- Семен-то? - Лариса горько и внезапно хрипло, вульгарно, не по-королевски хохотнула. - Да никуда он не делся! По-прежнему охмуряет бабье и иногда вдруг снова появляется в мэрии с цветами, чтобы сделать мне очередное предложение. Неостываемый! Ждет, когда я превращусь в настоящую старуху, от которой начнут в ужасе шарахаться трамваи, и тогда, наконец, в отчаянии соглашусь принять его руку и сердце. Эх, Тося...
Тоня внимательно оглядела сестру.
- Ну, этого ждать ему, видимо, придется очень долго! - справедливо заметила она. - А зачем ты приехала в Москву? Только не подумай, что ты мне будешь мешать. Места всем хватит! У детей своя комнатенка имеется, выделю тебе третью, живи, сколько хочешь! Но что дальше?
Лариса судорожно сцепила пальцы. Смешно сказать, но у нее не было ни одного мужчины. Она сберегла свою никому не нужную девственность до тридцати лет и теперь не знала, куда с ней деваться. Просто дура! Тридцатилетняя девица в двадцать первом веке, сохранка в наше распустившееся пышным цветом торопливое время - это смешно!
- Я не знаю... - прошептала она. - Сначала закажу свой портрет у староарбатского бродячего уличного художника...
Тося согласно кивнула. Портрет - это обязательно. Но для кого?.. Сестрица явно растерялась перед своей дивной красотой.
Тося услышала вечером по радио знакомый и близкий голос политического комментатора и решила позвонить бывшему любимому.
- Максик, - сказала она, прижимая трубку ко рту, чтобы не услышали домашние, - это я, Тося... Ты знаешь, у меня сестра - королева красоты...
- Допрыгалась! - мрачно процедил сквозь зубы Максик.
- Кто? - не поняла Тоня. - Она или я?
- Обе двое! - заявил Макс и иронически хмыкнул. - Хотя с твоими нынешними габаритами, мадам, в затяжном прыжке легко проломить земную твердь!
Тоня вздохнула и с ненавистью осмотрела свои ноги и живот.
- Как же быть? - спросила она.
- Не прыгать! - меланхолично порекомендовал Макс. - Пока снова не похудеешь.
- Да я не об этом! Как мне быть с сестрой? Куда теперь девать ее красу несравненную? Она ведь именно с ней ко мне приехала. Отягощенная, как пузом! У меня голова уже закипела от напряжения.
- А что, она действительно так хороша? Ты не завираешь? - вдруг проявил Макс нездоровый интерес. - Или провинциальная золотая рыбка на местном безрыбье? Хорошо вошла в королевский образ и никак не хочет оттуда выбираться?
- Хороша! Очень убедительная! Как первый апрельский ландыш! Боюсь, засидится в красавицах. Ей уже тридцатник, - с тяжелым вздохом поделилась Тоня. - Вылитая Быстрицкая в молодости. "Тихий Дон" помнишь? Или ты его не смотрел? Все больше увлекаешься стрелялками-гонялками-раздевалками? Теперь это модно.
Нехороший упрек в невежестве Макс пропустил мимо ушей.
- А за каким фигом твоя а-ля-Быстрицкая сестрица сюда приехала? Ход королевы? На ловлю счастья и чинов? Заброшенная по воле рока... Или за птичкой счастья завтрашнего дня?
- Она пока не может решить этот вопрос, - сообщила Тоня.
Макс помолчал. Он явно что-то обдумывал.
- На телевидении мне было бы куда проще. Там всегда тоскуют по возбуждалкам, - сказал он. - Но у твоей крали истекает срок годности. Надо помыслить... Ты позвони мне через денек-другой.
Тося проснулась и с великим трудом вспомнила день недели, число и все свалившиеся на нее несчастья. Она лежала, рассматривая явившиеся перед ней яркие картины ее развода и четкие физиономии любимых. Вялое утреннее, едва продравшее глаза солнце пыталось осветить и раскрасить сумрачное бытие.
Олег тщетно пытался научить Тосю радоваться жизни. Тоня бодрела только рядом с ним и лишь возле него начинала понимать, как хорошо просто жить на свете. Зачем они разошлись?.. Нету ответа...
- У тебя мозги не болят от постоянного чтения учебной тягомотной литературы? - часто интересовался, улыбаясь, Олег.
Тося вздыхала.
- Не болят, но мучаются, - признавалась она, пытаясь охладить свои вспотевшие и кипящие мозги.
Олег снова загадочно улыбался.
- Я встретил вчера в магазине Двесметаны, - однажды неожиданно сказал он. - Мне жутко мил и симпатичен этот человек. А тебе?
И Олег пристально посмотрел на Тосю, словно уже хорошо представлял дальнейший расклад событий. Тоня пожала плечами. Она еще не подозревала ни о чем.
Двесметаны - так между ними назывался молодой высокий худой лысеющий человек, даже в ноябре ходивший в шортах, рубашке с коротким рукавом и в сандалиях на босу ногу.
