— Как вы представляете популяризацию Венгрии в Индии, кто эту книгу издаст?
— Ее можно издать в Мадрасе тиражом в тысячу экземпляров. А поскольку посольство будет ее распространять, то, вероятно, заранее закупит восемьсот штук и выплатит мне гонорар? Тогда я легко найду издателя, ведь он ничем не рискует.
— Какая часть населения говорит на языке малаялам? — заинтересовался посол.
— Ну, около двадцати миллионов. У нас прекрасная литература. Великие поэты, история почти в две тысячи лет.
— Не лучше ли издать по-английски, тогда ее прочтет интеллигенция всей Индии… — предложил советник.
— Могу написать и по-английски, — быстро согласился гость.
— Заманчивое предложение, — постучал сигаретой о край пепельницы посол. — Какой гонорар вы рассчитываете получить?
— Две рупии, — заколебался он, внимательно вглядываясь в тяжелое одутловатое лицо Байчи, — ну, полторы с каждого проданного тома…
— Вы сюда включаете и те экземпляры, которые взяло бы посольство?
— Конечно.
— Мы должны получить согласие министерства, — решил посол, — думаю, что решение будет положительным.
— Так, значит, я поеду? Когда этого можно ожидать? — Поездка по стране должна быть запланирована, необходимо найти переводчика, а еще лучше переводчицу, — улыбнулся посол. — Женщины в такого рода работу вкладывают больше души… Зайдите к нам через месяц, возможно, мы уже что-то конкретное будем знать. Спасибо за готовность сотрудничать с нами.
Молодой человек хотел еще что-то сказать, но советник уже встал, приглашая к выходу, церемонно проводил его в секретариат заговорщически подмигнув Юдит, которая что-то печатала на машинке.
Но от цейлонского писателя не так просто было избавиться собравшись с духом, он попросил Тереи подарить ему пачку венгерских сигарет, поскольку его дочь их коллекционирует, модное хобби…
— Возьми мои, — предложила Юдит, — пачка почти пустая…
— Нет, милостивая государыня, — возмутился Джай Мотал, — упаковка не должна быть нарушена… Это так же как с марками — оборван уголок — и самый ценный экземпляр уже никуда не годится.
— Хорошо, сейчас я вам найду, — она открыла ящик письменного стола. — Может, вы хотите разные? Я дам несколько сортов сигарет.
— Я рад, что вы меня понимаете, какая радость будет у ребенка, — он распихивал пачки по карманам. — Другие девочки будут ей завидовать.
В холле Джай Мотал еще спросил, может ли он взять несколько иллюстрированных издании, разложенных на столике, ему хотелось бы изучить материал о Венгрии. Тереи велел курьеру собрать пачку журналов. Советнику уже казалось, что он окончательно попрощался с посетителем, как вдруг Мотал повернулся, придерживая раскрытую дверь, из которой била волна горячего воздуха, и обиженно спросил:
— Надеюсь, вы меня отвезете на автомобиле на Коннахт-Плейс? Так всегда поступают в русском посольстве. Я от них получил целую корзину разных консервов и вин на праздник Дивали, моя жена — шаль, а дочка большой блок сигарет; они помнили о всей моей семье. Я очень люблю русских, это великий народ. И вас тоже люблю, будьте так любезны, вызовите машину.
Советник вызвал Кришана, чтобы тот отвез индийца.
Жара была нестерпимой, слепящий свет тяжестью наваливался на плечи, даже вернувшись в темный вестибюль посольства, Иштван чувствовал горячую ткань пиджака на спине, словно он прислонился к кафельной печи.
— До перерыва счет 1:0 в пользу Деда, — шепнул он Юдит, — пожелай мне ни пуха, ни пера.
Тереи постучал в дверь, вошел, услышав дружелюбное ворчание; Посол посмотрел на него взглядом разъяренного быка, он с кем-то говорил по телефону. Похоже, с домом, поскольку разговор шел по-венгерски. Наконец, Байчи нежно положил трубку, так, словно боялся раздавить ее тяжелой рукой.
— Что еще скажете, советник? — начал он, выдержав паузу. — Индус пришел жаловаться, что вы его обманываете.
Тереи слушал спокойно, не спеша с объяснениями, он вынул из пачки сигарету, вставил ее в костяной мундштук.
— Можно закурить?
— Ну, конечно, курите. Для того и делают сигареты. Сдается мне, что вы только в таких вопросах и спрашиваете моего разрешения, вспоминаете о моем существовании… Что касается новых знакомств, ночных посиделок в клубе, то вам мое мнение безразлично. Ну, что вы на меня так смотрите? Скажите что-нибудь.
