«Да что это за чертовщина?!» — подумал я.
Такого мне еще ни разу не приходилось видеть. Я даже не думал, что компас может себя так вести, — это не очень согласовывалось с законами физики. Может быть, здесь какая-нибудь магнитная аномалия? — пришло мне на ум. В недрах самой горы, да и в пластах почвы под ней могли быть значительные залежи железной руды. На такое предположение наводил и коричневатый цвет пород, характерный для окислов железа, из которых, по-видимому, состояла гора. Если так, то это тоже было мне на руку. Попутно открыть еще одно ценное месторождение — это было бы для меня большой удачей. Надо только не забыть внести это в отчет о результатах командировки.
Я подошел к горе совсем близко. Каменная громада была высотой примерно с десятиэтажный дом. Вблизи она подавляла своей массивностью и какой-то таинственно-зловещей сумрачностью, которую усиливал контраст с расстилавшейся вокруг зеленой равниной. У меня под ложечкой шевельнулось какое-то тревожное необъяснимое чувство, словно что-то внутри осознало некую ждущую впереди опасность. На какое-то мгновение я поддался настроению, и мне сильно захотелось последовать примеру Ильи. Но я быстро подавил в себе это чувство. Возвращаться ни с чем, когда большая часть пути уже пройдена и цель уже близко, из-за какого-то иррационального дурацкого страха — просто смешно. Я вынул карту и сверился со своим местонахождением. По моим расчетам, до предполагаемых нефтяных месторождений осталось километров семьдесят-восемьдесят, и это расстояние можно покрыть за пару суток. Я снова взглянул на компас — стрелка не дергалась, а бешено вращалась в обоих направлениях.
Мне вспомнилось все, что я читал или слышал о Бермудском треугольнике. Аналогия была слишком очевидной: загадочные исчезновения людей и техники, необычные показания приборов и прочее. Мне вновь стало не по себе. Ни с чем подобным за все предыдущие экспедиции сталкиваться мне не приходилось. «Черт побери, должно же быть всему этому какое-то научное объяснение!» — подумал я и поймал себя на мысли, что близок к потере самообладания. Наверное, сказывалась усталость. День близился к концу, и начинало холодать. Пора было искать место для отдыха и ночевки. План действий я наметил следующий: обойти гору кругом по периметру, чтобы обследовать данный объект из чисто профессионального любопытства, и заодно найти подходящее место, где можно забраться наверх. Переночую там, решил я, а утром спущусь и пойду дальше. Кроме того, меня не оставляла мысль, что Виталий тоже может там находиться. Это было бы просто здорово, не говоря уже о том, если б он согласился составить мне компанию в моих дальнейших поисках.
С этими мыслями я приблизился к подножию и двинулся в обход горы. Каменный массив был повсюду удручающе монотонным. Я по ходу разглядывал крутые, почти отвесные скалы, местами растрескавшиеся, поросшие бурыми мхами и белесыми лишайниками. Было ясно, что такие условия без специального альпинистского снаряжения не оставляют шансов на успешный подъем. «Но ведь как-то люди залезали сюда?!» — думал я с досадой. Прошел час, но места, пригодного для подъема, мне так и не встретилось. Я уже стал склоняться к мнению, что затея залезть наверх обречена на провал. Однако через некоторое время на глаза попался извилистый склон с многочисленными уступами, пригодный для восхождения. «Ну, наконец-то!» — вздохнул я с облегчением. Я постоял немного, запоминая место, и пошел дальше, так как круг, судя по всему, должен был быть скоро завершен. Действительно, то место, откуда я начал обход, оказалось неподалеку. Весь путь вокруг горы занял почти два часа. Других мест, пригодных для восхождения, я не обнаружил, но это уже не имело значения. Открывшаяся возможность настолько ободрила меня, что я даже забыл про усталость. Вернуться к месту подъема не составило труда. Я сел на один из валунов, громоздившихся у подножия, чтобы собраться с силами, и стал разглядывать маршрут предстоящего восхождения. Путь выглядел нелегким, но вполне преодолимым: примерно полсотни метров вверх по очень крутой лестнице, кое-где нужно и карабкаться — но, в общем, ничего страшного, а наверху уже будет ровная поверхность. Кое-какой опыт лазания по горам у меня был, и я не сомневался в том, что эта высота будет взята. Не Эверест, конечно, но для меня в данной ситуации это тоже будет достижением.
