Так было, воистину так.
А ныне горизонты моего рассудка взорвали зарницы воспоминаний о том мгновении, когда я доподлинно осознал, что искомый объект в границах досягаемости и контроля. Уровень моей убежденности на тот момент достиг таких вершин, что внешние обстоятельства не имели значения. Я взял объект за руку и повел за собой. Мне ничего еще не было известно о стратегии семейной жизни, но я трезво осознавал, что веду за собой все: непокоренные силы дикой природы, смертельные тайны океанических бездн, ошеломляющее безумие антиматерии, агонизирующие «сверхновые» за доли секунды до вспышки, мягкие сны обязательного для каждого смертного небытия.
С упоением меломана я слушал тихое дыхание любимой, чувствовал, как ее длинные, бледные, но удивительно сильные пальцы пронзали холодом. Пришлось надеть перчатку. И далее: растянутый на три года эпизод, как мы летим, обнявшись, с восторженным ревом, в пропасть. Мимо проносятся чьи-то измененные скоростью падения лица, обрывки фраз и всплески совершающихся событий.
Любимой оказалось именно столько, сколько я, мудрый малыш, и заказывал высоковольтному серебру в детстве, — больше, чем я мог завоевать. И не заболел любимой, как загадывал, завязывая в скальном городе на одном из деревьев правый носок, я в ней умер. Теперь большая часть моих действий лишь отзвуки незначительных движений ее души. Часто хаотичных, противоречивых, бесцельных. Чудовищно неудобная конструкция.
Но жизнь без нее невозможна, и я жив только когда она рядом. Если посчитать, то, по человеческим меркам, сейчас мне десять лет и с любимой мы видимся регулярно только утром и вечером. Это мною открытый секрет возможного долголетия.
Я не люблю цветы. Их неудобно носить в руках. Но иногда я ей все же дарю «кровь на мраморе» — пять белых роз, две алые. Они так точно характеризуют происходящее в моем сердце, когда я заглядываю в ее глаза после стопки кальвадоса.
Она воплощенное отрицание всего, что нравится мне. Это очень помогает поддерживать форму. Плюс я ее отвлек детьми. Хотя при ее любовном безбрежии дети — минутная передышка. Дети — невольные спутники нашего брачного приключения. Они с любопытством наблюдают за нами из своего возрастного укрытия, стараясь запомнить для себя некоторые, особенно яркие реакции — сокрушительные разряды электричества, то и дело пересекающие жерло гигантского водоворота житейских противоречий.
Она истинность в своем окончательном значении. Ее изображения можно распространять среди примитивных народов как объект религиозного поклонения. И самое забавное в этом то, что, если перед ней поставить эту задачу, она найдет способ соответствовать ей. Только Христос милостью своей ограждает мир от проявления могущества ее веры.
Судя по всему, именно Он и доверил мне любимую для сдерживания в этой жизни и за пределами оной. Смерть приказа не отменяет.
Если придется, я изменю законы природы и найду новый способ владеть любимой. Я создам еще один мир и буду ласкать ей волосы лучами апрельского солнца, целовать ее холодные руки ледяными потоками лесного ручья, нашептывать ей оконными сквозняками перед сном волшебные сказки. Я разобью зеркало реальности, чтобы видеть в тысячах осколков линию ее профиля. Я заключу время в круг, чтобы тысячелетиями слушать ее смех.
Она владеет привилегией святых — ее все считают своей: итальянцы пылко клянутся, что именно так должны выглядеть настоящие итальянки, немцы разводят руками от очевидности ее германских кровей, евреи об этом даже ленятся спрашивать, но она не станет святой, потому что у нее есть я. По факту венчания на Страшном суде под наше дело выделят только один свиток.
Простыми словами: любимая — моя единственная надежда.
Но и это не главное. Главное — быть с ней.
Еще вспомнил, что эту графу отменили на заре кооперации по каким-то правозащитным соображениям.
Потом обещали вернуть, с факультативным участием, но так и не вернули. Потом опросы проходили народные, и по опросам получалось, что подавляющее большинство народа за возвращение графы было. Но увы. Не вернули.
