Он наклонился, быстро коснулся губами моих губ, подбежал к валявшемуся на земле мопеду, вскочил на него и тут же исчез в темноте. Поднявшись на галерею, я встретила пристальный взгляд бабушки Кэтрин.
– Он славный мальчик, – сказала она, стоя в дверях. – Но каджунского парня нельзя разлучать с родителями. Иначе сердце у него разорвется. Помни об этом, Руби. И о том, что некоторым вещам не суждено сбыться, тоже помни.
Бабушка скрылась в доме. Слезы струились у меня по лицу. Впервые я поняла, почему дедушка Джек предпочитает жить на болотах, вдали от людей.
И все же, вопреки всему, я надеялась, что в следующую субботу мы с Полом отправимся танцевать файс-додо. Несколько раз я пробовала заговорить об этом с бабушкой, но она уклончиво отвечала:
– Посмотрим!
В пятницу вечером я решила добиться более внятного ответа.
– Бабушка, скажи наконец, отпускаешь ты меня или нет. А то Пол не знает, заходить ему за мной завтра или нет. Нечестно так с ним поступать.
Бабушка терпеть не могла подобных выражений в духе дедушки Джека. Но я так извелась, что была готова на любую дерзость.
– Руби, я хочу лишь уберечь тебя от разочарований, – сказала она. – Родители этого парня против ваших встреч. Если он ослушается, они придут в ярость. И обвинять во всем будут меня.
– Почему, бабушка? Ты-то здесь при чем?
– Так или иначе, они сочтут меня главной виновницей. И не только они, но и все прочие. – Бабушка помолчала. – Ладно. Миссис Бордо тоже собиралась в танцевальный зал – посмотреть на молодых. Пойдем все вместе. Кстати, я давно уж не слыхала хорошей каджунской музыки.
– Бабушка, но я же не ребенок! – простонала я. – Мне пятнадцать лет. В таком возрасте на танцы ходят с парнями! Многие девушки давно уже встречаются с молодыми людьми!
– Конечно, ты не ребенок, Руби, но…
– Но ты относишься ко мне именно так!
Я разразилась слезами, бросилась в свою комнату и растянулась на кровати, уткнувшись лицом в подушку.
Может, главная проблема в том, что я живу с бабушкой-знахаркой, которая видит злых духов в каждом темном углу и изгоняет их при помощи заклинаний, свечей и тотемов? Наверняка это именно так. Поэтому родители Пола считают нас чокнутой семейкой и не желают, чтобы сын связывался со мной.
И зачем только мама умерла, а отец бросил меня? На всем белом свете у меня только дедушка, который живет посреди болот, словно дикий зверь, и бабушка, которая считает меня неразумной дитятей. Сердце мое разрывалось от обиды и жалости к себе. С парнями встречаются, сколько им угодно, даже совсем несимпатичные девчонки. А я должна курам на смех тащиться на танцы с бабушкой! Никогда прежде я не ощущала столь сильного желания убежать отсюда куда глаза глядят.
Лестница заскрипела под ногами бабушки Кэтрин. Шаги ее казались тяжелее, чем обычно. Она тихонько постучала и приоткрыла дверь. Я по-прежнему лежала, уткнувшись в подушку.
– Руби, не сердись, – донесся до меня голос бабушки. – Я просто пытаюсь тебя защитить.
– Не надо меня защищать! – возмутилась я. – Я сама могу о себе позаботиться! Пойми, наконец, я не ребенок!
– Взрослые тоже нуждаются в защите, – со вздохом пояснила бабушка. – Матери стараются защищать и оберегать даже сильных мужчин.
– Но у меня матери нет! – выкрикнула я и тут же пожалела о своих словах.
Бабушка понурила плечи, опечалилась. Внезапно она показалась мне глубокой старухой.
– Я знаю, детка, – пробормотала она. – Потому я и трясусь над тобой. Конечно, заменить тебе мать я не в силах. Но кое-что сделать могу… Этого мало, спору нет… но…
Я поспешно начала оправдываться:
– Бабушка, я вовсе не хотела сказать, что ты мало делаешь для меня! Прости, это было грубо! Но мне ужасно хочется пойти на танцы с Полом. Хочется чувствовать себя взрослой девушкой. Разве тебе этого не хотелось в моем возрасте?
Бабушка вперила в меня долгий взгляд.
– Будь по-твоему, – сказала она наконец. – Если Пол зайдет, отправляйтесь танцевать. Но потом сразу домой, поняла?
– Конечно, бабушка. Конечно. Спасибо!
Бабушка покачала головой.
– В юности трудно смириться с неизбежным, – вздохнув, произнесла она. – В юности человек готов вступить с судьбой в схватку. Но она редко заканчивается победой, гораздо чаще – поражением. Люди, которые бросаются в бой очертя голову, становятся жертвами судьбы. Судьба беспощадна к упрямым и безрассудным. Запомни это, Руби.
– Что значит – стать жертвой судьбы? – пожала я плечами.
– Со временем поймешь, – изрекла бабушка многозначительно. – Непременно поймешь.
