— Насколько я знаю, у нас обычно не позволяют свободно разгуливать по улицам тем, кого считают психически неуравновешенными. В вас видят источник помех для полиции, но при этом воспринимают как человека вполне вменяемого, так что никто не собирается прибегать к экстремальным мерам. Мой вам совет, мисс Говард, согласитесь на альтернативные меры. Ходите на прием к психиатру столько, сколько потребуется, принимайте лекарства, которые вам выпишут, — и вы со всем этим справитесь. Я читала ваше дело. Вы не маргинал, не неудачница и уж точно не дурочка. Так что пожалейте себя — и соглашайтесь на альтернативные меры, это в ваших интересах. Макинтайр мертв. Дело закрыто. Хватит вам в этом копаться.
Но в тот же день я вернулась в интернет-кафе, чтобы просмотреть новости онлайн, внимательно изучить каждую заметку, каждый столбец, посвященный самоубийству Макинтайра. Мое лихорадочное чтение было в разгаре, когда зазвонил мобильник. Женщина, назвавшаяся доктором Мэйв Коллинз, сообщила, что она психиатр и будет работать со мной. Она спросила, смогу ли я прийти к ней на первый прием завтра в три часа.
— Конечно, — ответила я и записала адрес ее кабинета в Кенсингтоне.
Дав отбой, я поспешно вернулась к сайту Си-би-си, где как раз смотрела новости по их круглосуточному видеоканалу. На экране давал интервью преподобный Ларри Корсен. Выражение его лица точнее всего можно было бы описать так: благочестиво-страдальческое. Расположившись на фоне своей церкви, он разглагольствовал перед целым отрядом репортеров:
— Ужасное время для Бренды и ее чудесного сына Майкла. Сначала потерять Айви, теперь Джорджа. Нам остается только надеяться, что Джордж сейчас пребывает в лучшем месте, что его терзания сменились вечным покоем. Меня уполномочили побеседовать с вами от имени семьи и просить отнестись к родным с уважением и не беспокоить в это горестное время, когда они переживают эту тяжкую утрату. На днях Бренда выступит перед прессой с заявлением, пока же она просила меня передать, что она скорбит и верит, что Джордж теперь со Христом.
Кто-то из журналистов спросил:
— Как вы считаете, преподобный отец, есть ли еще хоть какие-то шансы, что Айви будет найдена живой?
— Как это ни трагично, я склоняюсь к предположению, что она мертва. Зачем бы иначе Джордж Макинтайр лишил себя жизни, будь девочка жива до сих пор?
Стоп, ты же мне говорил…
И я начала лихорадочно рыться в папке с материалами по делу — я с ней не расставалась и всюду носила с собой, — пока не отыскала запись своего «интервью» с пастором.
«Она не умерла», — сказал мне тогда Корсен.
А я удивилась: «Откуда у вас такая уверенность?»
А он ответил: «Я просто верю».
Почему он был так в этом уверен?
А сейчас уверен в обратном… неужели только потому, что Макинтайр наложил на себя руки?
Прозвучал новый вопрос одного из журналистов:
— Полиция строго следит за неразглашением подробностей расследования. И все же, если действительно допустить, что Айви уже нет в живых, как по-вашему, мог ли Макинтайр оставить хоть какой-то намек на то, где может находиться ее тело?
На мгновение губы Корсена начали было складываться в непроизвольную улыбку. Правда, он спохватился раньше, чем репортеры успели это заметить. Но я это заметила — возможно, потому, что благодаря Интернету могла снова и снова прокручивать эти кадры на мониторе. Уголки рта пастора снова и снова начинали подниматься вверх — намек на скрытую ухмылку, стертую с лица прежде, чем она успела бы вызвать чьи-либо подозрения. Никто ничего и не заподозрил, кроме меня. А я снова и снова проматывала кадры, всматриваясь в лицо Корсена. Уж не смеется ли над нами этот урод? Смеется, потому что знает?..
Я прокрутила тот же эпизод еще четырежды.
— …как, по-вашему, мог ли Макинтайр оставить хоть какой-то намек на то, где может находиться ее тело? — спрашивал репортер у Корсена.
Именно в это мгновение — и в этом у меня не осталось никаких сомнений — на одну восьмую секунды на губах Корсена появлялась улыбка… и только потом следовал ответ:
— Я уверен, что нет.
Откуда у вас такая твердая уверенность, мистер? Что дает вам основание и право утверждать это столь непререкаемым тоном? Почему вы так уверенно заявляете, что тело не найдут, будто знаете это наверняка? Уж не потому ли, что Макинтайр этого не делал? И не потому ли, что вам известно, кто это сотворил?
