Каллен кладет руки на колени и наклоняется. Его лицо оказывается наравне с физиономией Николаса.
— И кто в этом виноват?
Николас по-прежнему отжимается, когда Эрика с Мэдисон заходят в комнату. Эрика выглядит так, будто она плакала и только что умылась.
— Давайте выкурим эту экологически чистую траву! — говорит Каллен и обнимает Мэдисон за плечи. Та визжит.
Гиду нравится ее визг. А мне кажется, визжать было совершенно ни к чему. Но, чтобы проигнорировать визжащую хорошенькую девчонку, особенно если на ее ремне написано «Оседлай меня», нужно быть настоящим занудой — и если бы Гид был таким, вряд ли бы он мне понравился.
— Я пойду с вами, — говорит Гид.
— Нет, нет, — Каллен выпроваживает Николаса, Эрику и Мэдисон в дверь. — Ты останешься здесь и составишь компанию Мидже. — Подмигнув ему, Каллен исчезает.
Миджа робко улыбается Гиду. Комната, где стало пусто и тихо, невозможно пахнет девчонками. Гиду кажется, что здесь полно сложных, сильных и совершенно неподдающихся описанию запахов. На самом деле здесь пахнет вином, «Коко Шанель» и стиральным порошком. Гид садится рядом с Миджей на кровать.
— Откуда ты родом? — спрашивает он.
— Откуда я, откуда мои родители или какое место я считаю домом?
Эту фразу Гидеону предстоит услышать еще не раз, но пока она еще его не раздражает.
— Где ты родилась?
— В Куала-Лумпуре, — отвечает Миджа. — Это в Малай…
— Я знаю, где это, — перебивает ее Гид. — В детстве мне нравилось рассматривать атласы.
— Но мои родители из Нидерландов, — продолжает она, ничуть не смутившись, услышав о том, каким одаренным ребенком был Гид. — Точнее, отец голландец, а мать… ну, не совсем голландка. Долгая история. Гид отодвигается на пару сантиметров. Он понятия не имеет, что ему рассказать о себе. Нужно ли говорить, что у него есть девушка? Тут он решает никогда и ни за что не говорить больше необходимого и всегда помнить, что чем больше говорят другие и чем меньше ты им разболтаешь, тем лучше.
Мне лично кажется, его затея не есть курицу до тех пор, пока он не займется сексом, куда реалистичнее этой. Ведь он от природы болтун.
— Второй год здесь учишься?
— О нет, — отвечает Миджа, — пятый. Тоже долгая история.
— Ясно. — Почему бы ей не рассказать хоть одну эту долгую историю, чтобы не надо было придумывать, что сказать дальше?
— А что такого между Николасом и Эрикой? Я что- то не то сказал?
— А, это, — Миджа рассеянно отмахивается, хлопая ресничками. — Ты не виноват. Тебе-то откуда знать, наверняка они тебе не рассказывали, ведь это большой секрет. Эрика влюблена в Николаса. И, кажется, у них был секс. Но проблема в том, что они с Николасом очень сблизились, и ей уже начало казаться, что она ему действительно нравится, но стоило им заняться сексом, как он стал вести себя отвратительно. Я не должна никому рассказывать. — Она хмурится. — В том году Эрика жила в другой комнате, с Марси Проктор и Эди Белл, но потом подружилась с Мэдисон, и… теперь она в основном общается с ней. Эрика была довольно популярной в школе. Но когда Мэдисон взяла ее под крылышко, она стала настоящей звездой.
Миджа краснеет. У нее большие зеленые глаза, а светлая челка такая прямая, будто ее отрезали по линеечке. Гидеон смотрит на нее, но намеренно старается не смотреть на верх ее голубых трусиков, выглядывающий из-под пижамных штанов.
— А знаешь, нас оставили вместе, потому что хотят, чтобы мы с тобой сошлись, — замечает Миджа. — И мы могли бы… если хочешь. — Она пододвигается к нему почти на незаметное расстояние. Символический жест.
«О боже, — думает Гид. — Я мог бы выиграть пари прямо сейчас. Или хотя бы встать на путь к выигрышу». Так почему же он не чувствует себя победителем.
— Может, попробуем поцеловаться? — спрашивает она. — Раз уж мы остались вдвоем.
— Конечно, — отвечает Гид, обрадовавшись подсказке. Они с Миджей склоняют головы, и, когда их губы сближаются, Гид ловит себя на мысли, что думает не о поцелуе, а о том, что будет есть завтра, ведь теперь он уже стал вегетарианцем. Его губы касаются ее губ, и она слегка приоткрывает рот. Он открывает глаза. Миджа смотрит на него.
— У меня есть девушка, — говорит он.
— Ой! — Она подскакивает и в ужасе закрывает рот своими маленькими ладошками. — Прости!
— Нет, что ты, — отвечает Гид, не вполне еще осознав, что только что сказал. — Я… тебе не за что извиняться.