Солнце неумолимо клонилось к закату. Жара давно спала, и в воздухе стал ощущаться холодок. «Пора!» — сказал я себе и тронулся в гору.
Казалось, что эту единственную дорогу вверх кто-то проложил специально для всех желающих ознакомиться с местной достопримечательностью. Продвигался я медленно, пару раз делал остановку, чтобы перевести дух. Сказывалась усталость, ныли плечи, оттягиваемые рюкзаком, который казался таким легким в начале пути и таким увесистым сейчас. Минут через сорок каменистая тропа после многих петляний вывела меня на горизонтальную поверхность. Далее двигаться наверх было некуда. Я огляделся. Передо мной расстилалось плато, почти повсюду ровное, большая часть которого просматривалась отсюда. Местами эту ровность нарушали выбоины, неглубокие расселины, россыпи камней, скалистые нагромождения. Кое-где виднелись белесые проплешины лишайника, заросли мелкого кустарника и травы, просматривались также несколько отдельно стоящих карликовых сосен. Посреди этих неприветливых камней, на этой почве, почти лишенной органики, — даже и здесь жизнь пробивалась и находила себе место под солнцем.
Я прошел к центру плато метров двести, внимательно разглядывая окрестности. Каких-либо признаков человеческого присутствия нигде не наблюдалось. Несколько раз я изо всех сил крикнул во все стороны, прикладывая руки рупором ко рту. Один раз мне отозвалось слабое эхо, отраженное, видимо, от одной из скал. Но больше никто не откликнулся. Затем я достал ракетницу, зарядил ее и выстрелил вверх; заряд с шипением взвился в высоту и на несколько секунд озарил все вокруг зеленой вспышкой. Потом вокруг снова воцарилась мертвая тишина. Похоже, что на плато был я один.
Продолжать поиски Виталия не имело смысла. Солнце было близко к крайней нижней точке, и мир начал погружаться в легкие чарующие сумерки белых ночей. Желудок ясно сигнализировал о том, что в нем давно ничего не было. Я решил подойти еще ближе к центру, отыскать подходящее место для ночлега и расположиться там до утра. Если еще удастся найти достаточное количество сухих веток и развести костер, будет вообще замечательно. Осмотревшись, я выбрал место рядом со скалой, где кусты казались гуще, и направился туда. С этого момента и начались сюрпризы Лысой горы.
Сначала на пути мне попался валун странного вида — он был правильной геометрической формы и похож на огромный палец какого-то великана, торчащий вертикально из почвы метра на два. Приблизившись, я разглядел, что это не просто валун, а статуя. Вернее, внушительных размеров каменный идол — у него явно просматривались очертания головы и лица, грубо выдолбленные каким-то твердым острым орудием. Он был примерно таким же, какие я видел в Архангельском краеведческом музее — в том отделе, где выставлены экспонаты на тему культурных обычаев коренного населения Крайнего Севера. Только те были деревянными и гораздо меньше. Похоже, Виталий был прав, сообщая мне о визитах шаманов на эту гору: изваяние, вероятно, символизировало одного из древних духов или богов, которым поклонялись язычники-аборигены. Но кому и зачем понадобилось сооружать его здесь, в таком труднодоступном месте?
Я обошел вокруг идола. Каменный истукан угрюмо смотрел вперед, и рядом с ним почти физически ощущалось присутствие чего-то грозного, подавляющего. Его устрашающая физиономия, обращенная на запад и озаренная лучами закатного солнца, выглядела совершенно сверхъестественно, вызывая в памяти сюжеты просмотренных когда-то мистических триллеров. Мне невольно подумалось, что если даже я, человек свободный от всяческих суеверий, испытываю такое смятение, чего уж говорить о древних аборигенах — эта статуя должна была вызывать у них священный трепет. Я стал фотографировать идола с разных сторон.
Внезапно внутри кольнуло мимолетное острое чувство, что кто-то пристально наблюдает за мной. Я быстро обернулся, шаря кругом глазами. Вокруг по-прежнему не было ни души, но противный холодок снова зашевелился во мне, поднимаясь от живота к глотке. На несколько секунд моим сознанием овладела безумная мысль, что я ступил на некую запретную территорию, за что должен понести неотвратимое и жестокое наказание. Воображение тут же подсунуло печально известную историю о проклятии фараона, которое настигло каждого из археологов, посмевших залезть в саркофаг и потревожить его мумию. Потом я вспомнил про Черного Охотника, и мне вдруг сильно захотелось быть далеко отсюда.