Интервью окончилось. Выпуск новостей продолжался. Мы вновь оказались в студии Си-би-си. Ведущий — говорящая голова на экране — затараторил:
— К другим новостям — ужасная авария к востоку от Дандаса, что рядом с Гамильтоном, унесла сегодня шесть жизней…
К востоку от Дандаса, что рядом с Гамильтоном…
Почему упоминание этих двух населенных пунктов мгновенно насторожило меня, будто в мозгу включили тревожную кнопку?
Дандас… Гамильтон… Дандас… Гамильтон…
Все ясно!
Я снова открыла папку и начала просматривать свое «интервью» с Корсеном. На его вопрос, откуда я родом, я ляпнула первое, что пришло в голову: «Дандас». А где тут его ответ?
«Дандас! Вы шутите! Мое пасторское служение начиналось именно в Дандасе! Знаете церковь Ассамблей на пересечении Кинг-стрит и Сайденхем-стрит?»
Конечно, на этом он меня поймал. Но…
Церковь Ассамблей в Дандасе…
Дандас расположен неподалеку от Гамильтона. А в моей распухавшей день ото дня папке… ну-ка, где это…
Вырезка из «Гамильтон дейли рекорд» об одиннадцатилетней девочке, пропавшей четыре года назад. Звали ее — раньше я не обратила внимания на имя — Келли Фрэнклин. Статья в «Гамильтон дейли рекорд» рассказывала о «полицейском расследовании» по делу об исчезновении девочки, а потом, в следующей заметке, говорилось о «духовном наставнике семьи», вызванном на допрос. Правда, против него так и не были выдвинуты обвинения. Девочка же с посттравматическим стрессом оказалась в психиатрической клинике.
Келли Фрэнклин. Келли Фрэнклин. Я набрала это имя в Гугле. Интернет выдал около двухсот ссылок, касавшихся ее исчезновения и таинственного возвращения. Под подозрение подпали буквально все знакомые семьи Фрэнклинов. И вот наконец, в самом конце, ссылка на опубликованную уже по следам событий статью в газете «Торонто стар», которую я не удосужилась открыть в первый раз:
Родители Келли, Мишель и Морган Фрэнклины, искренне верующие христиане, говорят, что только вера помогла им пережить те ужасные десять дней, пока не нашлась Келли. Прежде прихожане церкви Божьих Ассамблей в Дандасе, сейчас они примкнули к церкви Скиния Жизни в Гамильтоне.
Церковь Божьих Ассамблей в Дандасе. Вот так совпадение! А почему это они вдруг вышли из своей церкви?
Автор статьи продолжал:
После возвращения Келли полиция и сами Фрэнклины хранят молчание относительно личности предполагаемого насильника. И в Дандасе, и в Гамильтоне ходят, разумеется, всевозможные слухи по этому поводу. Есть мнение, что девочка до такой степени травмирована произошедшим, что не смогла опознать похитителя. Однако многие местные жители склоняются к предположению, что Фрэнклинам заплатили немалые деньги за их молчание.
Кто же мог заплатить им настолько большую сумму? Какая-то организация, готовая на большие жертвы, только бы имена ее членов не упоминались в прессе, особенно в связи с похищением ребенка?
Я снова обратилась к Гуглу и набрала «церковь Божьих Ассамблей в Дандасе». На самом верху оказалась ссылка на их сайт — сплошь улыбки на лицах и хвалебные слова. Я нажала на кнопку «История Ассамблей в Дандасе». Там, в числе прежних пасторов, числился преподобный Ларри Корсен и были указаны годы его службы: декабрь две тысячи второго года — май две тысячи четвертого. Недолго побыл. А когда пропала Келли Фрэнклин? Второго апреля две тысячи четвертого года. А когда же преподобный Корсен был переведен в Таунсенд? Порывшись в заветной папке, я извлекла распечатку с сайта «Ассамблей в Таунсенде»: в июне две тысячи четвертого года.
Итак, Корсен расстался с Ассамблеями в Дандасе вскоре после того, как пропала Келли… а может, сразу же после того, как она объявилась дома живая. Но больше о ее случае не писали, все происшедшее словно окутало плотное облако молчания, а Корсен за это время тихонько перебрался в никому не известную дыру на задворках Альберты.
Разыскав в Интернете список телефонных абонентов по Гамильтону, Онтарио, я набрала в строке поиска Фрэнклинов. Их оказалось трое. Я выписала номера на листок, вынула мобильник и начала обзвон.
— Это мама Келли? — спросила я, когда мне ответила женщина.
