– Димитр! Димитр! – слышался ее голос.
И такая тоска звучала в нем, что он вполне мог принадлежать не человеку, а призрачной душе.
И вдруг… тоска в голосе девушки сменилась ужасом.
– Снежана?! – почему-то вскрикнула она. – Ты зачем пришла?!
И с криком: «Димитр, где ты?!» – девушка бросилась напролом через густые заросли.
Конечно, Димитр слышал, что Вангелия зовет его. Слышал, но не откликался. Он сидел под высоким одиноким деревом – дуб это, кажется? – да, точно дуб, и лицо у него было сердитое. Зачем она сделала работу, которую он должен был сделать сам, зачем унизила его?
Вдруг он услышал какой-то совсем другой ее вскрик. Это был голос боли!
– Помоги мне… – донеслось издалека.
Может быть, она обращалась к Богу? Но Димитр вскочил и крикнул в ответ:
– Ванга! Я сейчас!
Кусты хлестали его по лицу. Он не разбирал, куда бежит, но при этом почему-то знал, что все делает правильно. Впервые с тех пор как он ослеп, им руководила такая поразительная уверенность.
И все-таки он немного ошибся – налетел на Вангу, когда наконец добежал до нее. Она вскрикнула. Он опустился на колени рядом с нею, быстро провел ладонью по ее лицу. Ладонь сразу стала мокрой. Да он и так знал, что она плачет.
– Ты… живой?.. – всхлипнула она.
– Ты упала, да? – с тревогой спросил он. – Сильно ушиблась?
– Н-ничего… – пробормотала Ванга. – Ногу немножко подвернула. Сейчас пройдет. Ты живой? – снова зачем-то спросила она.
– Ну конечно! Ты что, Ванга?
– Я думала… думала… ты умер!..
– С чего ты взяла, глупенькая? – улыбнулся Димитр. – Я просто так… Прогуляться пошел. Перед сном.
– Я видела… – с ужасом произнесла она.
– Да как ты могла видеть? – снова улыбнулся он. – Ну-ну, успокойся.
– Я… не тебя. Не знаю, как, – сбивчиво проговорила Ванга. – Я видела… Снежану. Помнишь, рассказывала тебе?
Димитр кивнул. Они много разговаривали с Вангелией, чаще всего здесь, вот в этом парке, гуляя по аллее. И про подругу, которая повесилась, потому что не верила, что может быть счастлива в своей слепоте, они разговаривали тоже.
Но как она могла видеть эту свою подругу?
– Не бойся, Ванга, – сказал Димитр. – Никого ты не видела. Тебе просто померещилось. Ты испугалась, вот и померещилось.
– Правда? – с надеждой спросила она.
Конечно, ей не хочется быть сумасшедшей, которой мерещатся призраки!
– Правда, правда, – сказал Димитр. – Ничего не бойся.
Он поднялся с земли, поднял Вангелию, взял ее за руку. Она прижалась к нему – крепко, доверчиво, – и они медленно пошли к аллее, ведущей к Дому.
– Ведь я думала, ты тоже… – сказала Вангелия. – Тоже не захотел больше жить. Как Снежана.
– Ну что ты? – улыбнулся он. – Как я не захотел бы жить, когда ты со мной? – И добавил твердо: – Я хочу жить. Хочу быть с тобой. Я тебя люблю, Ванга. И…
Но тут Димитр почувствовал, что говорить больше ничего не надо. Он остановился, повернулся к Вангелии, приблизил свое лицо к ее лицу… И почувствовал ее губы на своих губах.
– Ванга! – задыхаясь сказал Димитр, когда поцелуй на мгновение прервался. – Будь моей женой!
Поцелуй был ему ответом. И невозможно было не понять такой ответ.
– Вы меня звали, госпожа Стоянова?
Ольга приоткрыла дверь кабинета. Директриса что-то писала, сидя за своим обширным столом.
«Как она постарела! – вдруг подумала Ольга. – Совсем седая. И очки переменила. В этих, кажется, стекла сильнее».
– Пройди и присядь, Ольга, – сказала директриса. И когда Ольга села на стул напротив, спросила: – Скажи мне, пожалуйста, что происходит в твоем классе?
– Ничего особенного, – пожала плечами Ольга.
– Да неужели? А мне доложили, что между двумя воспитанниками возникли отношения… особого рода.
– Вы о Вангелии и Димитре говорите?
– Видишь, тебе все прекрасно известно. А говоришь, ничего особенного.
– Но что же в этом особенного? – пожала плечами Ольга. – Молодые люди полюбили друг друга. Это так естественно!
– Ольга, пойми. – Директриса нахмурилась. – Все это может вылиться в грандиозный скандал. Мало ли что им покажется естественным! Я не хочу, чтобы говорили, будто под моим началом здесь образовалось гнездо разврата.
– Ну что вы такое говорите! – воскликнула Ольга.
– Говорю что есть. У нас не институт благородных девиц и не кадетский корпус. Наши воспитанники – из простых семей. У Вангелии отец батрак.
– Ну и что?
– Какие представления о добром и дурном она могла усвоить в своей семье?
