— А ты не допускаешь, что многое делается за его спиной? Ведь это правда, что он сильно пьет и со здоровьем у него проблемы. Я тоже разочарован, что Ельцин не выполняет того, что обещал народу и допускает такое вопиющее воровство. Но не верится все же, что он делает такое сознательно.
— Это очевидно! — продолжал горячиться Владимир Иванович. — Не понимаю, почему ты так к нему снисходителен. Его надо смещать, пока не разбазарил то, что еще осталось от России! Даже вице-президент Руцкой против него восстал, а был его ярым сторонником. Значит, не может терпеть творящихся безобразий.
— И ты веришь этому ренегату? Он примкнул к Ельцину против Горбачева, а теперь хочет использовать конъюнктуру, чтобы дорваться до власти, — поморщился Артём Сергеевич. — А что полезного сделал? Ноль. Может, чего-то достиг в борьбе с коррупцией?
Кроме болтовни, ровным счетом ничего! Я хоть и не одобряю, как действует Ельцин на посту президента, но не могу не отдать ему должное. Все-таки именно он сломал хребет коммунистической диктатуре! И хоть ничего не делает для дальнейшей демократизации, допуская широкомасштабное воровство, но заслуга его велика.
— Да чем же она столь велика, если он обманул народ и не выполняет своих обещаний? — не согласился Царев. — Коммунизм в России себя изжил, и, так или иначе, этот режим все равно бы пал.
— Но когда, если бы не Ельцин? — возразил Наумов. — А сейчас народ его может переизбрать и демократическим путем поставить того, кого сочтёт более достойным. Это дорогого стоит!
— А ты таких видишь? Даже Руцкому не веришь. Где же гарантия, что новый тоже нас не обманет? — скептически заметил Владимир Иванович. — Надо, чтобы те, кто рвется к власти, отвечали за обман народа!
— Конституция позволяет сделать это демократическим путем, — убежденно сказал Артём Сергеевич. — Вот что самое ценное!
— Значит, ты за то, чтобы его сместили по Конституции? — оживился Царев.
— Да, но не поменяв на Руцкого, — ответил ему Наумов. — Пусть доработает до новых выборов. — Царев бросил на друга недовольный взгляд, но, подумав, снисходительно заключил: — Ты, как и многие, еще пребываешь в эйфории демократических перемен. Поэтому прощаешь Ельцину его беспардонный обман и падение уровня жизни. Но это у тебя скоро пройдет.
* * *
Сделавшись волею судьбы тещей министра, старшая сестра Наумова вновь приобрела уверенность и чувство превосходства — утраченные после смерти мужа. Этому способствовали немалые привилегии и дополнительные блага, предоставленные членам правительства и их семьям. Единственно, чего Лёле, обладавшей утонченным вкусом и привыкшей ко всему самому лучшему, не хватало — это денег.
Энергичная и деятельная по натуре, она с помощью своих, таких же предприимчивых приятельниц нашла способ решения денежной проблемы. Об этом Артём Сергеевич узнал, заехав к сестре, чтобы попросить ее заказать два билета в Большой театр, достать билеты по-прежнему было трудно. Министру Николаеву это ничего не стоило, и Лёле проще было с ним договориться.
— А почему ты не попросишь его сам? — спросила она для пущей важности. — Ведь он тебе не откажет.
— Будто не знаешь, что на службу дозвониться к нему невозможно, а домой он приходит очень поздно. Сама же говорила.
— Ты прав, мне самой легче будет с ним договориться. В крайнем случае билеты закажет Викуся от его имени, — согласилась Лёля. — Он сейчас все силы отдает реконструкции Третьяковской галереи. Представляешь, в стране даже на это нет денег! Вот ему и приходится их выбивать, чтобы сохранить национальную гордость России.
Так же, как в свое время сестра самоотверженно содействовала служебным успехам мужа, так она теперь целиком жила интересами дочери и зятя. В этом Лёля удивительно напоминала чеховскую Душечку.
— Но почему он сам этим занимается? — пожал плечами Артём Сергеевич. — Насколько я знаю, реконструкция Третьяковки — дело московского правительства.
— Это так, но требуется много валюты, и без него получить средства из федерального фонда они не могут, — так же важно ответила Лёля. — Обновленная Третьяковка оставит память о том, что сделал Николаев на посту министра! — Она подробно рассказала брату, какой станет Третьяковская галерея и весь прилегающий к ней район после реконструкции, а потом безо всякого перехода неожиданно спросила: — У тебя, кажется, есть валютный счет. Не хочешь его увеличить в полтора-два раза? Дело верное!
