Но все это впереди. Когда случится это – через месяц или через пять лет, – никто не ведает. А пока ребята злобно урчат друг на друга, а Дядя Грег, заглазная кличка – Падаль, отсмеявшись, держит речь дальше:
– Сидел он на цепи, Ларей ваш вонючий, не сидел – пулю он вряд ли переварит. Томас, твой район крайний, а следующий – Томаса Мураша, потому он единственный, кроме тебя, из крупных ребят – здесь. Сандро тоже теперь не последний человек, будет возглавлять летучую санитарную команду: крошить недругов – не по совместительству, так сказать, а специально. Для разминки я направляю тебя, Сандро, за этим типом. А ты, Томас, подмогни ему, как гостеприимный хозяин, можешь и своими силами грохнуть. Ну а потом и другие задачи обмозгуем. Кто обмишурится в этом деле – ответит головой. Будете ссориться, вместо того чтобы дело делать, – то же самое. Сандро, ты понял меня?
– Ну, понял…
– Кому ты нукаешь, падаль?
– Понял.
– Уже получше. Повтори-ка ещё, более внятно.
– Понял!
– И глазками не сверкай, молод ещё! Ты, Томас?
– Все понял. Справимся.
– То-то же… Башка, свистай челядь: на стол накрывайте. Ребятки, тормознитесь. Завтра суббота и мой день рождения. Этот день я отпраздную в лоне семьи, а сегодня небольшой мальчишник. Сейчас остальные подъедут… к пяти. Не дай бог опоздают… Томас, ты куда?
– Во двор спущусь за ребятами: что же они, в машине до ночи сидеть будут? Или их отпустить?
– Это ещё зачем? Зови сюда, в другом зале посидят, с равными себе. Только пусть не ужираются – а то как машину поведут?
– Мои малопьющие, не ужрутся…
Ох, как не хотелось никому из приближённых веселиться на очередном празднестве у шефа: скучно, тягостно, долго. Всех развлечений – осточертевшие, тысячу раз слышанные тосты и поучения да тупые магазинные деликатесы. И много бухалова. Все дела насмарку. Пятничный вечер к черту… Напиться в дым, что ли?…
Загремел жестяной колокольчик у входной двери: прибыли гости, главари из других кварталов. Подарков не было, по традиции их вручали Самому, когда тот объезжал ему подвластные территории, после того как отгулян праздник у него «на мальчишнике». Все об этом знали, из тех, кто был при делах, разумеется, а не первый встречный-поперечный…
Гости во главе с хозяином только-только залудили по второй рюмке, как вновь забрякал звонок: низкорослый посыльный в ливрее от «Мгновенной Доставки», пыхтя и кряхтя, протопал в комнату с огромной коробкой в руках. Судя по квитанции, посылка весила двенадцать килограммов. Дядя Грег расписался, мигнул в сторону – Башка сунул посыльному пятёрку, и тот, счастливый, чуть не вприпрыжку двинулся прочь.
Дядя Грег, он же Падаль, он же Свистун (в молодости, по первой ходке), развязал голубую ленточку, озадаченно посмотрел на изображения игрушечных гоночных машинок по всему периметру коробки и принялся отдирать клейкую ленту. Его соратники столпились рядом и, оживлённо галдя, смотрели, как их шеф нетерпеливо терзал коробочные бока.
– Да что же там такое, мать-перемать, пылесос, что ли?…
Рвануло так, что в полицейском участке, через парк наискосок, полностью вылетели стекла, а уж от резиденции Дяди Грега остались куцые руины: двенадцать килограммов мощнейшей пластиковой взрывчатки разнесли в пыль и шефа, и шестерых его подручных, и лакея Башку, и десятерых бандитских пролетариев. В ту же ночь в больнице от жутких ран скончались ещё двое из них, а под утро ещё один, последний, кстати – шофёр Букваря, застигнутый взрывом в туалете… Никто из них не успел дать показания…
Через сутки полиция арестовала груз пластиковой взрывчатки, замаскированной под садовый инвентарь, судя по накладным, предназначенный для сельскохозяйственной фермы «Земледелец», принадлежащей Дяде Грегу, а ещё через сутки ещё один, в мешках нитратов, на той же ферме. Стало ясно, что Дядя Грег с непонятными целями устроил у себя за городом, на ферме, перевалочный пункт по отправке большого количества взрывчатки неизвестно куда. От неосторожного обращения, вероятно, часть груза непредвиденно взорвалась. Имелись и другие версии, но эта была наиболее удобной, поскольку по оперативным (агентурным) данным никто из равновеликих войну Дяде Грегу не объявлял, лапу за наследством не протягивал, да и внутриусобицей не пахло, ведь все основные из Падалевой шайки взлетели на небеса вместе с ним…
…Больше всего Красный боялся, что ящик рванёт в его руках, но Гек все же сумел пригасить в нем страх, подробно объяснив, как и что будет происходить… Взрывчатка была основой самодельной радиоуправляемой мины, снабжённой подслушивающим устройством с микрофоном, чтобы Гек, ориентируясь на голоса, знал, когда можно будет послать по эфиру убойный импульс… Красный прыгнул в машину, выдохнул облегчённо, и Гусёк, новый член банды, взятый по рекомендации Красного, нажал на газ…
Операция обошлась без малого в сотню тысяч. Красный не понимал повадок Гека – тратить сумасшедшие деньги на никому не нужные манёвры. Гек поначалу пытался объяснить, а однажды, потеряв терпение от Красного и его глупых вопросов, попросту дал ему в морду и приказал заткнуться. И подействовало: Красный с денёк подулся, побурчал, но смирился внутренне – не его ума это дело – и вновь принялся служить Геку не на страх, а на совесть.
