— Ты сидишь, наблюдаешь за преступником, — разъясняет Эллис, — и пытаешься понять, что за человек перед тобой. Необходимо поставить себя на его место. Это напоминает игру «он думает, что я думаю, что он думает…». Стоит ненадолго потерять контроль, и все закончится крахом.
Глава 8
СОТРУДНИК МУЗЕЯ ГЕТТИ
14 февраля 1994 года
Чарльз Хилл предположил, что грабители, укравшие «Крик», знали, что продать картину не смогут. Если они не собирались ее уничтожить, то преследовали другую цель — возможно, получение выкупа.
Пойдет ли норвежское правительство на сделку с похитителями? Нет, оно не пойдет на сделку с преступниками. Какие еще могут быть варианты? Возможно, найдется тот, кто заплатит за картину от имени правительства. Но кто?
Для того чтобы выманить воров из тени, необходимы деньги. Кто согласится выкупить картину, обладать которой никогда не сможет, за миллионы долларов? В мире искусства есть только одна такая организация. Все знают о Музее Гетти в южной Калифорнии, названном в честь его основателя Жана-Поля Гетти, нефтяного короля. Гетти, некогда самый богатый человек в мире, собрал богатейшую коллекцию произведений искусства в мире.
Гетти слыл угрюмым скупердяем с дурным характером и походил на диккенсовского злодея с внешностью босса Гомера Симпсона[7] господина Бёрнса. Жил в поместье под Лондоном, окруженном колючей проволокой, под охраной двадцати натасканных собак. Патологически жадный, несмотря на фантастическое богатство, Гетти установил в своем поместье платный телефон для гостей и никогда не выбрасывал старые шнурки. В 1973 году Гетти оказался в центре скандала, отказавшись заплатить выкуп в семнадцать миллионов долларов за похищенного внука. Только после того, как в редакцию одной из итальянских газет похитители прислали отрезанное ухо мальчика, Гетти задумался о возможности платежа. Он предложил преступнику лишь два миллиона семьсот тысяч долларов, объяснив, что не может расстаться с большей суммой.
В то же время Музей Гетти тратил деньги направо и налево, как обезумевший от выигрыша игрок. Согласно закону, в США фонды обязаны тратить не менее пяти процентов ежегодных пожертвований. Доход Фонда Гетти составлял двести пятьдесят миллионов долларов в год. Старые, но небогатые музеи с завистью смотрели на новый храм искусств, покупающий один шедевр за другим. В 1997 году галерея Гетти открыла новый комплекс из шести зданий. И хотя уже почти никто не вспоминает о мании Гетти «увидел — купил», его имя все еще ассоциируется с дорогостоящими приобретениями.
Хилл рассудил, что Музей Гетти — единственное учреждение, которое могло бы выделить средства на покупку картины «Крик». Ни одна другая галерея в мире не располагает подобными средствами. Кроме того, Музей Гетти может делать все необходимое, не обращая внимания на бюрократические проволочки. Более того, само имя Гетти имеет весомую репутацию. Его можно использовать как приманку для преступников. Ведь им не скажешь: «Дядя Фред готов купить у вас картину».
В голове Хилла моментально родилась правдоподобная легенда. Он станет представителем Музея Гетти, ведущим переговоры с руководством Национальной галереи в Осло. Согласно легенде, Музей Гетти готов выкупить похищенное произведение, а за свою помощь получит возможность временно его экспонировать.
По задумке, Хиллу придется сыграть американца, беспринципного ловкача, ради достижения цели готового на все. Для агента полиции — это роль всей жизни.
— Отлично, — усмехнулся Хилл. — Я — человек Гетти.
Чарльз набрал номер Джона Батлера и изложил свой план.
— Прекрасная идея, — согласился Батлер. — Будем действовать.
Спустя несколько минут шеф перезвонил:
— Я переговорил с норвежцами. Им понравился наш план. Что думаешь делать дальше?
— Для начала, полагаю, надо заручиться поддержкой Музея Гетти.
