Он ни хрена не понимает. Не может уразуметь, почему эти чуваки любят мыльные оперы, попсу и прочую туфту для малолеток. На фига им? Ясно ведь, что все в университетах учились. Брину понятно, почему мать Танка балдеет от «Дома и на чужбине». Она умирает от эмфиземы, и ей нравится «смотреть на молодежь». И конечно, в гостях у Танка Брину тоже приходится глазеть в «ящик», чтоб не сдохнуть от тоски. Рядом с мамашей Танка посмотришь что угодно. А как они говорят, эти челы! Все потрясные, а эта Энн особенно. Англичане, но сыплют американскими словами только так. Небось в универе научились. Может, даже не ошибаются – Брин не знает.
– А ты что думаешь, Брин? – спрашивает Эмили.
– О чем?
– По-твоему, зачем нас сюда привезли? А он знает?
– Ну-у... может, для опытов, – гадает он.
– Для опытов? – повторяет Эмили.
– Неплохо, – оценивает Пол. – Для каких опытов?
– А я знаю? – отвечает Брин. – Вон сеструхе другана заплатили за опыты с лекарствами почти три стольника. Сейчас она в больнице Уорли.
– Серьезно? – переспрашивает Эмили. – За опыты с лекарствами? Впервые слышу.
– А я однажды чуть не согласилась, – признается Тия. – Так многие студенты подрабатывают. Я хотела записаться в группу, где не давали спать и следили, как это отразится на реакции и так далее. Правда, это не эксперименты с лекарствами, но я могла выбрать и клинические испытания антидепрессантов.
– А Мари, сеструха моего другана, чего только не перепробовала, – сообщает Брин. – Лекарства, снотворные, пищевые добавки. Но она с приветом, больная на голову, вот и доигралась.
– Что с ней случилось? – спрашивает Энн.
– На ней испытывали какие-то таблетки для похудения. Мари здоровая, как шкаф, ей только на пользу. Но потом по ней пошла какая-то сыпь, да еще Мари стала мочиться все время, но к тому времени купила себе стиральную машину и думала, что скоро все пройдет. Потом она пила рогипнол – ну, знаете, отраву для изнасилований. Так вот, психолог дал Мари таблетку и долго что-то втолковывал, хотел посмотреть, что она запомнит. Все бы хорошо, но опыт кончился, а пилюля еще действовала. В общем, на острове Кэнвей ее изнасиловали два каких-то мудака, а она так и не вспомнила, как туда попала и как вернуться домой. Потом еще был краситель для ткани, от которого у нее руки стали фиолетовые, потом она испытывала какую-то дрянь, которую кладут в еду, чтобы жир не усваивался, но от нее Мари все время поносила. Потом ей дали новые таблетки для похудения – оказалось, фуфло. От лекарства для эпилептиков один глаз стал хуже видеть, от снотворного она проспала десять дней, а от искусственного подсластителя у нее в мозгу выросла опухоль. Энн смеется.
– Что тут смешного? – возмущается Тия.
– Ничего, конечно, – я понимаю. – Энн хихикает. – Но как он рассказывает!
– И что с Мари теперь? – спрашивает Тия.
– Говорю же, лежит в больнице Уорли. – Где?
– В психушке, – объясняет Брин. – В Брентвуде.
– Ну и при чем здесь мы? – спрашивает Эмили.
– Может, на нас тоже ставят опыты, – пожимает плечами Брин. – Так, чтобы нам не платить. Подсыпают какую-нибудь дрянь в воду или еще что – не знаю. Просто подумалось.
– Если это эксперимент, то кому-то подготовка дорого встала, – замечает Тия. – Гораздо дешевле было бы нам заплатить. Сначала кто-то дал объявление в газету, потом усыпил нас, привез сюда на самолете или еще как-то, арендовал дом на острове, потратил время, чтобы нас выбрать...
– Видать, на нас испытывают что-то нелегальное, – ворчит Брин.
– Интересно, почему из всех, кто прислал заявления, выбрали именно нас? – спрашивает Эмили.
Брин хмурится.
– Думаешь, нас выбрали?
– Ну а как мы сюда попали? – парирует Эмили. Все кивают.
– Наверное, претендентов была толпа, – замечает Джейми.
– Интересно, мы из них лучшие или худшие? – вслух размышляет Энн.
– Идея! – оживляется Эмили. – Поищем самую нелепую причину, какую только можно придумать, – почему мы очутились здесь? Как это мы раньше не додумались?
– По-моему, этим мы и занимаемся, – говорит Тия. – А толку?
– Отличный способ искать решения, – объясняет Эмили. – Меня отец научил. Он говорит, чтобы мыслить оригинально, нельзя отмахиваться даже от самых абсурдных идей. Надо не забывать те, которые машинально отвергаешь, – так и мыслишь свободнее, и решения быстрее находятся. Я однажды собиралась на вечеринку и никак не могла решить, что надеть, и папа сказал: «А ты собери всю самую неподходящую одежду. Свали ее на кровать и попытайся скомбинировать. Глядишь, что-нибудь и получится». Так я и сделала, подобрала ансамбль, и на вечеринке была самой стильной!
