Лукас кое-что уточнил и предположил наиболее вероятное: что многие предприятия не выдержат увеличения арендной платы и снижения расценок на свою продукцию и услуги. Даже при пессимистическом варианте расчеты Лукаса позволяли предположить, что работы лишатся около десяти тысяч человек, а этого окажется достаточно, чтобы взорвать экономику всего региона и вызвать такую закупорку сосудов, какую никто и представить себе не мог: у мировой информатики откажут легкие!
При всей своей внешней самоуверенности финансовые круги чрезвычайно боязливы. Миллиарды, в которые оцениваются на Уолл-стрит компании высокой технологии, в считаные недели улетучатся, и самое сердце страны поразит великолепный инфаркт!
– Даже у глобализации есть достоинства! – сообщил Лукас официантке, принесшей ему на сей раз горячий шоколад.
– Наверное, вы собираетесь удалить все это свинство корейским чистящим средством, – ответила официантка, глядя на его каракули на кленке.
– Перед уходом я все сотру! – проворчал он и вернулся к прерванным размышлениям.
Недаром ведь утверждают, что один взмах крыльев бабочки может породить разрушительный циклон! Лукас докажет, что эта теорема приложима и к экономике. Кризис в Америке не замедлит перекинуться в Европу и в Азию. Роль бабочки сыграет «Эй-энд-Эйч»! Взмахом ее крыльев станут действия Эда Херта, театром его торжества – городские доки.
Тщательно выскоблив клеенку вилкой, Лукас покинул кафе и обошел дом. Его внимание привлек «Крайслер»-купе: пришлось взломать замок. При въезде на подземную стоянку своего нового места работы Лукас приложил к уху мобильный телефон и, остановившись перед дежурным, попросил его дружеским жестом подождать. Речь его была неторопливой и отчетливой: он поведал воображаемому собеседнику, как Эд Херт втолковывал в его присутствии очаровательной журналистке, будто истинная голова компании – он, Эд, а его партнер – всего лишь ноги. Тираду завершил хохот. Только после этого Лукас распахнул дверцу и отдал ключи молодому служащему, заметившему, что у дверного замка повреждена личинка.
– Знаю, – недовольно буркнул Лукас. – Опасность подстерегает повсюду!
Дежурный, слышавший каждое слово мнимой телефонной беседы, проводил Лукаса взглядом и верной рукой, с признанным всеми искусством, за-парковал автомобиль с открытым верхом. Только ему доверяла каждое утро руль своего внедорожника персональная ассистентка Антонио Андрича. Потребовалось всего два часа, чтобы слух добрался до девятого, последнего этажа офиса в доме 666 по Маркет-стрит, престижной штаб-квартиры «Эй-энд-Эйч»; если бы не обеденный перерыв, слух разнесся бы еще стремительнее. В 13:17 Антонио Анд-рич в гневе ворвался в кабинет Эда Херта, в 13:29 вылетел из его кабинета, хлопнув дверью. На лестничной площадке раздался его крик: мол, «ноги» отправляются разминаться на лужайку для гольфа, и пусть «мозги» сами собирают и проводят ежемесячное собрание коммерческих директоров.
Забирая из гаража кабриолет, Лукас с молодым служащим обменялись заговорщическими взглядами. Встреча с вице-президентом начиналась через час, оставалось еще время прокатиться. Ему безумно хотелось сменить машину, тем более что до порта – места, где он собирался проститься в своей индивидуальной манере с кабриолетом, – было рукой подать.
* * *
София подбросила Рен в парикмахерскую и пообещала заехать за ней через два часа. Это оставляло ей время на лекцию по истории в образовательном центре для слабовидящих. Когда она появилась на пороге класса, ученики дружно встали.
– Скажу без кокетства, я здесь самая молодая, так что садитесь, прошу вас!
Класс исполнил повеление не без ропота. София продолжила лекцию в том месте, где прервала ее в прошлый раз. Открыв на своем столе книгу, набранную шрифтом для слепых, она начала читать. Ей нравилось нащупывать слова кончиками пальцев, составлять на ощупь фразы, оживлять мысль своим прикосновением. Она ценила этот мир незрячих, кажущийся таинственным тем, кто воображает себя всевидящими, хотя и упускает из виду столько всего важного. Закончив урок со звонком, она назначила ученикам новую встречу на четверг. Теперь надо было забрать из парикмахерской и отвезти домой Рен, потом заехать в диспансер за Джуэлсом и вернуть его на насиженное место – в док. С перевязанной ногой он походил на флибустьера и не скрыл гордости, услышав об этом от Софии.
– Что-то у тебя озабоченный вид, – сказал он ей.
– Просто немного забегалась.
