- Присаживайтесь.
У него тоже было просторно, хоть и чуть поменьше метражом, чем у Таши. Точно такие же дорожки по дощатому полу, полосами и зигзагами, контрастными под белым светом матового плафона. А по всему периметру комнаты стояли стеллажи, узкие, металлопластиковые, вплотную друг к другу, высотой до пятиметровых потолков, еще более парадоксальные, чем Ташины китайские игрушки; но теперь, после картин Михайля, меня тут уже ничто, наверное, не удивит. Все стеллажи были дробно и плотно, словно черепицей, испещрены ребрами пластиковых коробок с дисками. Один из них уже почему-то оказался у меня в руках, черт его знает, когда и как; повертела, прочла, поискала взглядом его родную свободную ячейку, вроде бы нашла, сунула, искоса глянула на Отса - кажется, не видел. Кино, DVD. Если все это дивидишки с фильмами, тут и мои наверняка есть, и все равно непонятно, когда это человечество успело снять и оцифровать столько картин. Но, скорее всего, половина все-таки музыка. Надо будет потом спросить.
- Впечатляющая у вас коллекция.
- Неожиданная, вы хотели сказать.
- И то и другое.
- Почему вы до сих пор стоите? Садитесь, я вас слушаю.
Оглядевшись, я сообразила наконец, куда сесть; до сих пор низкая кушетка попадала на слепое пятно, в зону невидимости. Отс давно уже сидел напротив, прямой и бесстрастный, освещенный безжалостно и ярко: сколько же ему примерно лет? Вдруг показалось, вернее, предположилось, что узловатые продольные морщины на его щеках - на самом деле шрамы от ран или ожогов, похожие были у одного лесовика там, в горах… Интересно, может, здесь и “Морда” тоже есть? Был же потом, после всего, небольшой тираж на DVD.
Но пора уже что-то говорить.
- Мне понравилось у вас, Отс. Ваша девочка, Тарья, сказала, что вы сдаете жилье… по демократичной цене.
- Разумеется, это ведь очень скромное жилье.
- Меня оно устраивает. И сколько?..
Он назвал цену, нереальную, смешную, так запрашивают условную копейку за подаренный нож. Кивнула, не выказывая удивления, да и нечего тут выказывать, вынула из бумажника купюру - бокал вина в хорошем ресторане или полтора месяца в каморке, где придерживает ставню пропыленный этюд работы Михайля. Отс принял бумажку спокойным экономным жестом, спрятал в карман. Сделка совершена. Теперь можно просто поговорить.
- Вы часто принимаете постояльцев?
- Не слишком. Все-таки слишком отдаленное от цивилизации место, практически никакой инфраструктуры… - Профессионально поставленные лекторские интонации в голосе. - Но случаются люди, которые ищут именно тишины и покоя.
- Писатели, художники?
Напряглась, как будто от его ответа зависело бог весть что.
- Да, художники приезжают регулярно. Здесь хороший пленэр.
А теперь просто назвать имя. Фамилию, которую припоминают теперь лишь в узкопрофессиональных кругах, да и то с трудом, хотя он был талантливее всех. Но всегда чуть-чуть недотягивал, промахивался на волос, отвлекался на ерунду, расслаблялся не вовремя, на мгновение разминался с удачей, и так каждый раз, из года в год, все время где-то рядом, вот-вот, руку протянуть до настоящего успеха. Точь-в-точь как я. И у нас были совершенно одинаковые глаза, все всегда удивлялись, как это.
Его имя и вопросительный знак. А потом будет пауза, морщины на коричневом лбу и, наконец, ответный кивок: да, кажется, был и такой. Давно, лет десять назад. Может быть, Отс даже великодушно разрешит мне взять себе ту заросшую пылью картину, нужна она мне, черт возьми, два раза нужна - подпирать ставни!..
- Марина, вы плохо себя чувствуете?
- Нет, спасибо, все хорошо. - И вправду схлынуло, спало, не захлестнуло. - Я еще хотела спросить вас, Отс… о той посылке. Где вы ее взяли?
- На станции.
- Но…
Он кивнул, понимающе улыбнулся - морщины на лице отреагировали неправильно, асимметрично, они и вправду скорее шрамы, - и пояснил обстоятельно, будто отвечая на студенческий вопрос:
- Почтового отделения у нас на станции, конечно, нет. Когда вам понадобится что-нибудь кому-то отправить, придется выбираться в город. Но всю входящую корреспонденцию нам привозит два раза в неделю один из проходящих поездов, он останавливается на полминуты и отгружает почту, если таковая имеется. Я всегда отслеживаю, можете быть спокойны.
- То есть эту посылку тоже привезли на поезде, со всей почтой?
- Видимо, да. Я пришел на станцию немного позже, - Отс неопределенно пошевелил узкой жилистой кистью. - Другой почты сегодня не было. Но вообще система доставки у нас налажена, вы были правы, что дали вашим знакомым адрес заранее.
