– Если я только узнаю, что ты от меня что-то скрываешь, между нами все кончено! Ты понял? Ты осточертел мне со своими поздними приходами домой, бесконечными приятелями, пьянками. Ты стремительно опускаешься вниз. Еще немного, и ты закончишь свою жизнь под забором, а это тебе не Россия, здесь ты просто пропадешь! Всю жизнь мне испортил!
Я повесил трубку, из которой продолжали сыпаться проклятия и несколько минут тупо смотрел на свой стол, судорожно соображая, что же мне теперь делать.
Информация, сообщенная кредитной компанией, оказалась верной: Андрей действительно умудрился потратить все деньги. Домашний телефон Андрея не работал, хуже того, автоответчик размеренно повторял мне механическим голосом, что набранный мной номер отключен.
Работать я уже не мог, судорожно перебирая возможные варианты объяснений с супругой, но ничего умного в голову не приходило. Испытывая тянущую боль в груди, я решил рассказать ей все начистоту, призвав Сергея в свидетели.
– Что? Повтори, что ты сказал? – Лицо ее было белым. – Ты вот так, запросто, не думая о семье, о своем ребенке, дал свою кредитную карточку этому проходимцу? Нет, ты – блаженный. Хуже того, ты – полный идиот. И преступник!
– Да не волнуйся ты, подожди, мы его обязательно разыщем. И потом, я позвоню завтра в кредитную компанию, возможно, даже наверняка, мы еще сможем отказаться от платежей.
– Да ты понимаешь, что ты наделал? Ты понимаешь, или нет, мерзавец?
– Вы только не волнуйтесь, Ирочка, – Сергею, казалось, хотелось провалиться сквозь землю. – Все образуется.
– Нет, я буду волноваться. Я – буду! Я имею полное право на это. Я тебя предупреждала, дрянь, я знала, что что-нибудь подобное случится. Ты был так уверен, что твои дружки-пропойцы тебя не подведут, альтруист недоделанный! Конечно, как замечательно выставлять себя в роли такого доброго покровителя всей этой швали. За счет семьи, конечно. Хорош же ты! Правильно мне говорила мама. Она тебя еще много лет назад раскусила. Какая же я была дура!
– Да шла бы ты куда подальше со своей мамой! – разозлился я, чувствуя, что теряю контроль над собой.
– Не ссорьтесь, пожалуйста, Ирочка, мы разберемся, я обещаю! – Сергей побледнел.
– Ну, и куда бы я шла? Куда?! – Она вышла из себя. В соседней комнате проснулся ребенок и, услышав разгорающийся скандал, горько зарыдал.
– Малыша пожалей, – прошипел я.
– Это ты ребенка должен жалеть, хороший же у него отец! Зачем я, дура, не слушала мать. Как она была права…
– Ну, знаешь, – Воспоминания о совместном проживании с тещей материализовались перед моими глазами.
– Ты мою мать не смей трогать, не смей даже упоминать ее имени!
– Не ори! Меня уже достали твои часовые разговоры с Москвой, если уж на то пошло. В прошлом месяце больше чем на пятьсот долларов вышло.
– Ах вот ты как! Пятьсот! И ты это сравниваешь с десятками тысяч? Знаешь, что – убирайся из дома, иди живи со своими дружками-собутыльниками!
– Ну хорошо же, ты об этом пожалеешь, – перед глазами у меня плыли черные круги. – С тобой нельзя по-человечески…
– Это кто бы тут рассуждал про человечность. Убирайся!
Я увернулся от тарелки, рассыпавшейся осколками по кухне, и, уже ничего не соображая, с грохотом отшвырнул кухонный стул, кинул в пластиковый пакет несколько рубашек и, хлопнув дверью, оказался на улице. Сергей ждал меня около лестницы.
– Ну что, куда мне теперь деваться?
– К Мишке поехали.
– Ну да, нам еще одной семейной сцены не хватало.
– Да ладно, ночь переспишь, а там видно будет.
Мишка еще не спал, семейство его завороженно следило за перестрелкой, разворачивавшейся на плоском экране недавно купленного телевизора. Телевизор этот, внушительного размера, с громадными стерео колонками, подмигивающими зелеными огоньками, был предметом семейной гордости, столь частой среди недавно приехавших в Америку.
Я улыбнулся: месяцев через пять-шесть чудеса электроники, равно как и однообразные телевизионные программы успевали поднадоесть, и дома заводилась небольшая видеобиблиотека. Чего только не находилось в таких домах: Тарковский, старые, шумящие серо-голубым снегом записи «Голубого Огонька», «Волга-Волга», Феллини, «Буратино», «Карлсон, который живет на крыше» и даже «Семнадцать мгновений весны», в комплекте на шести видеокассетах.
– Привет. – Мы стояли в дверях.
– Как я вижу, неладно что-то в Датском королевстве. – Мишка испытующе посмотрел на нас.
