Были какие-то первые образчики нарезной фузеи, дающей много лучший результат по точности и стрельбе, только как слышала Ольга, сама пуля была меньше своего аналога у обычной казнозарядной фузеи раза в полтора. Как это влияет на стрельбу девушка, конечно же, не знала, только отмечала в своей голове услышанные фразы, на досуге стараясь понять, в чем же дело и о чем идет разговор. И надо заметить этот самобытный анализ произошедших событий и слышанных фраз давал свои результаты, позволяя лекарке не только слышать, но и порой участвовать в беседах друзей наместника, частенько посещающих корпус.
Многие идеи, начатые еще в прошлом году, а реализованные в этом только давали первые сходы. К примеру, ПБР (Первый Банк России) задумка коего была принята именитыми купцами с большим воодушевлением начал свою работу только в сентябре, на месяц позже первоначального срока. Со скрипом были начаты первые банковские операции, на деньги ПБР строятся мануфактура на Урале и бумажное производство близ Рязани верстах в двадцати вниз по течению реки Оки. Пока только одни убытки и никакой прибыли, плюс ко всему тяжелым бременем легли на банк обязательства по выделению займов цементному заводу под руководством мастера Андрея Вартынского, постепенно прокладывающего дорогу к Рязани и Петровке, выполняя первые заказы от губернии, спешно обновляющей внешний облик города.
Как слышала Ольга в планах у Совета губернии, было открытие порохового завода, да только на него нет ни денег, ни сколько-нибудь значимого места с добычей селитры и хорошего каменного угля. Впрочем, эта задача решаема, но опять же все упирается в деньги, коих всегда не хватает. Но это мало заботило саму лекарку, главное для нее было то, что ее идея осуществляется, пускай несколько не так как она думала сама, но все же и не стоит на месте.
Мази и настойки, создаваемые учениками под надзором Ольги и тетушки Марии копились в складском помещении третьей казармы витязей, отведенной как раз для подобных нужд. Травмы, ушибы, кровяные мозоли… все, что только не появлялось у кадетов во время тренировок, сразу же попадало в поле зрения лекарей-травниц или их учеников. Благодаря их усилиям хвори мучавшие отроков на протяжении двух наборов отступили, позволяя не прерывать обучение витязей из-за того, что в классах не хватает по половине списочного состава.
Польза травников, их незаменимость в лечении пускай не очень серьезных, но крайне неприятных травм, постепенно становилась столь очевидной, что наставники корпуса уже после месяца работы лазарета оборудованного на первом этаже третьей казармы вздохнули с облегчением. Попросту сняв с себя половину забот о юных воинах, отдавшись целиком и полностью самому процессу обучения.
В голове девушки протекали образы того, что она хотела бы сделать, того к чему стремилась, они, слегка размытые, но с каждым днем все четче и четче видимые давали ей тот заряд энергии, который мог бы дать один человек на всем свете, которого в данный момент не было рядом. Внезапно холодный сквознячок, подхватив листок с записями взмыл в воздух, и коснулся щеки девушки, выводя ее из оцепенения. На белой бумаге виднелись девичьи наброски будущей формы лекарей-витязей. Как должен выглядеть воин, помогающий своим собратьям? В первую очередь он сразу же должен внушать уважение и некую долю почтения, почтения не к себе, а к своей профессии своим обязанностям, к своему труду. Ведь как можно говорить о почтении если седоусого ветерана будет обслуживать и лечить молодой парень, толком и войны то не видевший! Но при всем при это у военных лекарей не должно быть каких-либо аляповатостей и мишуры, только строгая и практичная форма, по образу той которая сейчас у самих витязей. Эти мысли давно бились в голове Оли, постепенно представляя себе все то что бы она сама хотела увидеть в своем творении она неровными кривыми штрихами наносила на бумагу, десятки раз перерисовывая одну и ту же деталь, а то и общий фасон она в конце концов смогла приблизиться к своему идеалу форму для своих подопечных. Правда показывать, кому бы то ни было раньше цесаревича, она не хотела, да и бесполезно это, все новые отчисления, как и было, приказано наместников назначались только им.
Выделенные деньги под созданные приказы-ведомства губернии могли пользоваться только ими, весь же прибыток складывался в ПБР, где и ожидал своего часа, являясь неким гарантом стабильности и вечности данного учреждения. Вот только пользоваться этим резервом нельзя было ни в коем случае, даже ближайшим соратникам Алексея.
Ведомства, возглавляемые в основном тем кругом лиц, который был при цесаревиче с самого начала его восхождения к наместническому креслу, тратили, врученные деньги не без удержу как это следовало ожидать, а по заранее принятой прокламации, статье расходов, одобренной лично наместником, с прописанными в ней суммами и нуждами для этих денег. Исключение делалось только разве что для Службы Безопасности, успешно заменившей полицейских и городовых вместе взятых, при этом, сбросив обязанности обычных солдат взимать налоги с населения.