Она вновь вздохнула и двинулась к дверям:
– Пойду выглажу тебе платье!
– Спасибо, бабушка. – Я вытерла слезы и улыбнулась. – Но я и сама могу погладить.
– Ничего. Мне надо чем-нибудь заняться.
Бабушка вышла из комнаты, по-прежнему понурив голову.
Всю субботу я провозилась с собственными волосами, решая, какая прическа идет мне больше всего. Может, стоит распустить волосы? Или завязать их в хвост яркой лентой? А может, собрать во французский пучок на затылке? Измучившись от сомнений, я обратилась за советом к бабушке Кэтрин.
– У тебя такое милое личико, – сказала она, – зачеши волосы гладко, чтобы его открыть. Тебе так очень идет. Можешь не сомневаться, поклонников у тебя будет множество, – добавила она, как мне показалось, скорее для собственного успокоения. – Так что не спеши отдавать свое сердце. Обещаешь?
– Обещаю, – закивала я. – Бабушка, ты хорошо себя чувствуешь? Вид у тебя очень усталый.
– У меня побаливает спина, это давнишняя история, да сердце время от времени бьется слишком уж часто, – призналась бабушка Кэтрин. – Ничего страшного.
– Боюсь, ты слишком много работаешь, – посетовала я. – Жаль, что дедушка Джек не помогает нам, а пропивает и спускает все свои деньги в карты.
– Он и себе-то помочь не может, не только нам, – возразила бабушка. – И мне не нужна его помощь, его грязные деньги.
– Чем же он хуже прочих охотников, промышляющих на болотах? Почему его деньги грязные?
– Потому, – отрезала бабушка. – Хватит об этом. От этих разговоров сердце у меня начинает стучать, как барабан на параде.
Опасаясь за бабушку, я проглотила невысказанные вопросы и занялась своим нарядом и туфлями. Погода стояла переменчивая, сильный ветер то и дело приносил дождевые тучи, и поэтому Пол решил воспользоваться родительской машиной. Он сообщил, что отец разрешил это, однако мне показалось, что о чем-то Пол умалчивает. Приставать к нему с расспросами я не стала. Услышав шорох колес, я бросилась к дверям.
Бабушка встала за моей спиной.
– Это он! – крикнула я.
– Следи, чтоб кавалер не гнал как сумасшедший! И сразу после танцев – домой! – напомнила бабушка.
Пол взбежал на галерею. Снова начался дождь, и он открыл для меня зонтик.
– Ох, Руби, какая ты сегодня красивая! – воскликнул он и, увидев бабушку за моей спиной, приветствовал ее: – Добрый вечер, миссис Лэндри.
– Доставишь ее домой в целости и сохранности! – приказала бабушка. – И не задерживайтесь допоздна.
– Да, мэм.
– И машину веди поосторожнее.
– Само собой.
– Бабушка, ну пожалуйста! – взмолилась я.
Бабушка закусила губу, будто пытаясь сдержать рвущиеся наружу слова. Я подбежала к ней и поцеловала в щеку.
– Приятного вечера! – пожелала она.
Мы с Полом, прижавшись друг к другу под зонтиком, поспешили к машине. Оглянувшись, я увидела, что бабушка Кэтрин стоит в дверях и смотрит нам вслед. Она вновь показалась мне старой и к тому же маленькой и хрупкой. Мое взросление как будто делало ее старение более быстрым. Несмотря на радостное возбуждение, превратившее ненастный вечер в погожий и ясный, я ощутила острый укол печали. Сердце мое болезненно сжалось. Но Пол включил мотор, и все тревожные мысли улетучились. Впереди были только радость и счастье.
Зал для файс-додо находился на другом конце города. Это было просторное помещение, всю меблировку которого составляли длинные скамьи вдоль стен, предназначенные для пожилых людей. В соседней комнате, чуть поменьше, на столах стояли кастрюли с гумбо. Сцены как таковой в зале не было, музыканты – аккордеонист, гитаристы, скрипач и ударник, игравший на треугольнике, – располагались на высоком помосте. Иногда к ним присоединялись певцы.
Здесь собирались люди со всей бухты. Многие семьи приводили детей. Самых маленьких укладывали спать в соседней комнате. Файс-додо начинали танцевать, когда все малыши уже были уложены. Некоторые отцы семейств, пока их жены и дети постарше танцевали тустеп, играли в карты – особой популярностью здесь пользовалась игра, именуемая бурре.
Едва войдя в зал, мы с Полом подняли целую волну возбужденного шепота. Я поймала на себе несколько любопытных взглядов. Всем хотелось знать, неужели Пол Тейт и правда связался с девчонкой из самой что ни на есть бедной семьи? Пол то ли не замечал взглядов и перешептываний, то ли решил игнорировать их. Не теряя времени, мы начали танцевать. Я заметила нескольких своих одноклассниц, пожиравших меня ревнивыми взглядами. Конечно, каждой из них хотелось бы станцевать файс-додо с Полом Тейтом.