– У Вангелии очень хорошая семья! – возразила Ольга.
– Это она тебе сказала? – усмехнулась директриса.
– Это видно по ней, – сказала Ольга. – Вангелия – добрый и порядочный человек. И вы… вы не должны так говорить о ней! Извините, – тут же чуть не до слез смутилась она.
– Ну-ну! – Директриса обошла стол, положила руку на Ольгино плечо. – Не волнуйся так. Я тебе доверяю.
– Я… Госпожа Стоянова, я знаю… Мне не найти бы ни работы, ни крыши над головой, если бы вы не взяли меня сюда! – горячо проговорила Ольга.
– Не будем об этом, – покачала головой директриса. – Я помогла тебе, потому что знаю и люблю тебя с самого твоего детства. И потому что твоя покойная мать была моей подругой. И вообще, речь не обо мне и не о тебе, а об этих твоих влюбленных. Что они собираются делать дальше?
– Они совершеннолетние и собираются пожениться. Димитр сделал Вангелии предложение руки и сердца, – улыбнулась Ольга.
– А его родители? Они знают об этом предложении? – поинтересовалась директриса. – Родители этого Ромео сделали большой благотворительный взнос на счет нашего Дома. Я не знаю, как стану отчитываться перед попечительским советом, если они будут недовольны. И тем более если они обвинят тебя… Подумай, Ольга, – серьезно добавила она. – Из-за чужих любовных игр ты можешь лишиться всего, что имеешь.
– Я готова отвечать за них всем, что имею, – твердо сказала Ольга. – У Вангелии и Димитра чистые отношения. Я могу идти, госпожа Стоянова?
– Иди, – разрешила директриса. – Надеюсь, ты все поняла. – И добавила со вздохом: – На твоем месте я хотя бы не позволяла им встречаться наедине.
Ничего не ответив, Ольга вышла.
– Чистые отношения… – покачала головой директриса. – Ах, Ольга, Ольга! И как при твоей беспросветной жизни в тебе сохранилась такая человечность?
Ванга выпалывала в палисаднике сорняки, а Ольга обрывала с цветов засохшие венчики.
– В Болгарии в ноябре еще совсем тепло, – сказала Ольга. – Астры цветут, георгины. А у нас к ноябрю только хризантемы оставались.
– Ты до сих пор говоришь про Россию «у нас», – заметила Ванга.
– Я ведь там родилась. Меня увезли оттуда ребенком, но все равно…
– Ольга, – осторожно проговорила Ванга, – можно спрошу?
– Конечно, – кивнула та.
– Ведь ты сирота, да? И совсем-совсем одна.
– Да, – снова кивнула Ольга.
– Одна, в чужой стране, и некому тебя защитить… – покачала головой Ванга. – А ты всегда добрая, и голос у тебя всегда спокойный. Мне кажется, жизнь – как ветер, все время норовит с ног сбить. А тебя ничем не собьешь. Правильно?
– Не знаю, Ванга, – ответила Ольга. – Я об этом не думаю.
– А о чем думаешь?
– О самых простых вещах. О том, что должна сделать сейчас, сегодня, завтра. Ну, спроси еще. Ты же хочешь, – улыбнулась Ольга.
– А как ты догадалась, что я еще хочу спросить? – удивилась Ванга.
– У тебя сейчас любопытство на лице написано.
– Ольга, а тебе не кажется… – спросила Ванга. – Не кажется, что тебе как будто кто-то подсказывает, что надо делать?
– Не кажется, – пожала плечами Ольга.
– А мне кажется, – вздохнула Ванга. – Так ясно мне кто-то подсказывает… Иногда страшно. А иногда я думаю: может, это Бог всем людям подсказывает, что им делать, что нет? Может, люди слышат Его голос?
– Люди не могут слышать голос Бога, – возразила Ольга. – Я думаю, они должны не потусторонние голоса ловить, а просто слушать свое сердце и разум.
– А у тебя это вместе! – выпалила Ванга. – У тебя разумное сердце.
– Как интересно ты стала говорить! – засмеялась Ольга. – Необычно. Ты вообще очень переменилась, Ванга. По-моему, здешняя жизнь пошла тебе на пользу.
– Конечно. И ты мне совсем родная стала. Скажи, а какие были твои родители? – спросила Ванга.
– Если хочешь, я тебе покажу их фотографии, – предложила было Ольга. Но тут же спохватилась: – То есть не покажу, а просто расскажу о них. Пойдем ко мне?
– Пойдем! – радостно согласилась Ванга.
Как все учителя и воспитатели Дома слепых, Ольга жила во флигеле, стоящем неподалеку от главного здания, в котором проходили уроки и жили пансионеры. За три с половиной года, проведенные в Доме – Ольга пришла работать незадолго до того, как отец привез сюда Вангу, – она полюбила свою комнату, простую и уютную. Ей казалось, что Ванга хотя и не видит ни занавесок, которые вышивала когда-то Ольгина мама, ни фотографий в рамочках, выпиленных папой, все же чувствует обаяние всех этих милых мелочей.
