. Тем более, что будущие партнеры составили договор, который, после просмотра места для строительства, необходимо было подписать и скрепить печатью фирмы и «Сятко».