- Никому я его не давала.
Посмотрел без особого удивления или недоверия, как будто так и надо:
- Тогда я не знаю.
В его темном лице не отразилось ни проблеска интереса ни к очевидной несообразности и загадке, ни к моим словам и вопросам, ни ко мне самой. Мы договорились, я расплатилась, мне пора уходить. Встала, окинула напоследок длинным панорамным взглядом коллекцию по стенам. Ни на одной студии, где мне приходилось работать, ни в архивах или фильмотеках не видела ничего подобного. Интересно, он хотя бы смотрит их регулярно, свои бесчисленные диски?
- У вас тут есть DVD-плеер, Отс?
- Да, конечно. - Он поднялся тоже, шагнул в сторону двери. - В соседней комнате. Вы можете иногда заходить ко мне, Марина, выбирать себе какой-нибудь фильм и смотреть. Мне кажется, вы должны ценить хорошее кино.
Усмехнулась:
- Мне тоже так кажется.
Я боюсь, что они уже… ну, ты понимаешь. Что она с ним спит.
Нет, хороший мальчик, студент с параллельного отделения, Пашей зовут. Приходил к нам один раз, Мариша думала, что меня не будет дома. А так я бы и не узнала даже, она ведь ничего не рассказывает. Серьезный парень, взрослый, после армии, хочет стать кинооператором. У него мама имеет какое-то отношение к кино, я не совсем поняла, что именно за профессия, было неудобно переспрашивать… Выпили чаю, и Мариша сразу его куда-то утащила. Больше не приведет, наверное. Почему она все от меня прячет? Я же всегда… я бы поняла, разрешила бы, помогла, поддержала, и она знает. Почему?..
У них на курсе две девочки всего: Мариша и вторая, странная такая, стриженая, на мальчика похожа, она гораздо старше, чуть ли не под тридцать. Там почти все старше, многие уже с каким-то нормальным человеческим образованием, я смотрела по журналу, когда ходила в институт, к их мастеру. Что она мне устроила тогда!.. Видишь, второе стекло так и не вставили с тех пор, а ведь зима скоро. Кричала, будто я вообще не должна там появляться, что я ее компрометирую, и еще всякое, совсем уж невообразимый кошмар, но я привыкла, ты же знаешь. А мастер у них - кинорежиссер и артист, очень известный, забыла фамилию, но ты мне сейчас скажешь: отец мальчика-музыканта в сериале про Рыжую. Неужели не смотришь? Подожди, дай вспомню, он много где еще играл…
Мы с ним долго разговаривали про Маришу. Признался, что сразу хотел ее срезать, они вообще неохотно берут девочек на режиссуру, тем более сразу после школы. Училась бы теперь на филфаке… ладно, чего уж там. И до сих пор не уверен, правильно ли решил. Он вообще странно говорит, как бы недомолвками, закругленными, но неполными фразами, и голос такой актерский, поставленный, вкрадчивый. Интересный мужчина… да ну тебя, я про другое совсем. Мне не нужно, ты же знаешь. Сказал, что не уверен, есть ли у Мариши талант. Но у нее есть, говорит, что-то другое, более важное и редкое, чем талант, - подожди, как он сформулировал, - выход на другой уровень, кажется. Другое восприятие, мышление совсем другими категориями. Я не уверена, что правильно его поняла. Все время хотела спросить, не было ли с Маришей на занятиях… не пробивало ли ее там? Но тогда она точно бы не простила.
Понимаешь, она же не любит его, этого мальчика, Пашу. Сразу видно. Смотрит на него так равнодушно, спокойно, как на удобную мебель. Да нет, какие там друзья… Просто, наверное, у них там в институте считается, что обязательно нужен парень, ну, партнер. Это же не нормальный человеческий вуз, не филфак, а кино, богема. Но Марише всегда было абсолютно все равно, что где принято… нет, не понимаю. Смотрю, и боюсь, и ничего не могу поделать. Вот завтра она придет и скажет мне так запросто, будто про еду или погоду: мама, я беременна. Хотя нет, она не скажет, будет что-то решать сама. А? Ну да, молодец, напомнила. Но я-то решила по-другому…
Если она по-настоящему влюбится, я все-таки узнаю, наверное. Да нет, как я узнаю… Она же там и живет, на том своем другом уровне, в другом мире, совершенно другом. Подожди, который час?
Слушай, Мариша сейчас придет, и я тебя очень прошу: не смотри на нее, ни о чем не расспрашивай, поздоровайся - и все. И давай о чем-нибудь говорить, я не знаю, ну, о твоей работе, про Сашку твоего… Чтоб она не догадалась. Она совершенно не терпит, когда ее обсуждают.
Нет, это не смешно. Ты все равно не поймешь.
