— Это все пресловутая новая теория менеджмента, — говорю я. — Когда «Попс» вышла на меня, я зарабатывала на жизнь составлением кроссвордов. Мне и в голову не приходило заняться игрушками.
— Наверное, люди, которые действительно хотят на них работать, предлагают очень скучные идеи, — говорит Хлои. — Вообще это один из интереснейших моментов, которые я выяснила, когда связалась с «Анти-Корп». Практически все члены движения были найдены по программе поиска талантов либо работали в маленьких фирмах, которые «Попс» прибрала к рукам. Компании вроде «Попс» хотят продавать крутые товары тинейджерам, а тинейджеров на мякине не проведешь. Вот они и нанимают людей, ну, которые, скажем, чуточку продвинутее тех, что проходят стандартную процедуру найма. И теперь вот они мы, организуем заговор, чтобы изменить мир.
Мы обе смеемся.
Я скручиваю очередную сигарету.
— Ну, а обычно ты чем занимаешься? — спрашиваю я.
— Я делаю то же, что и все креативные члены «Анти-Корп», — отвечает Хлои. — Придумываю способы зашифровывать в товарах антикорпоративные сообщения. — Она смеется. — По-моему, это называется «пропаганда». Вообще, это одна из главных сфер нашей деятельности. Сама понимаешь, к нам присоединилось множество кинорежиссеров, музыкантов, художников, дизайнеров, разработчиков видеоигр. Эти люди стараются делать антикорпоративные товары внутри корпоративной среды. Иногда терпят неудачу. Продюсеры и люди, контролирующие фонды, порой за милю чуют подобные трюки. Однако видеоигры — ключевая область. Часто оказывается, что лучше всего «спрятать» послание там, куда влиятельные люди просто не удосужатся заглянуть. Фильм, конечно, можно посмотреть за полтора часа. Но кто станет играть в сложную игрушку до самого конца, чтобы посмотреть, как герой стал веганом, а корпоративных ублюдков сожрали ими же созданные монстры? Чтобы добраться до этого послания, нужно семьдесят с лишним часов играть в игру, и вдобавок хорошо играть. В конце «Сферы» мы, по сути, рассказываем игрокам концепцию «Анти-Корп». Говорим им: «Не вреди», «Не позволяй другим вредить» и «Делай, что можешь». Но сначала нужно победить в финальной битве. Еще хорошо прятать в книгах, это всем с давних пор известно. Влиятельным людям некогда читать книги, особенно если книги длинные и сложные. Они просто всем говорят, что их читали. Однако недавно вышло несколько крупнобюджетных «анти-корповских» фильмов и даже пара-другая «анти-корповских» рекламных роликов.
Я заинтригована.
— А что такое «анти-корповская» реклама? Просто очень плохие ролики?
— Ну нет. Если честно, внутри «Анти-Корп» на рекламу посматривают косо. Некоторые кампании обернулись против нас. Одна креативная команда использовала антикапиталистическое послание, и бренд вдруг снискал ошеломительный успех. Другая «анти-корповская» команда сделала ролик, который со всей очевидностью был полной туфтой. Рекламировались какие-то кроссовки, и ролик упирал на то, какая крутая штука глобализация. Но подано это было слишком тонко, и послание ни до кого толком не дошло. Один из наших крупнейших успехов — кампания, в которой креативная команда использовала совершенно шокирующие, социально-реалистические образы для рекламы одежды. Все зрители говорили: «Черт возьми, эта фирма явно перегибает палку — пытается нажиться на картинках, показывающих, как умирают люди», и бренд выбыл из конкуренции. Теперь никто не сомневается, что это была «анти-корповская» кампания. Да, она правда удалась. Заставила людей задуматься над острыми проблемами и возненавидеть товар.
Я знаю, о какой кампании говорит Хлои. Помню, я еще недоумевала, как подобное стало возможно и чего, собственно, хотели добиться разработчики. Мне лично ни разу не захотелось купить ни один из этих товаров, так что трюк сработал.
— Значит, если, скажем, какой-нибудь ребенок сыграет в «Сферу» и решит, что было бы клево жить по лозунгам, которые услышит в конце, он, типа, сам того не зная, станет членом «Анти-Корп»? — спрашиваю я.