Тереи медленно выпустил струю дыма. Только не нервничать, надо сначала узнать, в чем его обвиняют, чтобы неловкой защитой не открыть слабых мест.
— Думаю, товарищ посол, что вы хороший психолог…
Тот поудобнее устроился за письменным столом, подозрительно глядя на советника. Но любопытство победило и он не выдержал:
— Вероятно, у вас совесть нечиста, раз вы начинаете мне льстить, говорите смело, я и так кое-что знаю. Дели — большая деревня, сплетни разносятся быстрее, чем голуби.
— Вы сразу поняли, товарищ министр, чего стоит этот писака. Он хочет, как все, уехать отсюда, сбежать… Ходит по посольствам и побирается, ведь он же не умеет писать.
— А то, что он нам показал?
— Взято из пропагандистских брошюр.
— Но ведь его печатают?
— Я знаю весь механизм. Нагар мне рассказывал. Он приносит такой текст, сует журналистам, обещая, что даст им заработать… Потом с вырезками бежит к нам и требует гонорара за популяризацию нашей страны, получает тридцать рупий, десять берет себе. Питается крохами. Его волнует лишь одна мысль: выехать за наш счет в Европу, забыть о нищете, голодных взглядах жены и дочерей, скудном обеде, считанных сигаретах, постыдной пустоте в кармане. Вы сразу его разгадали, спросив, сколько он издал книг и каким тиражом…
Проглотит комплимент или возмутится? Он должен помнить, кто задал эти вопросы. Байчи молчал, сморщив лоб.
— Бедняга. Однако русским он зачем-то нужен.
— Они дают ему готовые статьи, которые Мотал печатает под своей фамилией, платят ему за имя, хотя и так им не удается напечатать того, что им нужно. Мелкая рыбешка без авторитета… Сам вычеркивает острые места, а потом говорит, что цензура кромсала статью…
— Но все же он был борцом за свободу. Англичане хотели его арестовать, он бежал с Цейлона…
— Я собрал данные. Надо всегда спрашивать индусов из другой касты, они друг друга презирают. Он сидел за ростовщичество и за растрату отданных на хранение вещей. Сам он даже не был виноват, так решила семья; он бежал, а они все свалили на него. Родственники обещали присылать ему денежное пособие, но в последнее время что-то переводы стали редко приходить.
— Откуда вы все это знаете? Из достоверных источников?
— Ручаться бы не стал, но отдельные мелкие факты подтверждают эту информацию. К примеру, для того, чтобы показать в каком-нибудь посольстве, какие у него отношения с другими, он вынимает только что выпрошенные иностранные сигареты и таким образом заставляет проявить щедрость… Вы, товарищ посол, сразу поняли, что он из себя представляет, мы получили месяц отсрочки и в то же время не обидели человека. Надежда поехать в Европу большое дело, завтра половина Дели будет говорить об этом. И начнут ждать, когда исполнится то, о чем он растрезвонит по всему городу. Нам будут немного сочувствовать, что мы дали себя обмануть, а возможно, наоборот, переполошившись, конкуренты поторопятся отправить его, чтобы нас опередить… Поляки или ГДР? У него постоянный цикл кружения, как у нищих, обходящих свой район не слишком часто, он пытается справедливо каждого подоить…
— Почему же вы меня не предупредили? Я не принял бы его.
— Он явился в секретариат, все происходило за моей спиной… Я ему уже надоел, поэтому он решил постучаться выше. Я даже не говорил вам о нем, да и зачем? — Для того я здесь и работаю, чтобы процеживать правду о людях и этой стране, а вас избавлять от хлопот.
Посол подпер лицо толстыми, поросшими темными волосками пальцами, жирный подбородок свисал между ними складками. Он смотрел на Иштвана тяжелым, неприязненным взглядом.
— Скажите мне все-таки, неужели вы должны до поздней ночи сидеть в клубе? Мне рассказывали, что на свадьбе Кхатерпальи все уже ушли, а вы остались, потому что был открыт бар. Не слишком ли вы много пьете?
— Зависит от обстоятельств, — развел руками Иштван. Коломан Байчи засопел.
— Где хоть одно доказательство, что вы не втираете мне очки? Тереи холодно подумал — не спешить, удержаться, ясно, что кто-то уже на него настучал.
— Во время этой свадьбы я узнал, что принято решение на полгода ускорить введение закона о запрете вывоза фунтов. Это серьезно отразится на импорте и в какой-то степени нам тоже ограничит свободу, — бросил он как бы нехотя.
— Информация первостепенной важности, — приподнялся посол. — И вы только сейчас об этом говорите? Это верно? Я не спрашиваю фамилии….