– Я только на одну ночь. Понимаешь… – Мне было неловко.
– Выгнали все-таки? Я так и знал, что когда-нибудь этим закончится. Я к вам пришел навеки поселиться… – Мишка рассмеялся. – А ну, заходи! Мне-то вас и не хватало, мерзавцы злобные. Быстро к столу, а то у меня еще полбутылки коньяка осталось! Забудем страдания, терзающие человеческую душу.
Каюсь, я позорно напился и заснул. Ночью мне снилось, что жизнь моя изменилась, но с утра пришло отрезвление, и снова пришлось ехать на работу.
Спать хотелось смертельно, я тупо посмотрел на экран, налил в пластиковый стаканчик чай и зевнул, ощущая вселенскую дискомфортность бытия. Собрав воедино все оставшиеся моральные силы, я позвонил в кредитную компанию.
– Чем могу помочь? – голос отвечавшего излучал жизнерадостность.
– Эээ, – запнулся я, – дело в том, что по моей кредитной карточке сделаны покупки, о которых я не имею не малейшего понятия.
– Номер вашего счета? – голос заметно охладел, став официальным. – Так, минуточку, – невидимый собеседник начал стучать по клавишам. – Наш компьютер показывает, что ваш долг составляет двадцать три тысячи долларов. Первый платеж в семьсот тридцать четыре доллара должен быть получен…
– Нет, вы не понимаете, дело в том, что я не имею ни малейшего понятия…
– Насколько я могу судить, деньги сняты в отделении банка в Сиэттле, штат Вашингтон. Вы недавно оплатили предыдущий счет, снятый в том же банке, не правда ли?
– Да… – смутился я. – Дело в том, что я дал номер счета своему другу… А он… – Я с ужасом понял, что говорю что-то не то.
– Извините, но ваш чек вложен на счет. Это ваш чек?
– Мой, – расстроился я.
– По правилам, вы должны были сообщить о несанкционированных покупках в течение трех недель. Поскольку вы ничего нам не сообщили и даже начали погашать кредит, вы тем самым признали законность платежей и теперь будете обязаны выплатить всю сумму долга. Вы получите новый счет через неделю.
– Спасибо… – Я повесил трубку, вытерев пот со лба, и тут в моем кубике зазвонил телефон.
– Ну что, проспался? Головка болит? – Это, конечно же, звонила супруга.
– Болит. Слушай, давай не будем ссориться, мне и так хреново.
– А я и не сомневаюсь в том, что тебе хреново. Вчера усугубил? Пальцы, надеюсь, еще не дрожат? Или уже пора в наркологическое отделение? В России это дело хорошо было поставлено: холодный душ и исправительно-трудовые работы.
– Послушай, прекрати надо мной издеваться. – Я снова начал заводиться.
– А что? Правда глаза колет? Как будто я тебя не знаю. Ночевал у своих дружков, кто тебя еще приютит. Надрался вчера как скотина, я же по голосу слышу.
– Оставь меня в покое. Ни хрена ты не слышишь, у меня нормальный голос. Просто знаешь, что кроме Мишки мне не у кого было переночевать.
– Ну конечно, тебе самое главное, чтобы тебя оставили в покое, водочки налили. Налили тебе вчера?
– Налили, не беспокойся. И вообще, это не твое дело.
– Ах вот ты как заговорил! Похмельный синдром, агрессивность. И это только начало, дальше – будет хуже. Значит так, дорогой, мне вся эта история надоела. Мы разводимся.
– Что? – у меня от удивления отвисла челюсть.
– Что слышал. Я только что была у адвоката.
– У какого еще адвоката? – Я потерял дар речи.
– Я развожусь с тобой, ты что меня не слушаешь? И учти, закон на моей стороне.
– Интересно, как это может быть?
– Я это делаю ради ребенка. Какой пример он будет видеть перед глазами? Спившегося папашу, на четвереньках возвращающегося домой.
– Когда это я возвращался домой на четвереньках?
– Хочу тебя предупредить, в Америке законы строгие. Так что, когда тебе придут бумаги от адвоката, не пугайся.
– Чего это я должен пугаться?
– Увидишь, – Она повесила трубку.
И как мне было работать в тот день? Я лениво разобрал скопившиеся на столе бумаги, потом как назло случилось производственное совещание, во время которого я начал засыпать, поклевывая носом, в отчаянии щипал себя за руку. Наконец, наступил вечер.
Я заехал в супермаркет, купив колбасы и бутылку коньяка, и направился к Мишке домой. Он даже не удивился, снова увидев меня на своем пороге, не стал ничего спрашивать и усадил меня за стол. Вскоре приехал и Сергей, и, захмелев, мы уселись смотреть «Белое Солнце Пустыни», причем оказалось, что фильм этот и все фразы, произносимые его героями, мы знаем наизусть. «Абдулла, поджигай»…