– А чем занимается твой отец? – спрашивает Джейми.
– Он консультант по менеджменту, – смеется Эмили.
– И что же ты надела? – любопытствует Энн.
– Джинсы с футболкой. У всех вытягиваются лица. Эмили улыбается.
– Понимаете, мои друзья в индустрии моды работают, вечеринку назначили после дефиле, и все пришли в «Версаче» и «Москино», по которым тогда с ума сходили. Типа стильно, а я в джинсах сразу оказалась на виду. Если б не отец, я бы ни за что не додумалась, но чем дольше смотрела на джинсы на кровати, тем лучше видела: вот мой единственный шанс выделиться из толпы. И парня подцепила.
– Ну ты шалава, – поражается Пол. Брин не понимает, шутит он или нет.
А Джейми все пишет. Свой «план обороны» он уже скомкал и бросил на стол. Пока Джейми его мял, все молчали. Брин предпочел бы наглухо заколачивать дверь, а не торчать в кухне, наливаясь вином, но убивать их пока вроде никто не собирается. До него вдруг доходит, что остальные еще не обжигались по-настоящему. Ну, разве что едва не попадали в аварию на своей «бээмвэшке», мокрыми руками хватались за выключатели – и все. Потому и не научились бояться. Кроме Тии, но она бы струсила и в «доме с привидениями» в парке аттракционов.
На кухонном столе полно бутылок и блюдец-пепельниц, набитых бычками. Брину все кажется, что хозяин дома разозлится, увидев, как они насвинячили. Глупо, да?
– Может, нас хотят скрестить с инопланетянами, – говорит Энн.
– Что-что? – угрожающе переспрашивает Тия. Энн притворяется обиженной, хотя всем ясно, что
это игра.
– Да успокойся! Я просто высказала самое абсурдное предположение.
Тия вздыхает и закуривает.
– Твоя очередь, – напоминает Эмили Брину.
– В голову ничего не лезет.
– А ты попробуй, – советует Эмили. – Назови первую нелепость, какую придумаешь.
– Ну ладно. Мы на соревнованиях по прыжкам на батуте, – бурчит Брин.
– На соревнованиях по прыжкам на батуте? – повторяет Эмили.
– Да, вот нас сюда и притащили.
– Но это же просто глупо! – восклицает Эмили.
– Нет, нелепо, – поправляет Энн. – И, по-моему, клево.
Такие девицы редко говорят, что Брин клевый.
– А ты что скажешь? – спрашивает Пол у Эмили.
– Порно. Мы будем заниматься сексом, а нас станут снимать.
– Кого? – уточняет Тия. – Я не занимаюсь сексом.
– А я занимаюсь, – загадочно сообщает Эмили, поглядывая то на Пола, то на Брина.
– Значит, это уже не абсурд, – смущается Тия.
– Это не я сказала, дорогуша, – парирует Эмили.
– Мы прибыли сюда, чтобы разводить овец! – заявляет Джейми и давится смехом. Больше никто не смеется.
– Послушаем, что скажет Пол, – предлагает Энн.
– Испытания ядерного оружия, – говорит он.
– И только? – удивляется Тия.
– А ты что предлагаешь? – спрашивает Пол.
– Нас сюда привезли, чтобы мы влюбились, – слышит он в ответ.
– Слишком цинично, – говорит Эмили. – И не абсурдно. Любовь – это же кайф.
За окном уже темнеет. Еще минуту назад свет был желтоватый. Теперь он синий.
Брин сидит как на иголках. Наверное, у него на этих людей аллергия. Тия права. Романтике здесь не место. Вообще-то Брин в романтике не сечет. Вот в сексе – другое дело (да и то хреново), как раскрутить девчонку на секс, а романтика... неловко это. Ему неуютно: похоже, сегодня у него в раскладе – секс с блондинкой. До блондинок Брин не охотник. Его типаж – «Пош Спайс», шикарная Виктория. Он напоминает себе, что эта девица точно потаскушка, но не распаляется, а только сильнее дергается.
– Ты что делаешь? – спрашивает Энн у Джейми. Он что-то строчит на бумаге уже несколько часов подряд.
– Список составляю, – отвечает он.
– Список чего? – допытывается Эмили.
– Подозреваемых. В похищении.
– Круто, – говорит Энн. – Можно посмотреть? Она тянется к списку, но Джейми поспешно отдергивает листок.
– Ты что? – удивляется Энн. – Я же только посмотрю.
– Сейчас, – говорит он. – Мне еще только... Минуту он грызет ручку, смотрит на лист бумаги,
потом царапает на нем еще что-то. Под этим листом – еще несколько. Джейми сует их в карман – все, кроме верхнего. Остальные удивленно поднимают брови, только Эмили разглядывает синий с металлическим блеском лак на собственных ногах.
– А там что? – спрашивает Тия.
