Антерифмы (Antérime; неолог.) — прием, предложенный Альбером-Мари Шмидт. Рифмуются не конечные, а начальные элементы стихотворных строк. (Прим. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.)
* * *
Пересечение романов — прием, предложенный Жаком Дюшато, заключается в том, чтобы в двух совершенно разных романах найти одинаковые слова и сочинить из них третий роман; иными словами, в двух отдельно взятых множествах определить элементы их пересечения и объединить эти элементы в третье множество. (Прим. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.)
* * *
Касание сонетов. — Имеется в виду метод Франсуа Ле Лионнэ «Стихотворные края», который использует лишь «контур» стихотворения: первую и последнюю строки, а также набор первых и последних букв каждой строки. Если в контурах двух стихотворений, полученных таким образом, находятся одинаковые слова, то считается, что у стихотворений есть точка касания — это и есть найденное одинаковое слово. Эти положения позволяют составлять и разрешать разнообразные геометрические задачи. (Прим. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.)
* * *
Возьмем сонет Малларме... — Мы взяли перевод этого сонета Малларме (перевод Р. Дубровкина, «Несколько сонетов, II» из книги «Сочинения в стихах и прозе», изд-во «Радуга», М., 1995) и попытались его хоккуизировать. Наш результат не совпадает с результатом хоккуизации Кено, поскольку во французском оригинале и русском переводе рифмуются разные элементы. Ср. с дословным переводом сонета, хоккуизированного по-французски:
Сегодня
Пьян,
иней
не сошел!
Он
освобождается
где жить?
Тоска...
предписывает
презрение
Лебедь.
* * *
Звенящий зимний день, взломав безмолвье льда,
Взмахнешь ли ты крылом, победно отметая
Забвенье озера, где цепенеет стая
Видений, чей отлет сковали холода!
Там лебедь царственный остался навсегда,
Он помнит, как его манила даль пустая,
Но жизни не воспел в пустыне, где, не тая,
Тверда под инеем бесплодная вода.
Он шеей отряхнет искристый этот холод:
Грозящий смертью свод отвергнут и расколот,
Но не расколот лед, где перья пленены.
Отныне обречен сиять прозрачной льдиной,
Застыл, закутанный в презрительные сны,
Изгнанник призрачный гордыни лебединой.
* * *
Льда
отметая,
стая.
Холода...
Навсегда —
пустая,
не тая,
вода.
(Прим. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.)
* * *
Возможно, следующий пример еще нагляднее... — Мы взяли русский перевод этого сонета Малларме (перевод М. Талова, «Несколько сонетов, IV» из книги «Сочинения в стихах и прозе», изд-во «Радуга», М., 1995) и точно так же, как в предыдущем случае, попытались его хоккуизировать. Дословный перевод сонета, хоккуизированного по-французски:
Оникс?
Лампадофор...
Феникс?
Амфор
Ни один Птикс
звуковой
в Стиксе
не гордится.
* * *
Высоко освятив ногтей своих оникс,
Сей ночью держит Грусть с душой ламладофора
Сожженных Фениксом грез уйму — сардоникс:
Пеплохранилище, их не хранит амфора
На алтарях, в пустой гостиной: там — не птикс,
Игрушка звончатой тщеты, просвет фарфора
(Ведь жрец слез зачерпнуть твоих пошел, о Стикс,
С сосудом, чем Ничто гордится без зазора).
Окно вакантное — на Норд, но кругозор
Агонизирует, быть может, как décor
Ликорнов, прянувших из пламени на никсу,
На ту, усопшую, в зерцале ню, с тех пор
Как в мраке, взятом в кадр, подобно сардониксу,
Застыл в забвении мерцаний септуор.
* * *
Оникс
Лампадофора?
Сардоникс?
Амфора.
Не птикс
фарфора.
О, Стикс
без зазора!
Кругозор —
как décor
на никсу.
С тех пор
подобно сардониксу
септуор.
(Прим. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.)
* * *
Сон Аталии... — Имеется в виду отрывок из последней трагедии Расина «Аталия» («Гофолия», 1691). (Прим. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.)
* * *
Вот пример изовокализма... — Кено препарирует приведенный выше сонет Малларме (Le vierge, le vivace et le bel aujourd’hui...). Грубый подстрочник этого хокку может выглядеть так:
И пробка, и титан, и соль задумают ли вновь сегодня
Колоть нас острием хмельного вертела,
Забыв, что сутенера чистого под инеем прельщает,
Покрякивая, гравий петухов, что не сбежали.
Мне обезьяна в охре и законе заявляет — это он,
Сатирик, что без помощи отвала смог освободиться,
Поскольку не воткнул туда, где столь ущербно жить,
Когда от дятла несерьезного донесся стук тоски,
Сей свин оттатуирует масштаб агонии великой,
Ответный перевал, порей, который отвергает это,
Но не запах тела, где створожилась кураре.
Великий полюс этот шест, прыжок свой твердый, подтверждает.
Он выгибает о ракитник, бонза статный, презирает,
Что помещает в стиль туманного сознанья Лебедь.
Чтобы попробовать изовокализм на русском материале, за исходный текст мы взяли русский перевод этого сонета. По примеру Кено мы сохранили последнее слово каждой строки неизменным.
Звенящий зимний день, взломав безмолвье льда,
Взмахнешь ли ты крылом, победно отметая
Забвенье озера, где цепенеет стая
Видений, чей отлет сковали холода!
Там лебедь царственный остался навсегда,
Он помнит, как его манила даль пустая,
Но жизни не воспел в пустыне, где, не тая,
Тверда под инеем бесплодная вода.
Он шеей отряхнет искристый этот холод:
Грозящий смертью свод отвергнут и расколот,
Но не расколот лед, где перья пленены.
Отныне обречен сиять прозрачной льдиной,
Застыл, закутанный в презрительные сны,
Изгнанник призрачный гордыни лебединой.
* * *
Смердящий рыхлый грех, прорвав бескровье льда,
Растешь ли ты штыком, военно отметая
Владенье прочерка, где мертвенеет стая
Лишений, чей ответ пронзали холода!
Там стержень дарственный ковался навсегда,
Он гробит — так его завила сталь пустая,
Но мысли не прочел, пусть ныне здесь, не тая,
Свежа, — под литием червонная вода.
Он в песне опрядет испитый этот холод,
Сквозящий речью плод повергнут и расколот,
Но не размолот бред, где звенья пленены.
Отныне отрезвлен зиять охранной льдиной,
Заплыл, напуганный, в стремительные сны
Исправник избранный добычи лебединой.
(Прим. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.)
* * *
Le chat a mangé le poisson... — Le — определенный артикль (известный предмет); un — неопределенный артикль (неизвестный, какой-то предмет, либо количественное прилагательное один); а — служебная форма глагола avoir (иметь) для образования прошедшего времени; avait — служебная форма глагола avoir для образования давно прошедшего времени. Chat — кошка, rat — крыса, lion — лев; mangé — причастие прошедшего времени глагола manger (есть), dévoré — причастие прошедшего времени глагола dévorer (пожирать), dégusté — причастие прошедшего времени глагола déguster (пробовать); poisson — рыба, fromage — сыр, touriste — турист. В результате матрица русских фраз выглядит так:
Кошка съела рыбу,
Одна кошка съела одну рыбу,
Кошка съела одну рыбу.
Крыса сожрала сыр,
Одна крыса сожрала одну головку сыра,
Крыса сожрала одну головку сыра.
Лев попробовал туриста,
Один лев попробовал одного туриста,
Лев попробовал одного туриста.
(Прим. И. Волевич, А. Поповой, В. Кислова.)
