— Победитель… сериал «Национальный госпиталь»!
— Мы победили! — в один голос завопили все за столиком Тары. — Мы победили!
Актеры и сценаристы сериала разом вскочили со своих мест и начали обниматься. Взгляд Тары заволокли слезы радости.
— О, Изадора, мы победили. Я не могу поверить в это, — зарыдала она.
— Давайте на сцену, — хрипловатым голосом проговорил Аарон. — Нам еще надо получить приз.
— Кто… я? — потрясенно спросила Тара.
— Да, вы и Изадора, — подтвердил шеф. — Все выйти на сцену мы не можем, а вы обе так много работали в этом году, что заслужили это.
Изадоре повторять дважды не пришлось, а Тара чуть задержалась. Аарон положил руку ей на талию, подталкивая на сцену:
— Это ваш год, Тара.
— А как же Томми и все остальные? — спросила она, лихорадочно пытаясь вытереть мокрые от слез глаза.
— Это твой год, — тепло повторил Аарон. — Наслаждайся.
Изадора и все актеры вместе с исполнительным режиссером уже были на сцене. Наконец Аарон и Тара тоже поднялись на сцену.
— Спасибо вам! — орала Шерри, активно работая локтями в толпе артистов. Она просто лезла в камеру. — Спасибо вам за любовь.
Обманчиво хрупкая брюнетка Алегра Армстронг упорно отказывалась пропускать Шерри вперед. Она была почти у самого микрофона.
— Вы просто не представляете, что значит для всех нас сниматься в сериале «Национальный госпиталь», — с теплыми нотками в голосе говорила Алегра. — Мы упорно работали над ним, и теперь хотим поблагодарить всех наших поклонников.
Аудитория бурно приветствовала ее выступление. Эту актрису искренне любили. Блестяще сыгранная ею роль хирурга уже удостаивалась номинаций.
— Кроме того, мы должны поблагодарить всех авторов, без которых этот сериал не состоялся бы, — добавил известный экранный сердцеед Стивен Валли, сыгравший симпатичного доктора Маккамбриджа. Стивен также был отмечен в нескольких номинациях, в том числе и в таких необычных, как «Самая сексуальная телезвезда» и «Мужчина, рядом с которым хотели бы проснуться большинство женщин». Валли закончил и отошел назад, обняв одной рукой Изадору, а другой Тару, от чего та явственно почувствовала, что краснеет. Ослепленная прожекторами, она смотрела со сцены, но почти ничего не видела. Но Тара знала, что сейчас все в зале смотрят на сцену, а значит, и на нее, от чего испытывала странное чувство.
Сквозь туман она слышала разноголосицу толпы.
— По-здрав-ля-ем! — скандировали все столики, когда команда «Национального госпиталя» спускалась со сцены.
— Я, Джилл Макдоннел, представляю здесь сериал «Страж». Каково это, быть частью команды, создавшей самый популярный сериал года? — спросила женщина, внезапно появившись перед лицом Тары с крошечным микрофоном в руке.
И без того неуверенно стоявшая на высоких каблуках Тара, чтобы не упасть, была вынуждена схватиться за пиджак Аарона.
— Чудесно, — выдавила она первое попавшееся, чувствуя полный ступор. Таким стало ее первое публичное выступление.
— Я могу взять у вас интервью?
Тара неуверенно улыбнулась.
— Конечно, — ответила она. — Звоните мне завтра в офис, и мы сможем уточнить время.
Уже у столика начались бесконечные объятия, появилось шампанское.
— Я должна позвонить Финну, — сквозь слезы радости сказала Тара. Она чувствовала, как эмоции волнами захлестывают ее.
Новых номинантов объявлять не торопились, и Тара поспешила из зала, чтобы в тишине позвонить мужу.
Домашний телефон снова ответил бесконечными гудками, и Тара позвонила на мобильный.
— Сейчас я в пабе с Дерри и друзьями, — кричал Финн в трубку. — Я нервничал, не зная, как у тебя дела, и не мог оставаться дома.
— Мы победили! — со смехом прокричала Тара.
— О, любовь моя, — взволнованно сказал Финн. — Поздравляю, я так горжусь тобой.
Вот-вот должна была начаться заключительная часть вечера. Тара помчалась обратно в зал. По дороге она столкнулась с высоким бородатым человеком, похожим на ветхозаветного пророка. Мужчина взял ее за руку и заговорил. Тара неожиданно узнала в нем Майка Хаммонда, известного ирландского режиссера из графства Голуэй. Майк совсем недавно поставил несколько пьес Оскара Уайльда специально для американского телеканала НВО.
Прежде Майк никогда не посещал такие мероприятия, но на присуждениях «Оскаров» и «Эмми» он чувствовал себя как дома.