Хлои вздыхает:
— Да, вроде того. Однако мы хотим, чтобы в организации были «основные» сотрудники, которые действительно знают, чем занимаются. Идея такая: члены «Анти-Корп» будут «нанимать» обычных людей, не работающих в корпорациях, — детей, студентов, безработных, — и потом действовать как их связные. Они никому не расскажут, кого наняли, и все же все будут друг с другом в контакте. Когда между всеми наладится связь и когда нас станет достаточно много, мы наверняка будем способны устроить что-нибудь действительно мощное. Например, те, кто может себе это позволить, уже скупают акции. Приятно чувствовать, что владеешь частью разрушаемой тобой фирмы. И это дает нам интересные возможности. Один из планов такой: мы выберем определенный день и дружно продадим все акции всех компаний, в которые инвестировали. Когда совсем разрастемся, будем тайно назначать даты, когда никто не будет покупать никаких товаров. Мы могли бы искалечить рынок. Мы его искалечим, а потом убьем. Мы не тронем только этичные компании. И самое клевое в том, что мы сможем сделать это изнутри самого рынка. Так как мы — рабочие и потребители, мы влияем на рыночные силы. Мы возьмем под контроль это влияние и используем его эффективнейшим образом — вот и вся недолга. Тэтчер — если доживет — будет с ревом смотреть, как ее свободный рынок ебет себя в жопу. И правительства других стран тоже мало что смогут поделать.
Я стремительно соображаю. Вот каков, значит, базис «Анти-Корп».
— Мы — рабочие нового времени, — говорит Хлои. — Новый пролетариат, если угодно. Однако наши рабочие места — уже не фабрики, а офисы с кондиционерами, студии и коммуникационные центры. И в силу того, что мы больше не работаем руками и телами и не обязаны сражаться с техникой, эта революция будет не физической. Она начнется как революция идей. Нас учат созданию брендов, навешиванию ярлыков, выжиганию клейма. Разумеется, все это традиционно происходит с животными, рабами, собственностью. И ныне, конечно, ярлык стоит больше, чем сам предмет. Корпорации вбухивают деньги в идеаторов вроде нас — в рекламщиков, маркетологов, дизайнеров. Большинство товаров создаются из пластика, тканей, останков животных, химии, лжи. Наша работа — навесить на эту ничтожную мертвечину ярлык, который будет что-то значить для детей и тинейджеров, так что им захочется его купить, а мы на их деньги приобретем симпатичные квартирки в Лондоне, плюс наши боссы смогут летать первым классом. — Так широко Хлои за весь вечер не улыбалась. — Но вместо этого мы потихоньку делаем совсем другую работу, используя орудия, которые нам дали. — На миг она замолкает. — Ну как, ты с нами?
— О да, — говорю я. — Я с вами.
— Боюсь, никакого членского пакета у нас нет. Ни официальных документов, ни официального членства. Нас нельзя запретить, как запретили профсоюзы, потому что мы не существуем. И на нас нельзя подать в суд, потому что мы — всего лишь группа людей, из рук вон плохо делающих свою работу. Конечно, можно арестовать парнишку, малюющего слоганы на витрине местного гамбургер-кафе. Но невозможно арестовать человека, придумавшего никудышную рекламную кампанию.
Она права. Это движение сопротивления, основанное на невыполнении рабочих обязанностей. А кто в этом безумном новом мире идей, брендов и планов реально знает, выполняешь ли ты свои рабочие обязанности?
— Ты что-то такое сказала про мои навыки, — говорю я. — Про дешифровку и все такое…
Хлои кивает:
— Да, верно. «Анти-Корп» нужно разработать какой-нибудь код или шифр для внутренней коммуникации. Нам нужны люди в корпорациях, которые бы этим занялись. Я каждый месяц об этом упоминала, когда получала информационный пакет от «соседа» по «Анти-Корп». В пакет входят всякие сведения, которые я распространяю среди местных членов. Но еще в нем есть запросы о навыках и идеях, которые, имей мы их в нашем блоке, можно было бы передавать по цепи. Когда было сказано, что нам нужен эксперт по кодам, я вспомнила твой набор «КидКрэкер». Потом мы тебя проверяли. Если ты согласна, я передам «соседу» твои личные данные, и, вероятно, тебя назначат на «спецзадание», как мы это называем. Другими словами, тебе доверят разработать что-то для дальнейшего распространения по всей «Анти-Корп».
Я нахмуриваюсь:
— Но в «Анти-Корп» стопудово есть люди, которые рубят в шифровании с открытым ключом.
Хлои явно не понимает.
— Ну, может, слышала, — объясняю я, — это система шифровки электронных писем на основе огромных простых чисел…
— А она может работать в оффлайне?
— В оффлайне? Нет. Но…
— Насколько я поняла сама, нам нужно что-то такое, что мы сможем размещать на рекламных щитах или в рекламных роликах. Это никак не будет связано с Интернетом. Нам кажется, что мы знаем не про всех наших «основных» членов, что их гораздо больше. Когда нам понадобится скоординировать действия, это будет хороший способ. А еще это будет хороший способ распространять информацию по всему земному шару, не беспокоясь, что ее перехватят.
