Но все же некоторые идеи девушки нашли отклик в корпусе, к примеру, нормы санитарии, сформулированные в артикуле «О чистоте и противодействии хвори» написанном Ольгой в мае-июне этого года. Так же при корпусе появилась своя свиноферма, предоставляющая кадетам сразу несколько полезных новшеств, таких как мясо, удаление отходом, получение удобрений и … производство мыла.
Сам процесс изготовления мыла, был позаимствован Дмитрием у костромских мастеров, при помощи одного из своих оружейников у которого жена была родом из тех мест. Вот только вместо говяжьего сала в корпусе используется свиное, вместе с льняным маслом, скупаемом у одного коломенского помещика, точнее у одной из его деревенек, занимающейся производством оного продукта в районом масштабе. Так что уже к ноябрю месяцу в корпусе появятся первые кусочки мыла созданное не из покупного сала, а из собственноручно выращенного.
Кроме того, заготовка трав в близлежащем к корпусу лесу и дальних полянах оказалась поставлена на радость девушки просто блестяще, при посредничестве Кузьмы, главного куратора корпуса. По сути, Оля, являясь единственной девушкой в компании цесаревича, была не обделена вниманием всех друзей наместника, вот только на что-то больше никто из них не рассчитывал, все прекрасно видели, что отношения между их лидером и спасшей его лекарки не обычные и влезать между ними никто не хотел. Хотя пара эпизодов, о которых Ольга старалась не вспоминать порой заставляли ее гневно сжимать свои маленькие кулачки: купеческий сын Никола Волков в отсутствие своего благодетеля пару раз намекал девушке о своих чувствах. Писать Алексею об этом она не хотела, думала, что у него и так своих проблем хватает, раз даже письмо от него пришло такое… тревожное.
Вспомнив о нем, девушка, закусив губу, достала спрятанное возле груди письмо Алексея, аккуратно разложила перед собой и медленно, проникая в суть каждой строчки, каждого слова погружалась в него, украдкой роняя слезы на дубовый стол. Первая паника о крушении корабля давно прошла, как и то, что ее любимый отправился, чуть ли не один в неизвестность, блуждая на просторах Европы, словно в тумане.
Вот только Оля сама себе не решалась признаться, что сильнее ее тревожило и от чего на душе скребли кошки, а сердце болезненно сжималось, чувствуя, как ледяные когти паники подбираются все ближе и ближе. Ревность. Слово, которое девушка не решалась произнести в слух, слово о котором она думала каждый день, думая о том, что верен ли ей Он, или, как большая часть мужчин падает в постель каждой встречной благородной юбки?
-Хватит!– вырывает сама себя из затуманенной дымки иллюзий девушка, складывая письмо в несколько раз и убирая его обратно, чтобы потом вновь достать и украдкой плакать, плакать о своем одиночестве, о тех минутах, когда Его нет рядом, о той любви, которая была так далеко.
«Уже полдень, скоро придется вновь идти с учениками в лес,– с тоской подумала лекарка.– Впрочем, почему это придется? Вновь пойдем в лес!»
Первоначально четыре ученика и ученицы «выросли» в восьмерых, из-за того, что Рязанская и Муромская епархия во главе с местоблюстителем патриаршего престола пожелала воспользоваться трудами лекарки, и взрастить первых православных священнослужителей со знаниями, помогающими людям, и, конечно же, заодно с этим контролировать сей процесс. Жаль только, что почти все нижнее звено священнослужителей закостенело в своих убеждениях, и воспринимает перемены к лучшему как враждебные действия к себе и своей пастве.
Хотя процесс уже запущен, и остановить его будет сложно, а через пяток лет и вовсе невозможно, во только стоит взрастить хотя бы пару десятков юношей-лекарей, для нужд корпуса «Русских витязей». Ведь умелые руки лекарей смогут спасти сотни жизней, окажись они в том месте, где нужно.
Постепенно производство в корпусе увеличивается, это заметила даже Ольга, далекая от мастерских, но отнюдь не лишенная глаз и ушей. Казнозарядные фузеи, пистоли, называемые «обрезами», «колпаки» все это множилось каждую неделю, молодое пополнение с восторгом взирало на новые «игрушки» уже сейчас нещадно гоняемые наставниками так, что у них едва хватает вечером сил доплестись до своих кубриков и шлепнуться спать, забываясь сном.