— Так уж и верное, — недоверчиво отозвался он. — Если ты о том, чтобы вложить деньги под большие проценты, то и риск потерять их очень велик!
— Это смотря куда. Мы с приятельницами уже два раза на полгода клали деньги в банк «Чара» и получали все сполна! И кроме того, у нас есть гарантия, — заверила его Лёля. — Моя приятельница дружит с главой этого банка. Так что в случае чего… — она выразительно посмотрела на брата, — нам, как понимаешь, вернут вклад в числе первых.
— Я все же воздержусь. Мы с Варей в азартные игры не играем. Мне неясно, за счет чего «Чара» выплачивает огромные проценты. Это пахнет финансовой «пирамидой»!
— А я тебе говорю — ты ничем не рискуешь! — сердито сказала Лёля. — Даже если банк лопнет, мы узнаем об этом заранее и успеем забрать свой вклад. Один раз мне от тебя что-то понадобилось, и ты отказываешь, — обиженно добавила она. — Будто не знаешь, что у меня плохо с деньгами.
— Могу одолжить, если надо, — предложил Артём Сергеевич. — Но ты мне об этом не говорила.
— Мне этого не требуется, — ответила Лёля. — Но надо вложить в «Чару» на полгода десять тысяч долларов, а у нас набирается только восемь.
— А почему нельзя внести восемь? — удивился он.
— Внести можно, но процент намного меньше, — недовольно объяснила Лёля. — Ладно, прекратим этот разговор.
Мгновенно возникшая напряженность огорчила Артёма Сергеевича. «А стоят ли деньги того, чтобы омрачать наши отношения? — подумал он и про себя решил: — Ладно, ввяжусь в авантюру. Варя давно уже это предлагала».
— Ну что ж, я внесу недостающие две тысячи, — вздохнул он. — Но только потому, чтобы ты не считала, что я чего-то могу пожалеть, если надо тебе помочь. Я и раньше всегда делал для тебя все, о чем просила.
Обрадованная Лёля напоила его чаем и тепло с ним распрощалась, но Артём Сергеевич ушел с тяжелым чувством, хотя и не мог тогда предвидеть, что потеряет свои трудовые сбережения.
* * *
Грандиозным семейным событием в тот год явилась женитьба внучатого племянника Наумова. Дима, окончивший факультет журналистики и успевший поработать репортером в «Московских новостях», нашел свое новое призвание в рекламном бизнесе. Ведя богемный образ жизни, он менял любовниц, и Вика уже потеряла надежду, что сын остепенится, но произошло неожиданное. Дима, прожив довольно долго вместе с дочкой известного эстрадного артиста, решил сочетаться с ней законным браком.
— Я на седьмом небе от счастья! Ведь уже смирилась с тем, что женить сына не удастся, — призналась племянница, приглашая Артёма Сергеевича и Варю на свадьбу. — Мой Димка вовсе не красавец, а девки к нему так и льнут. Не знаю, чем эта взяла. Не думаю, чтобы его прельстило стать зятем знаменитости.
— Положим, эта партия для него хороша не только потому, что его будущий тесть такой известный артист, — добродушно заметил Наумов. — Говорят, что жена знаменитости успешно ведет семейный бизнес и они не в пример другим артистам, очень состоятельны. Даже владеют недвижимостью!
— Их богатство преувеличивают, — возразила Вика. — Правда, все расходы на свадьбу сваты берут на себя, а они будут огромными, поскольку круг знакомых чрезвычайно велик. Однако квартиру для молодых требуют с нас, хотя знают, что мы по сравнению с ними — бедняки. Влияния у министра много, а денег нет!
— Да уж, квартиры очень дорогие, и абы какая вряд ли их устроит, — посочувствовал ей дядя. — Хорошая да в центре, не меньше, чем свадьба, потянет.
— Они хотят получить квартиру только в «доме на набережной», — с усмешкой сказала Вика. — Считают, что нам это по силам.
— А вы и правда сможете? — удивился он. — Говорят, что в знаменитом доме и квартиры особенные.
— Квартиры там великолепные, и даже министрам, которые часто меняются, получить такую непросто. Но мама сможет это сделать, — уверенно заявила Вика. — Ее просьбу удовлетворят.
— Вот-те раз! Почему? — с любопытством взглянул на нее Артём Сергеевич.
— Ими распоряжаются московские власти. А на своих местах остались все те, кому папа сделал много добра, — объяснила Вика. — Министра Николаева они «бортанут», а вдове Бандурского не откажут.
— Но в этом шикарном доме, наверное, нет небольших квартир, — усомнился Наумов. — Что тогда будете делать?
