- Никому об этом не рассказывай, дело более чем частное. Ты уже женщина и должна вести себя так, словно всякое ребячество закончилось раз и навсегда. Вот и пришла пора отправляться в колледж для девочек мадам Колберт, - в подобных словах заключалось все объяснение приемной матери, которую, хотя та даже и не смотрела, мигом стошнило, пока она вынимала из шкафа для своей подопечной дюжину небольших обшитых полотенец.
- А сейчас вымойся, деточка, твое тело изменилось, мысли чуть помутились, и отныне любой мужчина может сделать с тобой все, что ни пожелает, - предупредила ее позднее Мама Фрезия, от которой Элиза не могла утаить эту новость.
Индианка прекрасно знала о растениях, способных навсегда избавить от менструации, однако же, воздержалась о них сообщить из-за страха перед своими хозяевами. Элиза приняла это замечание всерьез и решила не терять бдительности, чтобы предотвратить то, что уже исполнилось. Туго перевязала собственный торс шелковым поясом, убежденная в эффективности этого, проверенного веками, метода, с помощью которого китаянки уменьшали размер ступни, о чем когда-то рассказывал ее дядя Джон, поэтому теперь не было никакой причины пренебречь попыткой сдавить груди. Также подумывала начать писать. Ведь годами наблюдала, как мисс Роза что-то вечно записывала и полагала, что поступает она так затем, чтобы бороться с проклятым наплывом мрачных мыслей. Что касается заключительной части высказывания, а именно, будто любой мужчина смог бы сделать с ней все, что только бы пожелал – этому молодая женщина не придавала особого значения, потому что в свое будущее просто была неспособна впустить мужчин. Все в ближайшем окружении были, по крайней мере, старше лет на двадцать; мир начисто лишился существ мужского пола одного с ней возраста. Единственные люди, что хоть как-то устраивали в качестве мужей, капитан Джон Соммерс и Джекоб Тодд даже не рассматривались, потому что первый приходился дядей, а второй, влюбленный, сходил с ума по мисс Розе, как о том судачил весь Вальпараисо.
Годы спустя, вспоминая свои детство и юность, Элиза думала, что мисс Роза и мистер Тодд были бы даже хорошей парой, она бы сглаживала жесткости характера своего спутника жизни, а тот бы веселил эту женщину, однако в реальности все вышло совсем по-другому. Время шло и через годы, когда оба были уже в летах, а привычка каждого к одиночеству становилась все сильнее, они таки встретились в Калифорнии при стечении весьма странных обстоятельств. Тогда молодой человек вновь с прежней настойчивостью принялся за ней ухаживать, а женщина в свою очередь с той же решимостью отказала претенденту во второй раз. Но все это случилось уже далеко позднее.
Джекоб Тодд не упустил шанса сблизиться с семьей Соммерс - на музыкальных вечерах не было столь частого и пунктуального гостя. Особое внимание мужчины виделось в те моменты, когда мисс Роза исполняла свои бурные трели, и уж тем более, когда общество замечало ее проделки вплоть до довольно жестоких, что, как правило, мучили молодого претендента. Ведь женщина представляла собой натуру, полную противоречий, да, похоже, и сам он был точно таким же. А разве человек не был атеистом, продающим Библии и водящим за нос полмира своим рассказом о мнимой евангельской миссии? Спрашивала того, почему же считает женитьбу столь заманчивой; ведь у незамужней женщины в этом возрасте нет ни будущего, ни определенного положения в обществе. Колония иностранцев шепталась насчет определенного скандала в Англии, годами ранее это бы и объяснило ее присутствие в Чили в качестве домоправительницы своего брата, однако же, тот никогда не хотел выяснять какие-то подробности, предпочитая тайну чему-то определенному и, возможно, слишком невыносимому. Прошлое не особо важно, - повторял молодой человек. Было достаточно всего лишь недосмотреть либо что-то не просчитать, как тут же накладывался негативный отпечаток на репутацию женщины, что и препятствовал в будущем ее выгодному замужеству. С последующей жизнью тоже было все более-менее понятно, однако же, каких-то признаков подчинения этой навязчивости она не подавала, и вместе с этим не пыталась лишить мужчину бодрости духа, а напротив, забавлялась тем, что предоставляла человеку полную свободу действий, а затем, словно ударом, лишала этого.
- Мистер Тодд еще тот проныра с весьма странными идеями, пахнущий дурным предзнаменованием, лошадиными зубами и потными руками. Никогда бы за него не вышла, будь этот человек хоть последним холостяком во всей Вселенной, - призналась с улыбкой на лице мисс Роза Элизе.