Были какие-то первые образчики нарезной фузеи, дающей много лучший результат по точности и стрельбе, только как слышала Ольга, сама пуля была меньше своего аналога у обычной казнозарядной фузеи раза в полтора. Как это влияет на стрельбу девушка, конечно же, не знала, только отмечала в своей голове услышанные фразы, на досуге стараясь понять, в чем же дело и о чем идет разговор. И надо заметить этот самобытный анализ произошедших событий и слышанных фраз давал свои результаты, позволяя лекарке не только слышать, но и порой участвовать в беседах друзей наместника, частенько посещающих корпус.
Многие идеи, начатые еще в прошлом году, а реализованные в этом только давали первые сходы. К примеру, ПБР (Первый Банк России) задумка коего была принята именитыми купцами с большим воодушевлением начал свою работу только в сентябре, на месяц позже первоначального срока. Со скрипом были начаты первые банковские операции, на деньги ПБР строятся мануфактура на Урале и бумажное производство близ Рязани верстах в двадцати вниз по течению реки Оки. Пока только одни убытки и никакой прибыли, плюс ко всему тяжелым бременем легли на банк обязательства по выделению займов цементному заводу под руководством мастера Андрея Вартынского, постепенно прокладывающего дорогу к Рязани и Петровке, выполняя первые заказы от губернии, спешно обновляющей внешний облик города.
Как слышала Ольга в планах у Совета губернии, было открытие порохового завода, да только на него нет ни денег, ни сколько-нибудь значимого места с добычей селитры и хорошего каменного угля. Впрочем, эта задача решаема, но опять же все упирается в деньги, коих всегда не хватает. Но это мало заботило саму лекарку, главное для нее было то, что ее идея осуществляется, пускай несколько не так как она думала сама, но все же и не стоит на месте.
Мази и настойки, создаваемые учениками под надзором Ольги и тетушки Марии копились в складском помещении третьей казармы витязей, отведенной как раз для подобных нужд. Травмы, ушибы, кровяные мозоли… все, что только не появлялось у кадетов во время тренировок, сразу же попадало в поле зрения лекарей-травниц или их учеников. Благодаря их усилиям хвори мучавшие отроков на протяжении двух наборов отступили, позволяя не прерывать обучение витязей из-за того, что в классах не хватает по половине списочного состава.
Польза травников, их незаменимость в лечении пускай не очень серьезных, но крайне неприятных травм, постепенно становилась столь очевидной, что наставники корпуса уже после месяца работы лазарета оборудованного на первом этаже третьей казармы вздохнули с облегчением. Попросту сняв с себя половину забот о юных воинах, отдавшись целиком и полностью самому процессу обучения.
В голове девушки протекали образы того, что она хотела бы сделать, того к чему стремилась, они, слегка размытые, но с каждым днем все четче и четче видимые давали ей тот заряд энергии, который мог бы дать один человек на всем свете, которого в данный момент не было рядом. Внезапно холодный сквознячок, подхватив листок с записями взмыл в воздух, и коснулся щеки девушки, выводя ее из оцепенения. На белой бумаге виднелись девичьи наброски будущей формы лекарей-витязей. Как должен выглядеть воин, помогающий своим собратьям? В первую очередь он сразу же должен внушать уважение и некую долю почтения, почтения не к себе, а к своей профессии своим обязанностям, к своему труду. Ведь как можно говорить о почтении если седоусого ветерана будет обслуживать и лечить молодой парень, толком и войны то не видевший! Но при всем при это у военных лекарей не должно быть каких-либо аляповатостей и мишуры, только строгая и практичная форма, по образу той которая сейчас у самих витязей. Эти мысли давно бились в голове Оли, постепенно представляя себе все то что бы она сама хотела увидеть в своем творении она неровными кривыми штрихами наносила на бумагу, десятки раз перерисовывая одну и ту же деталь, а то и общий фасон она в конце концов смогла приблизиться к своему идеалу форму для своих подопечных. Правда показывать, кому бы то ни было раньше цесаревича, она не хотела, да и бесполезно это, все новые отчисления, как и было, приказано наместников назначались только им.
Выделенные деньги под созданные приказы-ведомства губернии могли пользоваться только ими, весь же прибыток складывался в ПБР, где и ожидал своего часа, являясь неким гарантом стабильности и вечности данного учреждения. Вот только пользоваться этим резервом нельзя было ни в коем случае, даже ближайшим соратникам Алексея.
Ведомства, возглавляемые в основном тем кругом лиц, который был при цесаревиче с самого начала его восхождения к наместническому креслу, тратили, врученные деньги не без удержу как это следовало ожидать, а по заранее принятой прокламации, статье расходов, одобренной лично наместником, с прописанными в ней суммами и нуждами для этих денег. Исключение делалось только разве что для Службы Безопасности, успешно заменившей полицейских и городовых вместе взятых, при этом, сбросив обязанности обычных солдат взимать налоги с населения.
