Глава 8
Лавров поджидал осведомителя в душной забегаловке, полной любителей пива и дешевой закуски. Запах сосисок и пельменей перебивал дым сигарет. Лавров принес с собой бутылку водки. Он сам был не прочь выпить. Если бы не работа...
Он промерз, устал и дико хотел спать. Осведомитель опаздывал. Лавров глянул на часы и принялся за остывшие пельмени. Когда еще удастся поесть? Босс замордовал, все соки выжал... да еще разгон дал. Обозвал дармоедами и лежебоками. У него уже не хватало сил ругаться забористо, как он умел, – выдохся, вымотался за эти безумные дни и ночи.
Отчасти Роман согласился с его упреками. Вялые оправдания его и ребят разбивались об отсутствие результата.
«Это провал, Рома! – сокрушался Колбин. – Неужели ничего?»
«Полный ноль, Петр Ильич, – признавал поражение начальник охраны. – Все ниточки оборваны... Надо в милицию заявлять! Другого выхода я не вижу!»
«Зебрович слышать не желает о милиции...»
«Мы хоть снимем с себя ответственность!»
«Он дал нам еще трое суток. Ищите, Рома! Землю ройте!»
«Да роем... И что с того?»
«Может, между братками какой слушок прошел? Ты вознаграждение посули, не скупись. Зебрович даст любые деньги... в разумных пределах, – поправился Колбин. – Давай пошурши! Надо же что-то делать!»
Осведомители остались у Лаврова от его прежней службы в государственной правоохранительной структуре. Скромная зарплата и неоправданный риск вынудили его уволиться и пуститься в вольное плавание. Вот, попал в первый серьезный шторм. Везде свои нюансы.
Шустрый мужичок, одетый байкером, с размаху плюхнулся на пластмассовый стул.
– Привет! Че-то в горле пересохло...
– Сейчас мы тебя вылечим, Димыч, – усмехнулся Лавров, разливая водку. – Ты на мотоцикле?
– Накрылся мой конь! Уже неделю как я без колес.
Мужичок горестно сдвинул брови и потянулся за водкой.
– А что с твоим конем?
– Да... – махнул тот рукой, унизанной железными перстнями. – Погудели мы у одного приятеля... Короче, сам понимаешь...
– Под кайфом за руль сел?
– А на чем же домой добираться в два часа ночи? – искренне удивился Димыч.
– Худо тебе без коня...
– Ой худо! Во как худо! – Он провел ребром ладони по горлу. – Короче, смерть мне без моей «Хонды».Я ведь еще кредит отдаю... а доходы мои тебе известны.
– Значит, от материальной помощи не откажешься?
Мужичок опрокинул вторую рюмку водки и хитро прищурился. В его ухе поблескивала круглая металлическая серьга.
– А велика ль милостынька будет?
– В зависимости от ценности информации.
– Гляди, начальник, чтобы без обману...
– Когда я тебя обманывал?
Димыч поскреб подбородок, оглянулся и придвинулся поближе к собеседнику.
– Короче, я тут перетер кое с кем по поводу твоей проблемы...
– И что?
– Тухлое дело.
– Никто не в курсе?
– Да обмолвился один... чисто по-дружески поделился соображениями...
– Не тяни, Димыч!
Мужичок придвинулся еще ближе, наклонился и понизил голос. От него разило потом и водкой.
– Короче, чувачок залетный интересовался этим, как его...
– Анатолием Зебровичем?
– Тише ты... раскричался! Зебровичем, точно... Короче, вопросы задавал насчет его бабы... жены то есть. Мол, нашлась она или нет?
Пивную освещали желтые лампы, к потолку поднимался сизый дым. Сквозь гул голосов слышался звон кружек и торопливые шаги официантки, которая убирала посуду.
– Что за чувачок?
– Говорю же, залетный. С Урала прикатил. Приторговывал дурью... так, по мелочи... Потом упал на дно. Поговаривали, работу нашел... Но ты же понимаешь, начальник, кто к легким бабкам привык... того могила исправит!
Димыч сипло хохотнул над собственной шуткой.
– И это все?
– А что, мало? – нахмурился осведомитель.
– Намекни хоть, где искать этого залетного? Как кличут?
– Игорехой. Он на джипе приезжал. «Мицубиши» кажись... Тачка клевая! Только его или нет – не знаю. Может, угнал...
– Ты сам-то его видел?
– Не-а... – Мужичок мотнул небритым подбородком. – Мне пацан знакомый нашептал. Он раньше у этого... у Зебровича в офисе клерком работал, потом на дурь подсел... его и выгнали. Игореха, видать, по старой памяти к нему подкатил... но тот, сам понимаешь, ни сном ни духом!
Лавров вылил остатки водки в стакан и придвинул к Димычу сосиски.
– Давай закусывай! А то вон, повело уже.