А мне обидно. Вот возьмем нормального, среднестатистического еврея: нет-нет да и упомянет он, что еврей, на сложную долю еврейского народа сошлется, анекдот еврейский расскажет. За что ему всяческое уважение — человек должен гордиться своими предками. Не должен скрывать принадлежности к своему народу. Ну, за исключением всяких исторических дикостей, типа фашистской оккупации. Фашистской оккупации сейчас нет, и вряд ли она появится. Так почему евреи должны скрывать, что они евреи? Они и не скрывают. Есть еврейские театры, еврейские праздники на Красной площади, где мэр всех поздравляет с Ханукой. А вот с русскими праздниками мэр не поздравляет. Точнее, поздравляет, но с религиозными праздниками: с Пасхой, с Рождеством. Но вот какая тонкость: Ханука — религиозный еврейский праздник, а Пасха — просто религиозный, к русскому народу отношение имеющий непосредственное, но не исчерпывающее. Проще говоря, нет в календаре просто русского праздника, как графы «национальность» в паспорте. Видать, существует какая-то неловкость в самом существовании русского человека. Наверное, русский человек что-то очень нехорошее сделал, раз ему стыдно признаваться, что он русский. Вот и Московская городская дума поспела — выложила на рассмотрение закон, по которому нельзя указывать национальность преступников. А почему нельзя? Не пойму. Вот, предположим: живут среди обычных людей марсиане и хоббиты. Хоббиты тихо живут, морковку выращивают, а марсиане к насилию склонность имеют непреодолимую и растить ничего не хотят, кроме наркотиков. Они же с Марса. Так вот, я имею право знать, если в восьми случаях из десяти людей ножом пыряют марсиане. Мне полезно знать это. Тогда с марсианами я буду себя внимательнее вести, говорить спокойнее, деньги без свидетелей не показывать. Разумеется, хоббитам я буду доверять больше. Хоббиты реже людей ножами пыряют. Но значит ли это, что я этим ущемлю права марсиан?! Нет.
И как может страна называться Россия, если по документам ни одного русского не зарегистрировано?!
И не в этом ли причина фантастической путаницы с распределением прибылей за проданные недра? Если русских де-юре не существует, о каких прибылях может идти речь?
Не спешите записывать меня в сумасшедшие — я понимаю: никто никому ничего уже не отдаст. Но есть вещи, которые отобрать невозможно: русская литература, русская музыка, русская живопись и т. д. Разрешите хотя бы к этому иметь отношение: иногда мне хочется похвалиться достижениями своих соплеменников, а не сограждан, при всем уважении к последним. Я, например, горжусь, что первым человеком в космосе был русский. Разве я этим попираю чьи-то свободы? А вот мои свободы попираются уже на уровне несоблюдения двадцать шестой статьи Конституции РФ: «каждый вправе определять и указывать свою национальную принадлежность». Я вот лично хочу «определять и указывать»! Потому что, если я этого делать не буду, за меня это сделают другие. Кстати, почему я говорю в будущем времени? Давно и кто попало «определяют и указывают» — «налогоплательщик», «избиратель». Видимо, этими двумя параметрами должна полностью исчерпываться моя национальная самоидентификация. Но не исчерпывается. Мало. Имею право на большее. Это земля моего народа, а значит, моя. Я не собираюсь обносить ее забором и творить беззакония, но это моя земля. Мне важно иметь право на это утверждение. Оно делает меня сопричастным происходящему на этой земле, побуждает к действиям в ее благо. А факт абстрактного гражданства меня ни к чему не побуждает, кроме невольного сравнения с гораздо более выгодным гражданством Лихтенштейна или Монако.
Совсем забыл: проблематика «смешанных браков». А какая, пардон, тут проблематика? Родился в России, дорос до получения паспорта и выбирай на здоровье.
Но сдается мне, что причина лишения меня документального подтверждения национальной принадлежности другая.
Сразу говорю: в жидомасонские заговоры не верю, в прострел мозга звездными лучами тоже. Ищу, кому выгодно. И никого не нахожу. Никому не выгодно. Вот тут-то и пронзает мой разум догадка: а вдруг нас, русских, действительно нет?! Может, в истории существует некая точка невозврата для нации, окончательно утратившей свою индивидуальность? Если так, то стоит искать юридическую форму поддержки остатков исчезающего этноса. Пятую графу вернуть, по факту принадлежности к русскому народу налоговую петлю ослабить и от уже упомянутых сырьевых прибытков все-таки денежное вспоможение оформить. План не самый величественный, но справедливый. Кувейт опять же. Будем себе на берестяных рожках гудеть, водку ведрами глушить, да черную икру федоскинскими ложками жрать. Если, конечно, хотя бы нашу одну тысячную от российской нефти да газа на сберкнижку перечислят.