Переговоры с музеем требовали особой деликатности, хотя речи о том, чтобы Гетти на самом деле выкупил «Крик», не шло. К счастью, сотрудник артсквода Скотленд-Ярда Дик Эллис на протяжении почти двадцати лет сотрудничал с Музеем Гетти, расследуя хищения из музеев и частных коллекций. Хилл же только раз посещал Музей Гетти во время медового месяца двадцать лет назад. Он знал о музее не больше прочих рядовых посетителей, но считал это достаточным, чтобы не упасть лицом в грязь. Однако с момента его визита в Калифорнию в Музее Гетти произошло много значительных изменений: коллекция пополнилась и переехала в другое здание в нескольких километрах от старого. Хилл об изменениях не знал.
За время сотрудничества у Эллиса сложились хорошие отношения с директором и руководителем службы безопасности Музея Гетти. Предполагалось, что прежде, чем Скотленд-Ярд предпримет активные действия, детектив Дик съездит в Лос-Анджелес освежить давние связи и заручиться поддержкой руководства калифорнийского музея.
Через несколько дней Эллис вылетел в Калифорнию. Этот видный здоровяк начал работать в полиции с девятнадцати лет, но, несмотря на талант и амбиции, так и не дослужился до больших руководящих должностей, поскольку предпочитал действовать, а не просиживать штаны за письменным столом. Дик всегда пользовался заслуженным уважением своих коллег, и ныне Эллис один из опытнейших сотрудников Скотленд-Ярда.
Директор Музея Гетти внимательно выслушал план по спасению картины «Крик», но с обещанием помочь не спешил.
— Сначала он колебался, — рассказывал позже детектив. — Дал понять, что готов на это лишь в исключительном случае, поскольку не желает, чтобы ему звонили из разных организаций с просьбой оказать финансовую помощь. В конце концов согласился.
Эллис привез с собой в Калифорнию фотографию Хилла и необходимые бумаги. Если Музей Гетти согласится участвовать в операции Скотленд-Ярда, понадобятся документы.
Вскоре Чарльз Хилл превратился в Кристофера Чарльза Робертса[8]. Его снабдили картой «Американ экспресс», удостоверением с фотографией сотрудника Музея Гетти, визитными карточками и персональными канцелярскими принадлежностями. Кроме того, Робертса включили в платежные ведомости на получение жалованья за несколько лет на случай, если кто-то особенно рьяно станет интересоваться его прошлым.
Вероятность того, что подозрительный преступник позвонит в Музей Гетти с целью разузнать что-либо о Робертсе, оставалась невелика. Большинство организаций содержат в тайне конфиденциальную информацию о своих сотрудниках. «Но люди из криминального мира всегда могут найти лазейку и проверить того или иного человека, с которым им приходится общаться, — говорит Эллис. — И нужно быть готовым к тому, чтобы дать преступнику ту информацию, в которой заинтересована полиция».
Существовала и другая опасность. А что, если преступники станут искать знакомства с кем-нибудь из сотрудников музея и расспрашивать о Робертсе? Дабы избежать утечки информации, решили разработать документ для внутреннего пользования, в котором Робертс значился бы как сотрудник, постоянно работающий в Европе с подчинением непосредственно директору.
Хилл остался доволен. Сыщики подстраховались на всех уровнях, и Чарльз мог чувствовать себя спокойно, как настоящий сотрудник Музея Гетти. «Все складывается отлично», — отметил он с удовлетворением.
Хилл одинаково свободно владеет британским и американским вариантами английского. Американские идиомы изучил в армии, способен мгновенно переходить с английского на американский. Обычно перестраивается в самолете, в зависимости от того, с кем предстоит общаться — с англичанами или американцами.
Иногда ему удается сойти за канадца. Для работы в Чехии пришлось освоить канадское произношение. Преступники, с которыми пришлось иметь дело, ничего не заподозрили. Жонгляж акцентами составлял предмет профессиональной гордости Хилла сродни гордости столяра за доски, что вышли ровными и идеально подогнанными.