— Мои поздравления, — сказал он со своим своеобразным калифорнийско-ирландским акцентом. — Я Майк Хаммонд.
— Я знаю. Тара Миллер, — представилась Тара, протянув ему руку.
«Зачем он представляется, его и так все знают», — подумала она.
— Все только и говорят о том, что, если бы не ваша работа, «Национальный госпиталь» сейчас не выиграл бы, — продолжил он.
Глаза Тары недоуменно расширились. Хаммонд не только знал ее, но даже и слышал о ней нечто хорошее.
— Это не совсем так, — сказала она. — Мы работаем командой. Кроме меня есть много других сценаристов, занимающихся основной сюжетной линией. Когда создаются проекты такого масштаба, необходима слаженная совместная работа, иначе неизбежны конфликты и провал.
— Очень скромно, — прокомментировал Майк. — Мы можем как-нибудь встретиться за ленчем?
Он извлек из внутреннего кармана карточку и записал на ней номер.
— Вот мой сотовый. Я на несколько месяцев уезжаю в США, но, скажем, в марте вы могли бы мне позвонить. Мы обсудим предстоящие проекты или просто пообщаемся.
— Хорошо, — сказала Тара, принимая карточку.
— Привет, Майки, — неожиданно раздался голос. Высокая стройная темнокожая женщина подошла и положила руку на плечо знаменитости.
— Привет, Кристал, — ответил Майк, поворачиваясь к ней.
Тара поспешно ушла, едва веря в то, что с ней происходит. С ней хотел встретиться сам Майк Хаммонд. Сериал, в котором она работала, только что выиграл престижную премию. Она сама была замужем за самым замечательным человеком в мире. Чего еще она могла желать?
Уже минули сутки, как Тара узнала о том, что их «Национальный госпиталь» был удостоен номинации «Сериал года». Но она все еще ходила переполненная радостью и с большим удовольствием любовалась букетом цветов, который ей наутро прислала Холли. Тара пыталась работать и в этот день, но не смогла, потому что была слишком взволнована. Отметить такое событие они с Финном решили вечером в их любимом ресторане, о чем Тара и рассказала Холли по телефону.
— То есть ты решила не смотреть себя по телевизору? — немного язвительно спросила Холли.
В ответ она услышала стон сестры:
— Никогда! Я еле пережила съемку, а теперь, может быть, когда-нибудь найду в себе силы посмотреть, что они наснимали.
— Я также буду гулять, но запишу церемонию на видеомагнитофон, — сказала Холли. — Так что когда-нибудь покажу своим гостям на этой ленте свою знаменитую сестру, которая обеспечила победу «Национальному госпиталю».
Холли опаздывала. Она бросилась назад в спальню, чтобы подкрасить ногти. Присев на край кровати, она дула на пальцы, ожидая, когда высохнет лак — красивый сиреневый лак с блестками. Еще предстояло влезть в неудобные полусапожки, которые ей пришлось приобрести к своим новым черным брюкам. Вещи были красивыми, но оказались неудобными. Особенно когда нужно было наклоняться, чтобы застегнуть молнию на полусапожках. Корсет от «Дольче и Габбана» Холли одолжила Габриэла из Международного дома моды, хотя у нее и были сомнения, подойдет ли он. Корсет действительно подходил лишь условно, дышать в нем было трудно, не говоря уже о том, чтобы наклоняться.
— Его возвратили, поскольку он оказался слишком большим для одной из наших лучших клиенток, и планируют продать в январе, — говорила Габриэла. — Так что никаких сигарет и не потей в нем сильно!
— Она не будет, — пообещала Банни, подруга и коллега Холли из детского отдела. Это была ее идея — одолжить корсет, и именно она лестью смогла уговорить Габриэлу. С коротко стриженными светлыми волосами Банни напоминала напуганного мальчишку. В неизменной белой рубашке и черных брюках она смотрелась совсем как модель на подиуме, и Холли завидовала ее красоте. Она была убеждена, что, если бы не участие Банни, Габриэла никогда не одолжила бы ей такую модную вещь.
Хотя Банни и Холли удалось заполучить согласие Габриэлы, они обе понимали, что расслабляться было рано. Ведь с Холли порой случались фантастические и необъяснимые вещи, в результате чего часто страдала ее одежда. То кофе чудесным образом выпрыгивал из чашки прямо на нее, то на улице ее обдавала водой проезжавшая по луже машина, то на ровном месте вырастал камень, о который она спотыкалась. Любой несчастный случай мог обернуться тем, что ужасно изуродованную фирменную вещь пришлось бы латать и отбеливать. Вокруг Холли был какой-то Бермудский треугольник, однако Габриэле знать этого вовсе не полагалось.