Выгодный муж, подумала Тоня, увидев его впервые. Одевать не надо...
В магазине длинный морж спрашивал всегда одно и тоже: две сметаны. Так они его и прозвали. Жил он явно поблизости, потому что Тося и Олег встречали его постоянно. Свои неизменные две сметаны он носил в большом пакете, где они болтались на самом дне, глупо и несуразно. А каким-то прекрасно-серым ноябрьским утром Тоня увидела стоящего на углу Двесметаны со своим большим нелепым пакетом в левой руке и вафельным стаканчиком мороженого в правой. Длинный странно, отрешенно улыбался, уставившись перед собой, с удовольствием лизал, видимо, редкую для него сладость и выглядел таким одиноким, обездоленным и неприкаянным, что Тоню вдруг больно уколола непрошеная и нечастая жалость.
Тосе не понравился неожиданный вопрос Олега о Двухсметанах. Может быть, у него вообще не две сметаны, а два сердца? Обычный двусердечник, которому всегда жарко. Больной и несчастный.
- Мне его жалко, - призналась Тоня и тотчас раскаялась в необдуманных словах.
Олег вновь задумчиво оглядел Тосю.
- Жалко? Вот как? - пробормотал он. - Я почему-то так и думал... Если в зарослях бамбука не видно тигра, не значит, что его там нет... Так утверждают в Китае. Наверное, там знают, что говорят. У нас на днях премьера. Возьми с собой в воскресенье Дениса. Можно прихватить и твоего брата с женой.
Денис в цирке вел себя не по-людски. Он никак не мог взять в толк одну простую истину. Арена - вон она, рядом, а почему-то туда нельзя выбежать, нельзя броситься вниз по лестнице и выскочить к дяде Олегу, и прижаться к нему, а надо сидеть в зале и смотреть на все происходящее сверху. Через десять минут после начала представления он неизменно начинал ныть:
- Тося, ну почему туда нельзя? Я к клоунам хочу!! Я к дяде Олегу хочу!!
Тоня бесилась.
Племянник обожал Олега. Денисик радостно, пронзительно, заливисто хохотал, взлетая под потолок, подброшенный мощными руками циркача.
- Вот она, радость жизни! И настоящая правда! - говорил Олег, заливаясь хохотом вместе с Денисом. - Учись у него, Тоня!
- Смотри не урони! - беспокоилась Тося.
Олег никогда не возражал против Дениса, ему даже нравилось, что они живут втроем. Вроде бы есть ребенок в семье. Но о своем малыше никогда не заговаривал.
У Тоси детей быть не могло. Так решила злая судьба и объявил седенький доктор, долго и упорно обследовавший тоскующую по детям Тоню.
- Увы! - развел руками старичок. - Не дано вам, голубушка, детишек рожать! На роду написано! Возьмите на воспитание. Что ж вам дальше-то горевать...
И Тося взяла. Прямо-таки отобрала, решительно и нагло, у братца Кости и его жены Ирки. Те для вида немного посопротивлялись, покапризничали, а потом ребенка отдали и даже обрадовались, получив желанную свободу действий. Тоне эта свобода была не нужна.
Денисик и свел тетку с Двумясметанами. Племянника давно упорно занимал и привлекал этот образ, этот человек-закаляшка, разгуливающий по снегу в сандалиях. Зимой, в сильные холода, он, правда, надевал еще свитер.
- Я тоже так хочу! - заявил как-то семилетний Денис, подойдя к Двумсметанам, стоявшему у магазина с неизменным пакетом в руке.
- Так - это как? - на всякий случай справился длинный.
- Чтобы всегда в шортах! - кратко изложил свое заветное желание Денис.
- Тогда давай закаляйся! - сказал лысоватый. - Я тебя научу!
Они познакомились, стали вместе бегать по утрам, обтираться снегом и обливаться ледяной водой. Денис начал ходить в гости к Двумсметанам, и, наконец, не выдержавшая испытания холодом Тося заявилась зимним полднем к новому другу племянника, когда тот был в школе.
Двесметаны открыл ей дверь и смутился.
- Я - тетя Дениса! - заявила Тоня с порога. - И я протестую!..
- Вы проходите! - робко предложил Двесметаны. - Я знаю, что вы тетя... Мне Денис вас показал.
- Это замечательно, что показал! - гневная Тоня протопала в комнату, нарочно не снимая сапог.
Все равно у этого типа в доме грязно, как на вокзале. Оказалось - уютно и чисто. Только очень много тренажеров. Тося насчитала три или четыре. А еще эспандеры, гири, отягощения... Хотя, на взгляд Антонины, он принадлежал к тому сорту людей, которым достаточно лишь посмотреть на гантели - и мышцы сами качаются.
- Ребенок может простудиться и тяжело заболеть! - грозно продолжала пророчествовать Тоня. - Нельзя ставить на детях такие опасные эксперименты!
- Вы садитесь! - неуверенно попросил Двесметаны. - Я очень рад, что вы зашли...
