Глава двенадцатая
ЯФЕТ
Стою я, значит, наверху с Хамом, рискуя свернуть шею, держу кусок рамы для двери, которую мы пытаемся закрепить на борту лодки, и вдруг вижу: наш старик продирается сквозь оливки и вопит, как будто кто-то схватил его бороду и сунул в огонь. Иногда я втайне мечтаю, чтобы с ним хоть разок такое проделали.
Хам едва на меня взгляд бросил:
— Что там происходит?
— Понятия не имею.
Хам кивает. Очень мне нравится в нем эта черта: если сказать нечего — он молчит. Не то, что Сим или па. Па, спору нет, часто несет всякую ахинею, но Сим еще хуже. Па, в отличие от Сима, хотя бы верит в то, что говорит. А Сим повторяет то, что ему па скажет. Иногда просто сил нет терпеть.
Конечно, Хам тоже иногда порет всякую чушь. Но сейчас, когда он решил спуститься вниз, я не имею ничего против. Заодно посмотрим, чего ему там надо.
Мы на высоте двадцати локтей, поэтому спуск вниз занимает кое-какое время. Я не возражаю, я люблю лазать. Наконец мы оказываемся на земле, за нашими спинами возвышается это громадное недостроенное чудовище. Корабль похож на тушу здоровенного животного, с которого содрали шкуру; он заполняет собой полнеба — конца-краю не видать. Говорите про Хама что хотите, но уж чего-чего, а лодки строить он умеет.
Наш старик подбегает к нам, он задыхается и весь красный.
— Надо торопиться, — говорит. — Скоро начнется дождь.
Хам ему отвечает:
— Маленькая загвоздка, отче. Мы не обшили лодку.
— А леса больше нет, — с готовностью подсказываю я.
— И где животные? — спрашивает Хам.
— Будут, — с трогательной неопределенностью заверяет наш старик.
— Беры и Илии нет уже много недель. Отче, тебе не следовало отпускать их одних.
— Другого выхода не было.
— Надо было его найти.
Похоже, они будут препираться весь день, такое уже случалось. К счастью для всех нас, сейчас у них под боком я. Я смотрю в небо:
— Па, облаков-то не видать.
Он недоуменно поднимает взгляд:
— Так они очень низко. Пошли.
Он ведет нас на другой конец лодки, а это путь неблизкий. Сто пятьдесят локтей — все это ради того, чтобы посмотреть на небо. Мы могли пройти сквозь корабль, ведь он незакончен, но ни одному, ни второму не приходит это в голову, так зачем мне зря рот раскрывать? Я не возражаю сделать маленький перерыв в работе. Не хочу показаться нытиком, но плечи последние три недели болят просто зверски. Я и топором махал, и дырки сверлил, и гвозди из меди выплавлял — тут у кого хочешь все заболит. Не верите? А вы попробуйте.
Стоим, смотрим. Ну да, клубится что-то на востоке, на небе светит злое рыжее солнце, а вдоль горизонта протянулась черная линия. Но это вроде не облака. От облаков солнечный диск становится серебристым, а не красным. О чем я и сообщаю.
Наш старик смотрит на меня изумленно:
— Чего?
Хам, соглашаясь со мной, кивает:
— Все так, отче. Это не дождевые тучи. Это пыль.
Хам меня снова поражает. Жизнь вдали от дома удивительно его изменила. Он продолжает:
— Либо надвигается пылевая буря, либо это люди. И, судя по размеру тучи, людей много.
— Бури оттуда не приходят, — говорит наш старик.
— Угу.
Он что-то бурчит и начинает копаться в бороде, словно рассчитывая найти среди волос сокровища. «Как интересно, — думаю я. — Гости». Если повезет, сегодня весь день можно будет не работать. Может, пойти поискать Мирн, чтобы поразвлечься перед приходом гостей?
Не везет. Ма сидит одна в трапезной и нарезает мясо, чтобы потом его вялить. Я спрашиваю:
— Ма, ты не видала Мирн?
А она мне:
— Пошла зверушек собирать.
Мог бы и сам догадаться. Мирн где-то ходит со своими с кувшинчиками и коробочками, выдолбленными из тыквы. Она может быть где угодно.
— Ма, дай тогда что-нибудь поесть.
Через некоторое время я замечаю, что туча стала ближе или, по крайней мере, выше, теперь она заполняет половину неба, а полоса вдоль горизонта теряет однородность и выглядит очень странной. Я доедаю хлеб с сыром и иду к нашему старику, Хаму и Симу. Они стоят у канавы на краю западного поля и смотрят вдаль. Даже не знаю, на кого они похожи. На группу встречающих? Воинов? Совет старейшин?
Подойдя ближе, слышу слова Сима:
— Если это она, то не одна.
Хотите услышать банальность? Обращайтесь к Симу, он вас не разочарует.
— Кто она? — спрашиваю, но на меня никто не обращает внимания.