– Как всегда. Выкладывай, что тебя тревожит, я слушаю.
– Понимаете, Джуэлс, я приняла странный вызов. Вот представьте, что вам нужно совершить какое-то невероятное добро, что-то такое, от чего переменится судьба мира… Что бы вы выбрали?
– Будь я утопистом, верящим в чудеса, то ответил бы: искорени во всем мире голод, покончи со всеми болезнями, запрети всякое посягательство на достоинство ребенка… Я бы примирил все религии, посеял бы на земле всеобщую терпимость, одержал бы полную победу над бедностью. Вот что я натворил бы… будь я Господом Богом!
– Вы уже задавались вопросом, почему Он Сам всего этого не сделает?
– Ты знаешь не хуже меня, почему: потому что все это зависит не от Его воли, а от людей, которым Он даровал Землю. Видишь ли, София, огромного добра, которое можно было бы себе представить, не существует, потому что добро, в отличие от зла, невидимо. Его не подсчитать и не пересказать так, чтобы оно не лишилось своего изящества, самого своего смысла. Добро слагается из бесконечного количества мельчайших поступков, которые рано или поздно изменят, возможно, этот мир. Попроси любого назвать пятерых людей, изменивших к лучшему судьбы человечества. Лично я, например, не знаю, кто был первый демократ, кто изобрел антибиотики, кто был первым миротворцем. Как ни странно, мало кто смог бы их назвать, зато люди без запинки назовут пятерых диктаторов. Все знают названия смертельных болезней, зато редкие знатоки назовут их победителей. Вершина зла, которой все страшатся, – это пресловутый конец света, но при этом всем невдомек, что вершина добра уже была достигнута: это случилось в день Творения!
– И все же, Джуэлс, как насчет добра, наивысшего добра в вашем исполнении?
– Я бы поступал в точности, как ты! Я возвращал бы надежду всем, с кем сталкиваюсь. Например, недавно ты, сама не отдавая себе в этом отчета, сделала замечательное изобретение.
– Какое, интересно знать?
– Улыбнулась мне, минуя мою арку. Чуть позже детектив, часто заезжающий в порт перекусить, проезжал здесь с брюзгливым, как водится, видом. Наши взгляды встретились, я поделился с ним твоей улыбкой, и когда он ехал обратно, она еще оставалась на его губах. Есть небольшая надежда, что он передаст ее тому, с кем встретится. Понимаешь теперь, что ты делаешь? Ты изобрела вакцину против уныния. Если бы все этим занимались, хотя бы по одному разу в день, – позволяли себе улыбку – то ты только представь невероятную эпидемию счастья, охватывающую землю! Вот тебе и способ одержать верх в пари.
Старый Джуэлс чихнул в ладонь.
– Ладно, чего там… Я с того и начал, что не принадлежу к утопистам. Так что ограничусь благодарностью за то, что подбросила!
Бродяга вылез из машины и захромал к своему убежищу. Оглянувшись, он помахал Софии рукой.
– Какие бы вопросы тебя ни мучили, доверяй своему инстинкту и делай то, что делаешь.
София удивленно посмотрела на него.
– Чем вы занимались, прежде чем оказаться здесь, Джуэлс?
Но он исчез под аркой, не дав ответа.
София заглянула в «Рыбацкую закусочную», чтобы повидаться с Манчей. Уже начался обеденный перерыв, но ей во второй раз за день необходимо было попросить кого-то об услуге. Бригадир докеров еще не притронулся к своей тарелке. София присела к нему за столик.
– Почему вы не едите свою яичницу? Манча наклонился к ее уху.
– Без Матильды кусок в горло не лезет. Все кажется безвкусным.
– Как раз о ней я и собиралась с вами поговорить. Через полчаса София покидала порт в обществе бригадира и четверых докеров. Под аркой № 7 она резко ударила по тормозам. Она узнала мужчину в элегантном костюме, курившего рядом с Джуэлсом. Двое докеров, севшие к ней в машину, и еще двое, ехавшие за ней в пикапе, удивились, чего это она так тормозит. Она ничего не ответила и поехала дальше, в сторону Мемориального госпиталя.
* * *
Фары новенького «Лексуса» загорелись в ту же секунду, когда он вкатился на подземную стоянку. Лукас торопливо направился к лестнице. Судя по часам, у него в запасе оставалось десять минут.
Лифт высадил его на девятом этаже. Он сделал крюк, чтобы заглянуть к ассистентке Антонио Анд-рича и взгромоздиться без приглашения на край ее стола. Она, не поднимая головы, продолжала сновать пальцами по клавиатуре компьютера.
– Кажется, вы полностью поглощены работой? Элизабет молча улыбнулась, не отрываясь от дела.