Слава богу, что они не целуются, думает он, — и его пугают эти мысли. Разве все парни не должны постоянно хотеть целоваться с кем угодно? Но Гид не хочет. Он не уверен, что ему это нравится, хотя Миджа и кажется ему хорошенькой. Он просто думал, что, если симпатичная девушка окажется рядом, ты обязательно ее захочешь, и как-то странно, что он не захотел.
А мне кажется, это так мило! Просто голову сносит, как мило. Мальчик-подросток с хорошим вкусом! То есть я вовсе не хочу сказать, что Миджа некрасивая… Но она ему не подходит. И он не старается воспользоваться ситуацией, раз уж выпала такая возможность. Мое сердце бьется очень, очень быстро.
Миджа садится на кровать и закрывает ноги одеялом. Кажется, отказ Гида совсем ее не задел.
— Скучаешь по ней? — спрашивает она.
На ум сразу же приходит ответ «не особо», поэтому даже удивительно, что Гид умудряется ответить:
— О да. Очень.
Миджа сочувственно кивает; ее светлые прямые волосы качаются в ровной плоскости. Гид ловит себя на мысли, что его не привлекают слишком аккуратные девочки. Но признаться ей, что у него подружка… теперь другие тоже будут думать, что он — запретная территория. И может, стоило хотя бы попытаться заняться с ней сексом и выиграть пари? Но он не смог. Он вспоминает тот момент, когда приблизился губами к ее губам и просто физически не смог заставить себя поцеловать ее, потому что ничего, ровным счетом ничего по отношению к ней не чувствовал.
Минуточку. Какие странные эмоции для парня! Неужели у Гида, как ни дико это звучит по отношению к любому помешанному на сексе шестнадцатилетнему парню, — есть душа?
В данный момент он сам думает об этом, но слова в его голове облекаются в иную форму: «Почему я просто не набросился на нее? Что со мной не так? А может, все в порядке?»
— Странный денек выдался, — говорит он.
— Мне можешь не рассказывать, — соглашается Миджа ван Эйк. — Еще утром я была в Амстердаме.
Кажется, она вовсе не расстроена тем, что у них ни- чего не вышло. Гид на секунду задумывается, испытывает ли она к нему такое же равнодушие, как он к ней. Но ему кажется, что она хорошая девчонка. Миджа тянется к туалетному столику и берет крем от прыщей. Мажет чуть-чуть себе на подбородок и намазывает под- бородок Гида.
— Тебе нужно больше ухаживать за кожей, — говорит она. — У меня много полезной косметики.
Они вместе смотрят в зеркало, честно изучая лица друг друга. Кажется, у Гида появился друг.
Ребята возвращаются домой по мокрой траве, когда небо над холмами только начинает розоветь. Гид признается Каллену и Николасу, что проболтался Мидже насчет того, что у него есть девушка.
— Само вылетело, — извиняется он. — Теперь все девчонки будут думать, что я занят.
Каллен хлопает его по спине.
— Ты молодец, — говорит он. — Лучше и придумать нельзя. А еще очень полезно иногда давать девчонкам от ворот поворот. Это делает тебя более желанным. Ну надо же — сказал, что у него есть подружка! Гениальный ход.
Гид хочет сказать, что это вышло случайно, но я рада, что он молчит. Пусть это добавит ему очков — к тому же гениальные ходы почти всегда случайны.
Как, например, этот. Стоит оказаться в голове у какого-нибудь симпатичного чудака, и чем больше ты слышишь его странных мыслей, тем сильнее… ну как вам объяснить… после сегодняшней ночи я почти уверена, что влюбилась в него. Теперь уж точно нельзя себя выдавать. Какой бы уверенной я ни казалась окружающим, у меня очень хрупкое сердце. Странно, совсем недавно я боялась, что и он сможет прочесть мои мысли, а теперь, когда я знаю, что ему это неподвластно, мне почти хочется, чтобы он сумел сделать это. Но только он.
Вот уже во второй раз за восемь часов Гидеона Рейберна будят. На этот раз его грубо будит Николас. Мало того, он залез под одеяло, подхватил Гидеона под мышки и теперь вытаскивает его из кровати, причиняя немало боли.
Гидеон стонет:
— Ты мне в железы вцепился.
Николас силен, несмотря на худобу. На нем темно- синие нейлоновые шорты и футболка, достаточно облегающая, чтобы заявить всем, какая у него хорошая фигура, но и достаточно свободная, чтобы притвориться, будто его не интересует чужое мнение.
— Мы отправляемся на пробежку, — сообщает Николас. — Пошли.
— На пробежку? — В жизни Гид редко задумывался о беге и уж тем более применительно к своей персоне. Он хорошо помнит их разговор о «тренировках», но ему почему-то показалось, что это всего лишь теоретическое предложение. Но я-то знаю, что это не так. Ребята вроде Николаса редко разглагольствуют впустую. — Но зачем?
