— Вы так рассказывали, Виктор Сергеевич, — я будто кино смотрела. Никогда бы не подумала, что так бывает...
— А так и не бывает, — улыбнулся Служкин. — Я все сочинил, чтобы тебе скучно не было.
Маша остолбенела. Служкин, улыбаясь, погладил ее по голове.
— Дальше иди одна, а я постою, — сказал он. — А то меня Овечкин приревнует.
Прозвенел звонок. Служкин, как статуя, врезался в плотную кучу девятого «вэ», толпившегося у двери кабинета. Распихав орущую зондеркоманду, он молча отпер замок и взялся за ручку. Ручка была мокрая. Вокруг восторженно заржали.
— Это не мы харкнули на ручку! Мы не знаем кто! — закричали сразу с нескольких сторон.
В кабинете Служкин положил журнал на свой стол и долго, тщательно вытирал ладонь тряпкой, испачканной в мелу, — чтобы видели все. Потом посмотрел на часы. От урока прошла минута сорок секунд. Значит, остается еще сорок три минуты двадцать секунд.
Заложив руки за спину, как американский полицейский, Служкин стоял у доски и ждал тишины. В общем-то, это ожидание было не более чем жестом доброй воли, ритуалом. Для зондеркоманды этот ритуал был китайской церемонией. Зондеркоманда гомонила. Служкин выждал положенную минуту.
— Ти-ха!! Рты закрыть! Урок начинается! — заорал он.
Он двинулся вдоль парт, глядя в потолок. Не расцепляя рук за спиной, на пределе своих акустических возможностей, он начал:
— Открыли! Тетради! Записываем! Тему! Урока! Машиностроительный! Комплекс!
Кто-то действительно открыл тетрадь, но шум лишь увеличился: Служкин говорил громко, и девятиклассникам приходилось перекрикивать его, чтобы слышать друг друга. Служкин, надсаживаясь, гнал голый конспект, потому что рассказывать или объяснять что-либо было невозможно. Интонации Служкина были такие, что после каждой фразы хотелось крикнуть «Ура!».
Пять минут... Десять... Пятнадцать... Диктовка конспекта — это еще цветочки. А вот что начнется при проверке домашнего задания!.. Двадцать минут. Время. Служкин прощально посмотрел в окно.
— Так, а теперь вспомним прошлый урок. Вопрос: какие основные отрасли производства в нефтехимическом комплексе?
Гам как на вокзале. И тогда Служкин нырнул в омут с головой.
— Сколько можно орать!!! — орал он. — У вас четверть заканчивается!!! Одни двойки!!! И никто слушать не желает!!!
Пока Служкин неистовствовал, на первой парте рыжий и носатый Градусов азартно рассказывал соседу:
— ... а у него тоже на «липе», но синие. Я его спрашиваю: ты, дурак, где брал? Он такой: на балке. Я ему: ну ты воще!..
После общей морали Служкина полагалось найти и растерзать жертву. Служкин бухнул классным журналом по парте перед Градусовым.
— Помолчи!!! — взревел он. — Я битый час добиваюсь тишины, а ты рта не закрывал!!! Ты лучше меня географию знаешь, да?!! Давай отвечай, какие основные отрасли нефтехимического комплекса?!!
— Я это... — соображал Градусов. — Я болел на прошлом уроке...
— Встань, я стою перед тобой! — грохотал Служкин.
Градусов неохотно совершил странное телодвижение, перекосившись в полустоячем-полулежачем положении.
— Раз на том уроке не был, так на этом слушать должен!!!
— Да ч-щ-що ваша география... — презрительно прошипел Градусов, постепенно приходя в себя после первого замешательства. — Слушал я!..
— Это не моя география, а твоя география! — теснил Служкин. — Я свою географию десять лет назад всю выучил! Чего ты слушал, чего ты знаешь по географии, чтобы мне тут шипеть? Только что я про Тюменскую область говорил — назови мне хоть главный город там!..
— Эта... Моск... — опять сбился Градусов.
— Два!!! — торжествующе рявкнул Служкин.
— Вам же хуже, — хмыкнул Градусов, валясь обратно за парту. — Все равно исправлять будете...
— Там посмотрим! — Служкин схватил классный журнал. — Фамилия?
И это был его тактический просчет. Теперь он мог Градусову хоть голову отрубить, но только не одолеть его. Градусов приосанился.
— Забыл, — ухмыльнулся он.
— Как его фамилия? — обратился Служкин к классу.
И это был второй тактический просчет, потому что в конфликт ввязывалась вся зондеркоманда.
— Ергин! — закричали Служкину. — Баскакова! Черезвысокозабороногопередерищенко! Воробьев! Шварценеггер!
— Это я Шв-в... В-воробьев, не ставьте двойку!..
— Ладно, я сам дознаюсь, — заверил Служкин, распахивая журнал. — Агафонов, ставлю два! Вороб... Так, ясно. Горохов!