Очистив город от большинства шаек, занимающихся разбоем и прочими непотребствами патрульные, насчитывающие сейчас чуть более ста сорока человек, занялись более тщательной проверкой близлежащих земель. Перевооружение, намеченное на зиму прошлого года, прошло еще при наместнике, правда в отличие от полка «Русских витязей», чья структура вошла и в Службу Безопасности капралы, как и сержанты, были вооружены не казнозарядной фузеей, а обрезами с саблями. Сами же рядовые «безопасники» кроме фузей получили сабли, заостренные только с одной стороны, изготовленные в Петровке семейством Кузнецовых, быстро сделавшие кузню, спешно увеличивая само производство, привлекая к этому кузнецов из всех губернских земель, кинув клич вместе с вестовыми.
Запрещалось в Петровке насильственное привлечение к труду, даже исконным жителям давалась свобода выбора, в разумных пределах конечно, но и это не тот предел, которого хотел достичь наместник Рязанских земель. В идеале цесаревич Алексей Петрович вовсе хотел освободить семейства живущих там крестьян, но решил подождать, следуя собственному разумению «о праве хотящего».
В целом же те дела, которые были намечены, еще при наместнике выполнялись в срок, а кое-где и с опережением. Некогда маленькая деревенька сейчас напоминала больше разворошенный пчелиный улей, в паре верст от подворий чадили мастерские главного мастера корпуса Дмитрия Колпака, который впрочем, не вмешивался в дела своих старших знающих подчиненных, только лишь ставил пред ними определенные задачи. С приходом в Петровку новых людей золото из казны губернии потекло полноводной рекой, выкачиваясь так словно его там и не было, и этот поток нельзя было остановить никоим образом, ведь все шло по планам Совета и Алексея. При всем при этом Истьинский завод Ивана, вместе с оружейным производством, принадлежащем как Алексею, так и частично отцу Николая Волкова позволяли даже набирать какие-никакие деньги для дополнительных нужд. Которые откладываются в ПБР, так же как и «неприкосновенная» часть казны самой Рязанской губернии.
К тому же вскоре должна была подойти дата отчета самого наместника перед царем, аккурат по возвращению из Европы. Так что забот у молодых помощников Алексея очень много, одно только сохранение и увеличение хозяйства помещика Александра Баскакова и доведение поголовья овец до необходимого числа заставляло его отрываться от дел губернии. Постоянно проверяя загоны и всю работу своих управляющих в целом, налаживая процесс таким образом, чтобы в дальнейшем можно было не беспокоиться о нем. И как камень преткновения вставал вопрос и собранной шерсти, ее превращения в нить. Ведь пока ее было не много, то крестьянки управлялись с ней на прялках, но вот уже в новом масштабе этот процесс доставлял Александру лишнюю головную боль, не хотелось молодому помещику за бесценок отдавать ее скупщикам и барыгам, очень не хотелось, да и договоренность с цесаревичем была более чем прозрачная.
Выход нашелся, правда, только после того как над этой проблемой почти полгода сидел молодой Андрей Нартов, пришедший в корпус больше года назад, вместе с Артуром Либерасом, несколько расширившим свою токарную мастерскую. Да так, что государь-батюшка, бывая в Москве на Немецкой слободе, частенько захаживал к нему в гости, собственноручно работал и обрабатывал различные детали. К интересу, проявляемому царем ко всем новшествам, а особенно новшествам крайне полезным для страны знали все иностранцы, пока еще жиденьким ручьем, стремящиеся на необъятные просторы Руси на поиск лучшей жизни.
Сам молодой Андрей безотлучно находился в «токарне», построенной на базе одной из мастерских в корпусе, так получилось, что в свои семнадцать лет он уже стал тем человеком, к голосу которого прислушивались и советы которого воспринимались как необходимая данность по большей части верная. С молодым токарем, работающим по восемнадцать часов в сутки, найти общий язык оказалось крайне сложно, кадеты, частенько приписанные к разным мастерским, «для выявления талантов и приобретения навыков жизненных» хотя и обучались с завидным проворством, не могли не видеть, как работает их учитель. Подобно самого государю, так же самозабвенно, с огнем веселой ярости в глазах юный мастер решал поставленные перед ним задачи, с фанатизмом аскетов порой забывая о том, что в его комнате стоит, дожидается обед… ужин или завтрак. Из всех «излишеств» коим он называл обычный рацион кадетов-витязей, спешно готовящийся в огромной столовой рядом с тремя казармами мастеру-токарю полюбился только кофе, да вот только пить его много было просто нельзя, запасы были маловаты, да и цена его благодаря усилиям купцов приближалась к заоблачной.