Взрыв развалил мелкое королевство Дяди Грега на груду бандитских осколков, каждый из которых пытался продолжать подобие прежней жизни, но этому препятствовали алчные конкуренты из соседних каганатов и олигархий, а также внутренние смятение и неопытность наследников, в одночасье получивших независимость и неизбежные при этом проблемы.
Геку пришлось убрать и тайно похоронить ещё двоих из команды Букваря, и квартал перешёл под его руку. С полдюжины малозаметных и невлиятельных членов прежней банды признали его главенство и старшинство Красного, который постепенно выдвинулся на роль заместителя Гека, своего рода администратора при боссе. Из новых, помимо Гуська, Красного и Фанта, к Геку прибились два брата-близнеца, в малолетке отсидевших по четыре года за автомобильные угоны. Они имели общую кличку «Пара Гнедых», и плюс к этому Фил откликался на прозвище «Первый», а Джо – на «Второй». Перепутать их при свете дня было трудно, потому что у Фила на правой щеке было фиолетовое родимое пятно размером с глаз, покрытое отвратительно толстыми волосами. Все они сняли себе квартиры в том же квартале и буквально в полгода ассимилировались с местным населением. Но не так было с Геком: он, обладая великолепной памятью, знал многое о многих, приветливо здоровался в ответ, помогал советами и деньгами некоторым нуждающимся, особенно многодетным матерям и старикам (дон Паоло так поступал – а тот знал, что делает: вековой опыт сицилийского уголовно-патриархального быта стоял за ним), но не «сроднился» с народными массами. Его уважали и побаивались: никто никогда не видел, чтобы он применил против кого-либо насилие (не считая случая со сгинувшим неведомо куда Штатником), но все замечали, с каким уважением и даже робостью обращались к Ларею его люди. Гек снял себе сразу четыре квартиры в разных местах квартала, но не наглел – три из них размерами и богатством интерьера напоминали грузовой лифт и стоили бы крайне дёшево в любом случае, даже если Гек вздумал бы за них платить. Однако домовладельцы и слышать не хотели ни о какой оплате, так что Гек спокойно жил, а вернее ночевал в них, предпочитая менять ночное лежбище не реже трех раз в неделю – из осторожности; да ещё пару раз в неделю он ночевал в дорогих столичных борделях…
Харум Атилла, чернокожий общеизвестный торговец героином из соседнего винегретного района, подкатил под окна своей очередной пассии на роскошном темно-зеленом открытом «континентале», бибикнул пару раз и полез из машины – почесать языки с ребятами, которых он более или менее знал – учились когда-то вместе в школе и вне её. А Синтия, выглянув из-за занавески, покивала, помахала ручкой и теперь не меньше получаса будет мазаться, краситься и примерять трусы и бусы. Был Харум под метр девяносто и весил сто пятнадцать килограммов, но жирным при этом не казался. Гек, проходивший в этот момент мимо него и его собеседников, выглядел куда скромнее, однако это не помешало ему остановиться и в упор осмотреть с ног до головы Харума.
– Чего тебе, папаша? Что пялишься на меня, не телевизор, чай?
– Интересуюсь – каким тебя ветром занесло в наши края? Здесь не торгуют, по крайней мере твоим товаром…
– Ну а что? Какие дела – к телке своей приехал, решили культурно провести вечер. Какие претензии?
– Никаких. Раз так – имеешь право. – Гек без лишних слов развернулся и двинулся дальше, он любил ходить пешком, предпочитая такие прогулки автомобилю, однако Гусёк на новеньком моторе постоянно следовал параллельным курсом, то отставая, то догоняя Гека, но не упуская его из поля зрения – а вдруг понадобится?…
