— Но не забывайте политических последствий деятельности Келли. — Елейные манеры доктора Ашока были вызваны действием не только гашиша или ганжи. — Естественно, наш дорогой друг Макклауд вынужден мыслить только в категориях торговли наркотиками. Джейсон, это действительно важнейшая часть уравнения, если так можно выразиться, и я понимаю вашу верность Бюро по борьбе с наркотиками, тысячи агентов которого по всему миру тщательно выкорчевывают и распространяют… то есть подавляют торговлю наркотиками, как сильными, так и слабыми. Только подумать, какая работа проделана! И немалый личный вклад внес в нее милейший человек и проницательнейший тайный агент Джейсон Макклауд, ужас «Золотого треугольника», бич его северо-западной гипотенузы.
Глаза Макклауда, ошарашенного этой пышной тирадой, закатились так, что сверкнули белки и остались в этом положении. Эффект был впечатляющий. Малый окончательно окосел.
С небольшим опозданием я поняла, что чайный домик «Голубая луна» был тем, что принято называть опиекурильней. С той разницей, что курили здесь не трубки с опием, а сигареты с ганжой или гашишем.
— Спокойной ночи, милый Джейсон, — промурлыкал доктор Ашок. — Пусть ангелы слетят к тебе на грудь. Местная ганжа очень крепкая… Можно, я буду называть вас Тедди?
— Нет, — ответила я с самой сладкой улыбкой, какую смогла изобразить. Похоже, пребывание в этой опиекурильне положительно повлияло на мои светские манеры.
— Я в отчаянии. Вы не только знаменитая летчица, но очень красивая женщина. Как вы думаете, почему мистер Келли согласился дать вам интервью?
— Не знаю. Будьте любезны, перестаньте выпускать дым мне в лицо. У меня голова кружится.
Доктор Ашок тщательно погасил сигарету. А потом, как настоящий скупердяй, сунул окурок в карман.
— Пытаясь проникнуть в ашрам Калки — кстати сказать, великолепный образчик непальской архитектуры тринадцатого века, — мы столкнулись с некоторыми трудностями. Мы ищем доказательства связи вашего мистера Келли с КГБ.
— Развратители юношества, — сказал Джейсон Макклауд, белки которого все еще ярко выделялись на черном лице. — Мерзкие черви. — Макклауд заскрежетал зубами. — И марихуана — это еще далеко не самое худшее.
Миг спустя он уснул мертвым сном.
— Бесстрашный и самоотверженный нарк. — Доктор Ашок повернулся ко мне. Его желтые глаза светились коварством. — Моя дорогая мадам Оттингер, ЦРУ будет перед вами в вечном долгу — а вместе с ним и весь народ, — если в логове Келли вы станете нашими глазами и ушами.
— Нет уж, спасибо. — Доктор Ашок начинал утомлять меня. Скопившиеся в помещении клубы дыма вызывали у меня головную боль. — Я корреспондент «Нейшнл сан», а не шпион на службе правительства Соединенных Штатов.
— У вас, у меня и у всех истинных американцев есть общий идеал, и называется он «свободный мир». Служить этому высокому, но подвергающемуся опасности божеству, особенно теперь, когда силы тьмы, как мы говорим…
— Это вы говорите, — ответила я.
Но он не слышал. Слова изливались каскадом с его темно-синих губ.
— …здесь, в неприступных Гималаях, сошлись в яростной битве с силами света, и речь идет ни больше ни меньше как о душе человека, о самом гнуснопрославленном атмане. — Я была довольна тем, что он не знает значения слова «гнуснопрославленный». И довольна своим знанием того, что на хинди слово атман означает «душа».
— Я требую верности флагу Соединенных Штатов… — Глаза Макклауда оставались закрыты. Низким хриплым голосом он запел приветствие флагу.
Мое ощущение реальности поколебалось. Я испытывала такую же двойственность только тогда, когда Арлен напивалась, а я нет. С этими двумя зомби меня охватывало то же чувство.
— Что вы знаете о Келли? — спросила я, устав от пустого красноречия.
— Джеймсу Джозефу Келли тридцать пять лет. Он всего на два года старше, чем было вашему богу Иисусу, когда тот пережил несколько неприятных минут на вершине горы Голгофа.
— Иисус — не мой бог. Я атеистка. — Я хотела процитировать Дидро, но не могла вспомнить, как это звучит по-французски. Я всегда завидовала уверенности в себе этих philosophes. Они думали, что знают все. И даже дерзали писать энциклопедию. Умела ли Амелия говорить по-французски? Она писала стихи. Кое-что я читала. Она тоже хотела быть всем. Или я приписываю ей собственные черты?
