Элен улыбнулась, и Питер опять подумал, до чего же она хороша. Ведь эта красавица когда-то покоряла все сердца в Дублине. Девушка с лицом богини, почему-то выбравшая в мужья именно Мартина Макмагона.
— Нет, Питер, я люблю гулять в такие вечера. Приятно ощущать свободу… Ты видишь птиц над озером? Разве они не чудо?
Она сама была чудом. Сияющие глаза, румяные щеки… Ее стройная фигура стала более пышной, синее шерстяное платье туго обтягивало грудь. И тут Питер с изумлением понял, что Элен Макмагон беременна.
— Питер, что случилось?
— Опять? — с досадой спросил доктор. Лилиан его раздражала. — Ты о чем?
— Ты не сказал за весь вечер ни слова. Молчишь и смотришь в камин.
— Я думаю.
— Конечно, думаешь. Вопрос — о чем?
— Ты что, Великий инквизитор? Уже и подумать нельзя без твоего разрешения? — огрызнулся он.
По круглому лицу Лилиан потекли слезы. Это было нечестно. Их отношения были таковы, что каждый мог спросить другого о его чувствах и мыслях. Питер понимал, что ведет себя отвратительно.
— Мне показалось, ты чем-то встревожен, — слегка успокоившись, сказала Лилиан.
— Не знаю, правильно ли я поступил, посоветовав Кэтлин Салливан устроить похороны в лечебнице, — сказал Питер.
Рассеянно слушая соображения жены по этому поводу, он думал о беременности Элен и в глубине души понимал: тут что-то не так.
Собственно говоря, почему бы Мартину с Элен не завести позднего ребенка? Сколько Элен, тридцать семь? Тридцать восемь? В таком возрасте здешние женщины рожают, и это никому не кажется странным. Но Питера терзали сомнения. В его мозгу роились обрывки бесед: слова Клио о том, что родители Кит Макмагон спят в разных комнатах; фраза, которую Мартин как-то обронил у Лапчатого — мол, секс остался в прошлом; давняя обмолвка Элен о том, что у маленького Эммета не будет младших братьев и сестер… Все это складывалось в чудовищную головоломку: кто мог быть отцом ребенка Элен Макмагон, кроме ее собственного мужа?
Услышав шаги на лестнице, Мартин встал и пошел к двери гостиной.
— Элен, это ты?
— Да, милый.
— Я искал тебя. Ты слышала про беднягу Билли Салливана?
— Да. Дэн сказал мне. Думаю, это настоящее благословение. Он никогда бы не вылечился.
— Может быть, сходить к ним? — Мартин всегда был хорошим соседом.
— Нет. Кэтлин ушла, так что дома только мальчики. Я зашла к ним на обратном пути.
— Ты вышла поздно…
— Просто захотелось прогуляться. Чудесный вечер. Мальчики сказали, что Кэтлин пошла к сестре Мадден. Та всегда знает, что нужно сказать.
— Значит, ты заходила в гостиницу?
Элен удивилась:
— Нет, конечно. С какой стати?
— Разве не Дэн сообщил тебе о смерти Билли?
— Он, как всегда, стоит у дверей и беседует с уличными псами… Нет, я гуляла. Ходила к озеру.
— Почему ты всегда гуляешь одна, без меня?
— Ты знаешь почему. Мне хочется о многом подумать.
— О чем? — Мартин был сбит с толку.
— На свете столько всего, что в голове не помещается…
— Например? — Мартин тут же пожалел о своих словах — он боялся ответа.
— Нам нужно поговорить… мы должны поговорить… Элен посмотрела на дверь, словно хотела убедиться, что их не подслушивают.
Мартин встревожился:
— О чем? Я просто хочу знать, что ты счастлива, вот и все.
Элен тяжело вздохнула:
— Ох, Мартин, сколько раз тебе повторять? Я не счастлива и не несчастна. С этим ничего нельзя поделать. Как с погодой.
Макмагон помрачнел, поняв, что напрасно затеял этот разговор.
— Мы всегда были честны друг с другом. — Она говорила так, словно пыталась его успокоить. — Я никогда не лгала тебе о своих чувствах и обещала сказать, если произойдет что-то важное.
Мартин поднял руки, не желая слышать никаких объяснений. Это было выше его сил. Его лицо исказилось от боли.
— Ладно, беру свои слова назад. Ты имеешь полное право гулять одна. У озера и где угодно. Зачем я допрашиваю тебя? Ведь я же не мать Бернард.
— Я хочу рассказать тебе все… — словно не слыша, промолвила Элен.
— Бедняга, живший напротив, готовится к встрече со своим Создателем. Разве этой новости недостаточно для одного вечера?
— Мартин…
Но муж не хотел ничего знать. Он взял Элен за руки, привлек к себе, крепко обнял, прижался губами к волосам и прошептал:
— Я люблю тебя, Элен.