Ниточка, которую дал ему осведомитель, была тонкая, словно паутинка. Но и ее упускать нельзя.
– Слушай, Димыч, дай-ка мне адресок бывшего клерка.
Мужичок молча жевал сосиску, обильно политую красным, как кровь, кетчупом. Лавров ждал. Димыч продолжал невозмутимо закусывать. Цвет кетчупа вызвал у начальника охраны плохие предчувствия.
Лавров имел доступ к личным делам сотрудников. Ему ничего не стоило пробить по базе данных, кого из клерков недавно уволили... но на это уйдет драгоценное время. Текучка кадров в таких компаниях, как «Зебрович и партнеры», являлась неизбежным злом. Без фамилии он вряд ли быстро управится. Проверять придется всех.
Он достал из кармана конверт и показал Димычу. Тот перестал жевать.
– Держи!
Мужичок протянул руку, но Лавров не спешил отдавать обещанное вознаграждение.
– Адрес, фамилия...
– Я не из вашей конторы, – огрызнулся Димыч. – Фамилию не спрашивал. Пацан снимает квартиру в Кунцеве... задолжал за несколько месяцев, просил помочь... А тут я своего коня разбил! Черная полоса, начальник...
– Меняю точные координаты на конверт!
– Идет...
* * *
Глория сообразила, что сон подозрительно затянулся. Хоть время категория и летучая, но наяву оно течет по-другому. Глория не могла этого объяснить: она это просто чувствовала.
В обед молчаливый Санта принес ей куриный бульон и пирожки с мясом. Впервые ее не затошнило от запаха еды. К Глории возвращались силы и аппетит. После обеда она встала с постели. Ноги дрожали, голова кружилась, но ей удалось добрести до ванной и взглянуть на себя в зеркало. Увиденное привело ее в ужас. Она сбросила килограммов пять – щеки ввалились, под глазами синева, лицо бледное. А волосы... тусклые, спутанные, висят длинными прядями, как у ведьмы. На мраморной полочке стояли пара флаконов с туалетной водой, шампунь и гель для душа. Не те, которыми она привыкла пользоваться...
Глория с тревожным любопытством попробовала открыть кран. Потекла вода... сначала холодная, потом теплая. «Пещера тролля» отлично оборудована. Угловая ванна, зеркало, кремовая плитка отливает перламутром... Остальные помещения, вероятно, не хуже.
Глория умылась, взяла расческу и провела ею по густым темным волосам. Зубья застревали, причиняя боль. Сколько дней она не расчесывалась? Два, три... или больше?
В комнате, увешанной гобеленами, не было ни календаря, ни часов. В окно стучали ветки сирени, позади которой шумел окутанный зеленым туманом сад. Глория заглянула за ширму, закрывающую входную дверь, подергала за ручку. Заперто! По ширме были вытканы пестрые птицы с хохолками. «Удоды, – вспомнился ей рассказ Агафона. – Те самые, что донесли Соломону про неподвластную ему страну...»
– Эй! – крикнула она и постучала в эту дверь, отделяющую ее от прошлого. – Эй! Выпустите меня!
Тишина. Она приложила ухо к двери и прислушалась. Ни звука. Ей оставалось только улечься обратно в постель. Тем более что силы были на исходе. Сердце прыгало в груди, дыхание стеснилось. Какую же дозу снотворного ей вводили? Судя по последствиям, приличную.
Полулежа на подушках, Глория задумалась о своем состоянии, о том, куда она попала. Может, у нее случился приступ безумия и ее упекли в психиатрическую лечебницу? Частную, комфортабельную, но все же клинику? А карлик и Санта – порождения ее бреда? Они представляли собой странную пару: неуклюжий немой великан и галантный широкоплечий малыш, причем последний явно в роли хозяина...
Однако если она в лечебнице, то где врачи, медицинский персонал? Почему ей не делают уколы, не заставляют принимать таблетки?
Глория слишком устала, чтобы размышлять над этим. Она не заметила, как задремала. Сквозь ресницы ей виделась царица Савская, поднимающаяся по роскошной мраморной лестнице к царю Соломону...
Слова тролля сами собой всплыли в памяти:
«Три года, три месяца и три дня длилось путешествие царицы в далекую неведомую страну... и когда вступила она в славный город Иерусалим, то пришла к Соломону и вела с ним беседы обо всем, что ее занимало... и постигла она мудрость его, и склонилась перед его могуществом, и молвила:
– Если разгадаешь мои загадки, то признаю я тебя наисильнейшим властителем над людьми, зверями и птицами, над бесами, оборотнями и демонами... над всеми царями Полудня и Полуночи...
О чем бы она ни спросила, царь отвечал быстро, без раздумий и проявил поразительную осведомленность в любых вещах. Царица же очаровала его своей дивной красотой и любезностью, изысканными нарядами и пленительным голосом, похожим на звуки волшебной свирели...
