«Образование — самое, что ни на есть высшее…». «Я настолько умна, что учу других за деньги», — иногда шутила Анна. То, что она шутит, понимали далеко не все.
«Семейное положение — одинокая, незамужняя…» Можно сразу продолжить: «независимая, не страдаю». Был у Анны «в анамнезе», как выражаются врачи, мимолетный неудачный брак. Впрочем, слово «неудачный» можно выбросить, если вспомнить второе значение слово «брак». Недаром умные люди утверждают, что хорошую вещь «браком» не назовут.
Получилось по древней студенческой поговорке: «Сдал сопромат — можешь жениться». Только вот Анна уже не была студенткой и не сопромат она сдала (да и что представляет собой тот сопромат по сравнению с нормальной анатомией?), а защитила кандидатскую диссертацию. Тут-то ей в голову и ударило. Захотелось любви, обожания, понимания… Длинный, в общем-то, список, незачем оглашать его целиком. И подвернулся под руку (под руку всегда подворачивается не то, что нужно) Сеньор Офицер, перспективный банковский деятель, руководитель офиса «Вельтштайзенбанка» на Якиманке. Прозвище он получил от английского названия своей должности — «Senior officer». Очень импозантно, хочешь — как «руководитель офиса» понимай, хочешь — как «старший офицер». Мон женераль, ха-ха…
Сеньор Офицер был неплохим человеком и, кажется, любил Анну. «Брак двух круглых сирот просто обречен на счастье, — говорила двоюродная сестра Вероника. — У тебя нет свекрови, у твоего мужа — тещи. Некому разрушать ваше счастье и пить вашу кровь». У самой Вероники тоже не было свекрови, но ее муж, если верить рассказам, пил Вероникину кровь в три горла — за себя и за покойных родителей.
Анне тоже казалось, что она любит, но через полгода она поняла, что ошибалась. Не стала рубить сплеча, три месяца прислушивалась к себе, а вдруг как шелохнется в душе что-то, вдруг отзовется, но не шелохнулось и не отозвалось. Пришлось объявить мужу о том, что она считает их брак ошибкой и что им лучше расстаться. К объяснению готовилась неделю, предвкушала очень тяжелый разговор, даже запаслась седативными препаратами, но вышло как в плохой итальянской комедии. Услышав горестную весть, Сеньор Офицер и глазом не моргнул и вопроса не задал. Допил свой чай и пошел собирать вещи (жили они у Анны, а его трешку на Кропоткинской очень выгодно сдавали). Анна очень удивилась, но решила подождать. Дождалась — минут через сорок Сеньор Офицер появился на кухне, сообщил, что сборы закончены и предложил «трахнуться напоследок». Вот тут-то Анна поняла, что зря выжидала три месяца, да и вообще зря выходила замуж. Сеньор Офицер уже уехал, а она все сидела и смеялась. Отдышится — и давай по новой. Если уж истерить, то — смеясь, а не плача.
«Если он свалил так сразу, значит — у него была другая баба!» — сказала мудрая Вероника во время празднования Анниного развода. Анна пригласила на праздник и Сеньора Офицера (общий ведь праздник), но тот отказался, сославшись на занятость. А жаль — можно было бы к свадебным фотографиям добавить несколько «разводных». Всю эту матримониальную авантюру Анна называла «мой мимолетный скоротечный брак». Послевкусие? Ну, как будто грецких орехов объелась — сытно, малость горько и ничего больше не хочется. Анна допускала, что когда-нибудь… Но «когда-нибудь» это «когда-нибудь», а не «сейчас»…
Стоматологическим зондом (очень удобный инструмент) Анна аккуратно удалила окаменевшую грязь, умудрившись не повредить резьбу, еще раз протерла столешницу и ножки нашатырем и решила отдохнуть, а, заодно и подумать, как лучше «вылечить» колченогость. Спилить длинные ножки вровень с укороченными или же смоделировать, нарастить короткие с помощью массы собственного изобретения, состоящей из эпоксидного клея, древесной муки и опилок. Однофамилец придумал мазь для лечения ран, а Анна — массу для моделирования. Suum cuique — каждому свое.