— Знаю, — пробормотала она в ответ. — Знаю. Знаю.
Они не слышали шагов Кит. Девочка на мгновение задержалась у двери, а потом пошла к себе.
В ту ночь она долго не могла уснуть, не в силах решить, к добру ли то, что она видела. Во всяком случае, мать не выглядела одинокой и неприкаянной, как говорила о ней Клио.
В этом году Хеллоуин приходился на пятницу. Кит спросила, можно ли ей устроить праздник.
Мать была против.
— Мы еще сами не знаем, что будем делать в пятницу, — нервно ответила она.
— Конечно, знаем. — По мнению Кит, это было нечестно. — Мы будем варить яйца и картошку, как всегда бывает по пятницам, а я хотела пригласить нескольких подружек..
Мать заговорила таким тоном, словно диктовала сообщение или читала записку, а не разговаривала с дочерью:
— Поверь мне, мы не знаем, что будем делать на Хеллоуин. Сейчас не то время, чтобы думать о гостях. Гости у нас еще будут, но не в этот раз.
Эти слова прозвучали как похоронный звон, и Кит стало очень страшно.
— Это правда, что в Хеллоуин людям являются призраки? — спросила Клио сестру Мадлен.
— Ты прекрасно знаешь, что призраков не существует, — ответила она.
— Ну тогда духи.
— О, духи окружают нас на каждом шагу, — живо проговорила сестра Мадлен. Казалось, она не одобряла желание девочки все драматизировать.
— А вы боитесь духов? — продолжала Клио. Ей очень хотелось поговорить об этом.
— Нет, детка, не боюсь. Зачем их бояться? Дух — вещь хорошая. Это память живого существа, оставшаяся в его краях.
Разговор становился интересным.
— Значит, на озере есть духи?
— Конечно. Это духи людей, когда-то живших в этих местах и любивших их.
— И умерших здесь?
— Конечно, и умерших.
— Значит, дух Бриди Дейли тоже здесь? — спросила Кит.
— Бриди Дейли?
— Ну, женщины, которая говорила: «Ищите в камышах». У которой должен был родиться внебрачный ребенок.
Сестра Мадлен задумчиво посмотрела на подружек:
— А вы будете праздновать Хеллоуин?
Кит промолчала.
— Кит хотела позвать нас в гости, а потом передумала, — проворчала Клио.
— Я только сказала, что могу это сделать! — ощетинилась Кит.
— Глупо говорить о вечеринке, а потом отменять ее без всяких объяснений, — сказала Клио.
Сестра Мадлен бросила на Кит сочувственный взгляд. Девочка была чем-то расстроена. Попытка отвлечь внимание подружек от духов оказалась неудачной.
— Вы когда-нибудь видели ручную лису? — спросила она с видом заговорщицы.
— Но ведь у вас нет ручной лисы, правда? — Клио считала, что знает все.
— Ну, конечно, лиса плохо сочетается с утятами и цыплятами, — согласилась сестра Мадлен. — Но я могу показать вам одного симпатичного малыша. Он живет в коробке, которая стоит у меня в спальне. Я его не выпускаю, но посмотреть можно.
В спальне! Девочки очень обрадовались. Никто не знал, что скрывается за закрытой дверью. Духи умерших и празднование Хеллоуина были тут же забыты.
Они вошли в комнату. Там стояла простая кровать с маленьким железным изголовьем и чуть меньшим изножьем, накрытая белоснежным покрывалом. На стене висел крест — не распятие, а самый простой. На маленьком комоде без зеркала лежали расческа и пара четок. Кроме того, в комнате были стул и молитвенная скамеечка, стоявшая под крестом. Здесь сестра Мадлен читала свои молитвы.
— У вас очень чисто, — сказала Клио, не сумев придумать ничего лучшего. Что еще можно было сказать о помещении, обладавшем удобствами тюремной камеры?
— Вот он! — воскликнула сестра Мадлен, достав картонную коробку, набитую соломой. В середине коробки сидел маленький лисенок, склонивший голову набок.
— Ой, какой хорошенький! — хором сказали девочки и неловко потянулись к нему, чтобы погладить.
— Он не кусается? — спросила Клио.
— Ущипнуть может, но зубы у него еще такие маленькие, что не причинят вреда.
— Он будет жить у вас? — поинтересовалась Кит.
— Понимаешь, он сломал лапку. Я решила ее вылечить. Вряд ли мистер Келли обрадовался бы, если бы ему принесли лису.
Сестра Мадлен понимала, что теплыми чувствами, которые питали к ней жители Лох-Гласса, злоупотреблять не следует. Лисы охотятся на цыплят, гусят и индюшат. Ни один местный врач не стал бы лечить лисенка.
Девочки с восхищением смотрели на щепку, привязанную к маленькой лапке.