Комментарий не пришелся девушке по душе. Ведь все еще сомневалась насчет Джекоба Тодда, и не столько потому, что молодой человек спас ее на религиозном шествии, посвященном спасению народа от наводнения тогда в мае, сколько потому, что умолчал о данном инциденте, словно подобного никогда и не было. Юная девица даже что-то находила в этом странном совпадении: чувствовался запах большой собаки, что исходил и от дяди Джона. Хорошее впечатление, что производил мужчина, перешло в преданную нежность, когда, прячась в гостиной за тяжелой занавеской из зеленого бархата, она подслушала их с Джереми Соммерсом разговор.
- Я должен принять какое-то решение относительно Элизы, Джекоб. О своем месте в обществе та не имеет ни малейшего понятия. Люди стали задавать вопросы, и Элиза уверенно нарисовала себе совсем не подходящее ей будущее. Нет ничего опаснее наваждения различными фантазиями, что таятся в женской душе.
- Друг мой, вот только не преувеличивай. Элиза, хотя все еще и малышка, уже точно осознает свое место.
- Ум у женщин – только помеха. Роза хочет отправить ее в специальную школу мадам Кольберт, я же не сторонник подобного обучения девушек, в результате него слабый пол вырастает совершенно неуправляемым. Каждая знай свое место, таков мой девиз.
- Мир-то не стоит на месте, Джереми. В Соединенных Штатах мужчины равны и свободны перед законом. Социальные различия там стерты.
- Мы же вроде говорим о женщинах, а не о мужчинах. Однако Соединенные Штаты – страна торговцев и первопроходцев, без традиций и тем более без уважения к истории. Равенства нет нигде, даже среди животных, а в Чили им и не пахнет.
- Джереми, мы-то иностранцы, и чуть ли не выдаем себя за кастильцев. Какое нам дело до социальных различий в Чили? Мы никогда не станем полноценными гражданами этой страны…
- Мы должны подать хороший пример. Если, как британцы, мы не способны содержать собственный дом надлежащим образом, чего же тогда можно ждать от остальных?
- Элиза выросла в этой семье. Не думаю, что мисс Роза смирится с потерей девочки только лишь потому, что она повзрослела.
А было именно так. Роза просто обескуражила своего брата полным перечнем личных бед. Сначала это были колики, а затем и тревожная мигрень, что с вечера и вплоть до утра ее чуть ли не ослепила. На протяжении нескольких дней в доме царил полный покой: занавески оставались задернутыми, все ходили на цыпочках и говорили шепотом. И даже не готовили еду, потому что ее запах обострял и без того болезненные симптомы. Джереми Соммерс питался в Клубе и возвращался в дом робким и рассеянным, вспоминая того, кого посетил в больнице. Непонятная слепота и разнообразные недомогания Розы, также как и мрачное молчание домашней прислуги вскоре подорвали и твердость его характера. В довершении всего Мама Фрезия, тайно выведавшая предмет частной беседы между братом и сестрой, превратилась в превосходную сообщницу своей хозяйки. Джереми Соммерс считался человеком культурным и прагматичным, совершенно неуязвимым к запугиваниям такой суеверной ведьмы, какой и была Мама Фрезия. Когда индианка зажгла черные свечи, и повсюду разлетелось благоухание шалфея якобы под предлогом спугнуть всяких москитов, он, испуганный, равно как и чуть ли не бешеный, заперся в библиотеке. По ночам чувствовал, как женщина еле волочит разутые ноги по другую сторону двери и мурлычет вполголоса заговоры и проклятия. В среду в своей бутылке бренди молодой человек обнаружил мертвую небольшую ящерицу и решил что-то предпринять раз и навсегда. Впервые ударил кулаком в дверь покоев своей сестры и был допущен в святилище женских тайн. Вообще-то, предпочитал все это игнорировать, словом, вести себя так же, как он и держался по отношению к швейной мастерской, кухне, прачечной, темным комнатам чердака, где спала прислуга, и помещавшейся в глубине патио хижине, в которой жила Мама Фрезия; его миром были гостиные, библиотека с полками из полированного красного дерева и личная коллекция охотничьих гравюр, а также зал с бильярдом, где стоял роскошный, деревянной резьбы, стол, собственное меблированное помещение, в котором чувствовалась спартанская простота, и небольшая, отделанная облицовочной итальянской плиткой, комнатка, служащая для отправления личной гигиены, где когда-то подумывал поместить современную уборную, какие, находясь в Нью-Йорке, видел в каталогах, потому что прочел, будто система тазиков, из которых первично собранные человеческие испражнения попадали в ведра, чтобы впоследствии использовать это в качестве удобрения, и была источником различных эпидемий. Необходимо было подождать, пока глаза молодого человека привыкнут к полумраку, и тем временем все вдыхал неясную смесь различных лекарств и стойкий аромат ванили. Роза, осунувшаяся и самодовольная, была едва различима. Она стояла в изголовье кровати, лишенной подушки, со скрещенными на груди руками, словно представляя себе свою собственную смерть. Неподалеку Элиза выжимала смоченную в зеленом чае тряпочку, и снова клала на глаза молодому человеку.