«Внешность…» В оценке собственной внешности Анна старалась быть максимально объективной, поэтому начинала с решительного «не красавица», как в холодную воду с трамплина прыгала. И сразу же — «но». Но симпатичная — высокие скулы, большие и очень выразительные глаза, точеный нос, крупные, четко очерченные губы… Сеньор Офицер однажды сравнил ее с Одри Хепберн, правда, сама Анна больше склонялась к другой Одри, той, которая Тоту. Но изящная — при натуральном бескаблучном росте один метр семьдесят семь сантиметров вес — шестьдесят килограммов без ста пятидесяти граммов, согласно утреннему контрольному взвешиванию. Но утонченная — здесь комментарии излишни. К тому же интеллектуалка — тоже без комментариев, врачебная профессия обязывает и специальность. Работа иммунолога-аллерголога — это вечный диагностический поиск, поиски ответов на сотни тысяч «почему». Опять же, Анна не простой врач, а кандидат наук, доцент кафедры и вроде как неплохой диагност. А также мерзкая скандалистка и подлая разгласительница (неужели сама слово новое придумала?) чужих тайн…
За спиной у Анны начали шептаться. Да и не только за спиной. Главный врач позавчера появился на пятиминутке. Все очень удивились, некоторые так просто прибалдели. Очень уж редко Евгений Алексеевич до пятиминуток снисходит, не царское это дело историями болезни трясти. На то заместитель по медицинской части есть, Надежда Даниловна Бандура. А тут вдруг пришел, да сердитый-пресердитый. Как только дежурные врачи отчитались, главный встал и начал говорить о врачебной тайне и неукоснительном ее соблюдении. В общем, так — отныне и впредь в истории болезни должны вклеиваться собственноручно написанные заявления больных с перечислением людей, которым может быть предоставлена информация об их состоянии. Полностью — фамилия, имя, отчество, год рождения, место жительства, степень родства… разве что группу крови указывать не надо, но это пока только начало. В историях болезни делать отметки о том, когда и кому из указанных в списке давать информацию. У всех, разумеется, проверять паспорта. На вопрос: «А как быть с теми, кто в реанимации без сознания?» главный врач ответил: «Так уж и быть — давайте минимум информации родственникам первой степени». «Значит, мужьям и женам ничего не говорить?» — уточнила заведующая эндокринологией Коровина. Полина Андроновна она такая, в каждую дырку затычка, дай только повод. Главный подвигал бровями и разрешил давать информацию и супругам. Теперь жди начальственного обхода в эндокринологии.
Хуже всего, что во время своей речи, главный все время смотрел на Анну, просто не сводил с нее глаз. А две дуры — Хотькова и Буякевич из неврологии, заклятые подруги, в коридоре начали громко возмущаться тем, что кто-то мнит из себя невесть что, а нормальным людям от этого лишние хлопоты. Это Хотькова и Буякевич — нормальные люди? Ха-ха-ха! Ладно, как говорила бабушка: «Войну пережили, и это переживем». Вишневская — дама с характером!
Кстати о характере. Иногда встречается в анкетах просьба описать свой характер несколькими словами. Что ж — прагматична, сдержанна (но если хорошо довести — срывается и буйствует), склонна манипулировать людьми, но никому не позволяет манипулировать собой, цинична, не признает авторитетов, не любит дураков. Длинновато, но это еще не все. Интроверт, близких подруг нет. Вот теперь, кажется, все. «Близких подруг нет» — это не констатация факта, это черта характера. Ах, сюда же, наверное, надо включить и хобби. Хобби редкое — реставрация и роспись старой мебели и мелочей типа шкатулок. Кому это надо? Какая разница — просто процесс приятный, увлекает.
В десятом классе Анна написала в своем сочинении на тему «Мое заветное желание»: «Заветное желание — пойти туда, не знаю куда, найти то, не знаю что, встретить того, не знаю кого, и жить так, как мне хочется». Получила двойку. Русичка с историческим именем Анна Ярославовна (была у Ярослава Мудрого дочь Анна, ставшая королевой Франции, только в наше время мало кто про нее помнит) охала и приговаривала: «Если краткость — сестра таланта, то ты, Вишневская — гений». Острила, умишко свой куцый показывала. Больше всего ее разозлило «жить так, как мне хочется». Завелась на полчаса. Жизнь прожить — не поле перейти, только эгоисты живут так, как им хочется, что надо считаться с другими… Анна подняла руку и поинтересовалась, а считалась ли Анна Ярославовна с географичкой Дорой Яковлевной, когда увела у нее мужа. Немножко повеселила одноклассников, имела беседу у директора, получила по ушам дома от матери и, как ни старалась, до конца школы по русскому и литературе ни одной пятерки больше не получила. А старалась знатно, ох как старалась! Сейчас обо всем этом вспоминать смешно… Зато стрессоустойчивость в себе воспитала. Очень ценное для преподавателя качество. На днях, во время блужданий по Сети, Анна увидела объявление какого-то медицинского колледжа. «Требуются преподаватели терапии. Требования к соискателям: высшее профессиональное образование, опыт работы от трех лет, умение работать на персональном компьютере, знание офисных программ, стрессоустойчивость». Тут со взрослыми солидными людьми работаешь, и то часто бесишься, а каково с молодежью?
