Лесник опустил голову. Перед глазами пронеслось: горевшие дома, взрывы, визгливый наигрыш немецкой губной гармошки, выстрелы и он сам, стреляющий из «вальтера» по серым фигурам, появлявшимся из тумана. Тогда именно туман помог ему оторваться от фрицев. Он с трудом стряхнул с себя наваждение и поглядел на бабку. Никифоровна тяжело вздохнула, отходя в сторону от телеги:
— Ты уж поосторожней, Митрич…
Полозов кивнул и слегка дернул вожжами. Чубчик бодро зашагал дальше…
Денек оказался теплым и солнечным. Ни единый листочек не шелохнулся на деревьях поблизости. Полозов вышел на крыльцо и окинул взглядом окрестности. Обернулся в сторону сеней, откуда доносилось постукивание:
— Валентина, денек–то какой! Благодать! Займусь–ка я сегодня телегой. Обод поистерся, надобно новый поставить…
Дочь вышла на крыльцо с большим круглым тазом в руках, в котором топорщилась во все стороны взошедшая свекла. Улыбнулась:
— А я думаю свеклу посадить. Вон какая вымахала. Девчонки придут, капусту немного присыплем, а то после дождя вчерашнего стебли голые стоят.
Старик согласился:
— Это конешно… Я вечерком собираюсь порыбачить. Наверняка девчонки со мной увяжутся…
Валентина улыбнулась:
— Уж не знаю, как Светка, а Маринка точно отправится! Пристрастил ты ее, папа, к рыбной ловле. А ведь на чердаке уже и места нет, чтоб вялить.
Лесник махнул рукой:
— Новый шест повешу и место будет. За лето вся вяленая рыба уйдет, сама знаешь. Все приезжие просто помешаны на рыбе с пивом. Поветрие какое–то!
Валентина направилась в огород, прислонив таз с рассадой к бедру. По дороге прихватила скругленную палочку, чтоб тыкать в земле дырки для рассады не пальцем. Митрич глядел ей вслед и улыбался. Когда дочь скрылась за углом, он спустился с крыльца, направляясь к навесу, где стояла телега…
Светлана появилась из школы в двенадцать дня. Шагала по дороге, размахивая модной сумкой на длинном ремешке и весело оглядывалась кругом. Заметив еще издали деда под навесом, подошла к нему, чтобы сообщить:
— У Маринки еще четыре урока. Не раньше трех закончатся. Она велела мне домой идти.
Митрич, набивавший металлический обод на тележное колесо, поинтересовался:
— А ты чего рано?
Внучка рассмеялась, помахивая сумкой с учебниками:
— Физкультуру отменили, а по труду мы оценки годовые получили на прошлой неделе, вот нас завуч и отпустила! Дедуля, я в лес сбегаю? Надо корней девясила накопать и алтея маловато. Может и еще чего наберу…
Дед улыбнулся:
— Только недолго. Мать хотела капусту окучивать. Потом надо картошку проборонить еще разок. Поводишь Чубчика. Вечерком на рыбалку съездим, если захочешь…
Светка кивнула:
— К Маринке наверняка Лешка приедет, так мы с тобой порыбачим. А мама где?
Митрич забил гвоздь, закрепляя обод. Полюбовался своей работой. Откладывая деревянное колесо в сторону, взглянул на внучку:
— Готово! Еще лет десять послужит. Мать в теплице. Помидоры снова вытянулись, завязей много. Так она подвязывает их. С утра свеклу рассадила. — Заметив, что внучка вздохнула, добавил: — Да у нее немного осталось…
Девчонка все же поинтересовалась:
— Если работы много, я могу и не бегать в лес.
Митрич махнул рукой:
— Справимся! Осталось у кустов подпорки поправить. Так это я сам сделаю. Ружье на всякий случай возьми. Я кабаньи следы неподалеку, прямо на дороге, видел. Свинья с кабанятами. Значит и секач рядом…
Марину схватили, когда она только вошла в лес. Девчонка с улыбкой думала о предстоящем вечером свидании. Она знала, что Лешка отсыпается после ночного дежурства. Сутки назад они говорили об этом и Зубов предупредил, что может не появиться днем возле школы, чтобы проводить ее на кордон. Она шла и вспоминала глаза парня, представляла его улыбку. С радостью в душе явственно ощущала его руки на себе, поцелуи…
Мужские руки резко и грубо зажали ей рот. Хриплый голос с придыханием и ясно слышимой злорадной ухмылкой, сказал над ухом:
— Попалась, птичка! Посмотрим, что теперь твой дед запоет!
Маринка, на долю секунды замершая от неожиданности, забилась в мужских руках, стараясь освободиться. Все мечты вылетели из головы, словно их и не было. Вцепилась зубами в ладонь и резко рванула чужую кожу вверх. Руки мгновенно отпустили ее и девчонка отскочила в сторону, отбрасывая сумку с учебниками в сторону и готовая драться. Здоровенный бугай с опухшим от пьянства лицом надвигался на нее свирепой глыбой:
— Ах ты, сучка! Кусаться! Мужики, девка ретивая попалась!