— Горохов он! Горохов! — заорали с задних парт.
— Горохов в больнице лежит! — закричали девицы. — Чего не признаешься, Градусов?.. Ой!
— Кор-ровы безрогие! — злобно прорычал Градусов девицам.
— Теперь дневник, — выведя в журнале двойку, велел Служкин.
— Дома забыл, — хмуро заявил Градусов и бросил на парту свой портфель-ранец с надписями и катофотами. — Обыщите, если не верите.
— Не верю, — согласился Служкин.
Отступать ему было поздно — гонор сшибся с гонором. Служкин двумя пальцами поднял открытый ранец за нижний уголок и высыпал на пол все его содержимое.
— Ни фига себе! — завопил Градусов. — Собирайте мне теперь!..
Служкин носком ботинка откинул пару учебников.
— Тетради нет, учебника нет, дневника и того нет, — брезгливо сказал он. — Иди домой за дневником, иначе не отдам портфель.
Он демонстративно бросил градусовский ранец на свой стол.
— Т-щ-що это я пойду, мне и тут хорошо, — скривился Градусов, растекаясь по парте, как тесто.
Служкин обошел его и взял за ухо.
— Руки уберите!.. Уй-я-а!.. — заорал Градусов, вылезая из-за парты вслед за своим ухом, — Убер-ри, сказал!..
Служкин наклонился к его оттянутому уху и шепнул:
— Только дернись, гад, рожей в стенку суну.
Он провел согнутого Градусова к двери и вышиб в коридор.
— Козел Географ!.. — заорал Градусов оттуда.
— Едем дальше, — мрачно сказал Служкин зондеркоманде, запирая дверь. — Итак, какие основные отрасли в нефтехимическом комплексе?
Было воскресенье — день, когда водопроводчики отключают воду. По этой причине Надя раздраженно громыхала на кухне тарелками, отмывая их из-под чайника. В комнате на письменном столе громоздились сцепленные проводами магнитофоны. Будкин, напялив наушники, что-то переписывал с одной кассеты на другую. В такт неслышной музыке он кивал головой, открывал рот и подпевал одной мимикой. На полу играла Тата: укладывала Пуджика в коляску.
— Спи, дочка, — говорила она, укрывая кота кукольным одеялком.
Служкин лежал на кровати и проверял самостоятельную у девятого «а». Он прочитал работу Скачкова и красной ручкой написал в тетради: «Ты говоришь, что у тебя по географии трояк, а мне на это просто наплевать». Цитата Скачкову была отлично известна. Служкин подтвердил ее оценкой — 3.
Будкин щелкнул выключателем, снял наушники, встал, потянулся и, перешагнув через Пуджика, пошел на кухню.
— Когда, Надюша, обедать будем? — ласково спросил он.
— Здесь тебе столовая, что ли? Я на тебя не готовлю!
— Я же один живу... Никто меня не любит, никто не кормит...
— Меня это абсолютно не интересует! — отрезала Надя.
— Ну, я хоть полсантиметрика колбаски скушаю... Жуя, Будкин вернулся в комнату и сел на кровать
к Служкину.
— Пуджик, кис-кис, — позвал он. — Колбасы хочешь? А нету! — И он положил колбасу в рот. Пуджик проводил ее глазами.
— Будкин, не буди мою дочку! — гневно сказала Тата.
— Ладно, не буду, — согласился Будкин. — Слушай, Витус, дай мне потрепаться твою синюю рубашку? Мне завтра в гости.
— Возьми, — безразлично согласился Служкин. Будкин открыл в шкафу дверку и начал рыться в вещах. Вдруг он вытянул длинный лифчик.
— Витус, а это ты зачем носишь? — озадаченно спросил он.
Лифчик вылетел у Будкина из руки — напротив него, захлопнув шкаф, очутилась разъяренная Надя.
— Ты чего в моем белье роешься?! — заорала она.
— А мне Витус разрешил... — глупо ответил Будкин.
— Ты что, совсем спятил? — налетела на Служкина Надя.
— Там раньше мое барахло лежало... Спутал он полку.
— Пусть у себя дома путает! — бушевала Надя. — Как хозяин тут всем распоряжается! Я за него замуж не выходила!
— Так выходи, — хехекнул Будкин и приобнял ее за плечи.
Надя истерично крутанулась, сбрасывая его ладони.
— Убери руки и не лапай меня! Проваливай вообще отсюда!..
— На-дя, — предостерегающе сказал Служкин.
— Что «Надя»?! Пускай к себе уходит! У самого есть квартира! Сидит тут каждый день — ни переодеться, ни отдохнуть! Жрет за здорово живешь, а теперь еще и в белье полез! Ни стыда ни совести! Надоело это все мне уже!.. — крикнула Надя, выбежала из комнаты и заперлась в ванной.