— Подождем и увидим, — говорит Хам.
Сим словно этого и ждал.
— Возьму мула, — говорит он и бежит к загону.
— Головой подумай, — кричит ему вслед Хам, но толку никакого, а наш старик молчит Признаюсь, меня и самого начинает подташнивать при виде Сима, отправляющегося навстречу этой туче.
Все заканчивается хорошо. Сим возвращается на закате. В опускающемся сумраке я только могу разглядеть за его спиной темный силуэт еще одного человека — это, видать, Большие Сиськи собственной персоной. Бере удалось не только привезти с собой самых невероятных животных, у нее еще вдобавок на руках пара орущих младенцев. Они чернее ее самой, а шуму от них даже больше, чем от нее.
«Ребро Адамово», — думаю я. Рядом со мной стоит Хам — вид у него обеспокоенный. Он словно прикидывает вес груза и размышляет — выдержит ли корабль. А рядом с ним наш старик, мой па просто сияет от счастья.
* * *
Таких тварей вы в жизни никогда не видели, так что считайте, что вам повезло. Но времени рассматривать их нет. Бера носится кругами и раздает указания — клетки с животными надо поставить у подножия гор или в оливковой роще, короче, где угодно, главное, чтобы там была тень.
— Жара их убьет, — говорит она. — Особенно больших. Их надо накормить и напоить.
На некоторое время воцаряется настоящий хаос. В воздухе висит пыль, лезущая в глаза и нос — это мы ее подняли: носимся туда-сюда. Бера приехала не одна. Притащила с собой какого-то хромого, черного как смоль. Он больше жизни любит командовать, и к нему прислушивается даже Бера. Его почему-то называют Капитаном. С ним еще полдюжины угрюмых, молчаливых незнакомцев, их спины сияют от пота и покрыты пылью. Сильные ублюдки. Они умеют управляться с животными и расставляют клетки, наводя хоть какое-то подобие порядка. Может, я забыл сказать: все животные, что привезла Бера, уже в клетках, и этих клеток несколько дюжин, если не сотен. Ну а если речь зашла о животных, то вместе с дикими собаками, мелкими грызунами и маленькими обезьянками, не выше колена — так их вообще тысячи. К тому же есть еще твари, названия которых вообще неизвестны. Во всяком случае мне. Клетки расставлены на здоровенных бревнах. Их тянут буйволы, быки, верблюды и еще Яхве знает кто: огромные серые чудища, у которых носы волочатся по земле, а вперед торчат огромные зубы.
— Ребро Адамово, — все, что мне удалось выдавить, когда я увидел этих сволочей.
Капитан смеется надо мной. Ну и пусть. Я очень хорошо чувствую моменты, когда рядом нечто могущественнее меня. Такое случается во время гроз, землетрясений и ясными безлунными ночами. Сейчас мною вновь овладело это чувство. Было бы глупо это отрицать.
* * *
Только на следующее утро, закончив с Мирн и выйдя на улицу, я обнаружил па и остальных у лодки и понял, что на самом деле привезла Бера. Спору нет, животных много. Гостей, спутников Беры, не видать. Бера распахнула тунику, у ее грудей по младенцу. Сим смотрит на нее широко раскрытыми глазами, словно не знает, что ему делать — прыгать и вопить от радости или идти искать камень потяжелее. Беры не было два месяца, а когда она уезжала, из нее была такая же беременная, как из нашего старика, так что ясное дело — дети не от Сима. Сейчас его явно терзает мысль, что ему придется стать им отцом.
Из зарослей олив доносится шелестящий звук, который издают ветер в ветвях деревьев или волны океана, ласкающие скалы. Только нет ни ветра, ни океана, да и скал здесь негусто. Источник этого звука — просыпающиеся, потягивающиеся, совокупляющиеся и пускающие газы животные. Животным интересно, что сегодня случится из того, чего не случилось вчера. Этим они не очень отличаются от меня. Или от вас.
Хам поворачивается к па и спрашивает:
— Отче, видишь волокуши, что привезла с собой Бера?
— Конечно вижу, — отвечает наш старик.
— Я знаю, как извлечь из них пользу.
— Да ну? — Па смотрит вверх и, честное слово не вру, подмигивает. Обычно он так себя не ведет. — Пожалуй, хватит, чтобы обшить лодку.
— Попробуем, — говорит Хам. — Может, хватит, а может, и нет.
— Славьте Яхве, — учит па, со свистом выдыхая воздух сквозь зубы.
Но когда я внимательно присматриваюсь, то замечаю, что его интересуют не деревянные волокуши и даже не клетки с животными. Он уставился на Беру и двух сопляков, а Сим не отрывает глаз от него, хмурится и кивает. Брат выбит из колеи, как если бы он отлучился, а дела во время его отсутствия необъяснимым образом пошли наперекосяк. Как я погляжу, он готов согласиться с тем, что ему скажет па. Так и должен поступить хороший сын, каковым он и является.