Привыкшая к тяжелому труду, Маринка была сильной и могла бы справиться или удрать от громилы, но из кустов вышло еще двое мужчин, поспешив на помощь оравшему приятелю, трясшему прокушенной рукой и разбрызгивая кровь во все стороны. Оба оказались не русскими. С ухмылками зашли с боков, не сводя похотливых глаз с хрупкого тела девчонки.
Маринка пятилась, пока не уперась спиной в кусты. Все три парня одновременно бросились на нее. Ухватились за девичье тело, лишая возможности к сопротивлению. На этот раз рот ей зажали какой–то тряпкой. Потащили к кустам напротив. Один с сильным акцентом попросил:
— Валуй, да отпусти ты ей рот! Пусть покричит. Это возбуждает!
Рука с тряпкой отпустила ее рот и девчонка пронзительно закричала:
— Помогите!!!
Мужская рука длинного ублюдка лапнула Маринку за грудь, больно стиснув ее. Обросшее густой черной щетиной лицо приблизилось к ее личику. Рот ощерился в ухмылке:
— Да ты хорошенькая! Тем лучше для нас. Начинаем…
Ее вдруг отпустили. Маринка замерла от неожиданности и в этот момент кто–то со спины сгребся руками за ее свитерок и рванул его вверх, одним рывком стащив одежду. Девчонка закрыла руками грудь в кружевном бюстгальтере. Бросилась в сторону, забыв даже о крике, но пробежала всего шагов пять.
Сильные грубые руки схватили ее с двух сторон и поволокли дальше. Девчонка отчаянно сопротивлялась, пытаясь дотянуться зубами до державших ее лап. Ничего не получилось. Наученные опытом, бандиты удерживали ее за вытянутые в сторону руки. Кто–то за спиной уверенно сгреб ее за бедра. Расстегнул молнию на джинсах и потянул вниз. Тотчас двое подонков приподняли ее над землей, а третий за спиной сорвал джинсы вместе с кроссовками под гогот приятелей. На Маринке осталось лишь нижнее белье. Она рвалась из рук, кричала и плакала, умоляя отпустить ее, а в ответ слышала лишь пошлый смех.
За кустами стояла машина. Рядом, скаля зубы в улыбке, стоял здоровенный бугай и худой мрачный тип со злыми глазами. Здоровяк с золотой фиксой распахнул заднюю дверцу и начал расстегивать брюки со словами:
— За все надо платить. Кладите ее сюда и подержите немного…
Когда Маринка не появилась в четыре часа, Митрич начал беспокоиться. На сердце появилось предчувствие беды. Поправляя теплицу, он часто смотрел в сторону дороги и мысленно молился, чтоб внучка появилась. Валентина, сажавшая редиску по краю грядки с луком, тоже часто поглядывала на дорогу. Ворчала:
— И чего ее так долго нет? Уж не случилось ли чего?
Отец попытался успокоить:
— Верно с Лешкой Зубовым заболталась. Придет…
Валентина вздохнула:
— Ой, папа, чует мое сердце неладное!
Он подошел и слегка потрепал дочь по плечу:
— Не каркай!
Избитую и измученную Маринку выбросили из машины рядом с гатью. Все тело было в кровоподтеках и ссадинах. Губы почернели и опухли. На подбородке запеклась кровь. В солнечном свете обнаженное тело с синяками выглядело еще ужаснее. Следом вылетела ее одежда и сумка с учебниками. Бугай с золотой коронкой открыл переднюю дверцу и сказал:
— Деду передай, завтра мы приедем и он должен заплатить. Иначе со второй сучкой тоже самое будет! Милиция вам не помощница…
С заднего сиденья донесся хохот и слова:
— Надеюсь, ей понравилось!
Дверца захлопнулась. Машина развернулась и медленно покатила в сторону села…
Маринка с трудом встала на ноги, едва машина скрылась из виду. Прикрываясь руками, хотя вокруг никого не было, посмотрела на раскиданную одежду. Плохо соображая, что делает, дотянулась до джинс и с трудом натянула их на голые, испачканные кровью, ноги, забыв о трусиках. Точно так же натянула свитерок. Шатаясь, направилась в сторону кордона, забыв об учебниках, раскиданном нижнем белье и кроссовках. Они так и остались лежать на дороге.
Босые ноги ступали по не ровному настилу. Порой острые щепки и сучки впивались в ступни, холодная вода доходила до щиколоток, а девчонка не чувствовала ничего, глядя перед собой остановившимися глазами. Произошедший кошмар заледенил душу. Спутавшиеся волосы, которыми она так гордилась, торчали во все стороны и ей было все равно…