— Вас можно поздравить. — Доктор Ашок был верток, точно угорь. — О жизни Келли до шестьдесят четвертого года, когда он, недавний выпускник университета Тьюлейн, в возрасте двадцати одного года поступил в армию Соединенных Штатов, известно не так уж много. Тут-то и скрыта тайна. Поскольку Келли был студентом и протеже знаменитого адъюнкт-профессора Джайлса Лоуэлла, доктора медицины, он мог избежать отправки на вьетнамскую войну — или «полицейскую акцию», как принято называть эту доблестную попытку сохранить Юго-Восточную Азию для свободного мира. Келли мог продолжить учиться на врача. Или стать офицером в вашей… нашей армии. Вместо этого он предпочел завербоваться. Предпочел служить в медицинских частях. Предпочел отправиться во Вьетнам. Предпочел остаться унтер-офицером. Почему? Думаю, я знаю ответ. Он принимал наркотики. Торговал ими. Ergo, место скромного добровольца медицинской службы устраивало его как нельзя более. Нельзя было придумать ничего лучшего, чтобы получить тайный и неограниченный доступ к наркотикам, особенно в охваченном войной Сайгоне.
Макклауд склонил голову мне на плечо. Доктор Ашок помог мне прислонить его к стене. Никто не обращал на нас ни малейшего внимания. Другие наркоманы ели подозрительного вида пирожные. Наркоманы обожают сахар.
— В послужном списке Келли есть несколько пробелов. Например, в шестьдесят пятом он получил какое-то особое задание. Армейская разведка отказывается сообщать нам, в чем оно заключалось. Вы только подумайте! Как будто от Компании можно что-то скрыть! Но на самом деле нас волнует вовсе не эта древняя история, какой бы забавной она ни была. На самом деле нам нужно знать только одно — и тут я вынужден просить вас о помощи… Почему он вдруг стал объектом религиозного поклонения? Почему он вкладывает деньги, поступающие от его собственного преступного синдиката, торгующего наркотиками, в фирму «Калки Энтерпрайсиз», которая платит за сотни ашрамов, раскиданных по всему миру? Использует ли он, как мы подозреваем, свое потенциально огромное влияние в качестве религиозной фигуры для ниспровержения американского образа жизни и внедрения чуждых идей, основанных на антигуманном коллективизме? — Парик отступил назад, как волна в отлив, обнажив высокий смуглый лоб. Доктор Ашок вынул из кармана маленькую серебряную коробочку.
Как можно безразличней я ответила:
— Если верить людям, близким к Калки, он действительно считает себя возродившимся Вишну. И действительно думает, что до конца света подать рукой.
Я зачарованно смотрела, как доктор Ашок достал из коробочки щепотку кокаина, шмыгнул носом и убрал коробочку назад. Словно дело происходило на звездной вечеринке где-нибудь в окрестностях Лос-Анджелеса.
— Это не аргумент, дорогая леди! — Он фыркнул. — Допустим, Келли действительно верит в то, что он Калки и что миру наступит конец, когда он сядет верхом на белого коня. Кстати, мы выяснили, что он и в самом деле купил себе белого коня. Сей питомец джайпурских конюшен прибудет в Катманду в воскресенье. Келли не умеет ездить верхом, но я догадываюсь, что он будет брать уроки. Однако позвольте спросить: если он искренне верит в легенду о Калки, зачем ему регистрировать свою фирму «Калки Энтерпрайсиз» в штате Делавэр? Зачем ему покупать «Джефферсон Армс», развалины каменного особняка в принадлежащем Ватикану комплексе Уотергейт близ Вашингтона, округ Колумбия? Зачем вкладывать большие деньги в земельные участки неподалеку от Лос-Анджелеса? Почему его последователи уже сейчас, в эту самую минуту, распространились по всем Соединенным Штатам и проповедуют его учение с пылом, превосходящим усердие учеников преподобного Сан Муна? Ответьте мне на эти вопросы, и вы сделаете прекрасную карьеру в Компании, а заодно совершите подвиг во имя Соединенных Штатов.
— Читайте «Сан». Мне пора идти. Мистер Макклауд, случаем, не умер? Кажется, он перестал дышать.
Доктор Ашок весьма профессионально пощупал Макклауду пульс.
— Жив. Просто спит. Дорогая леди, как следует подумайте о нашем предложении перейти в штат. И помните, что Компания не может достать только луну с неба. — Я несказанно удивилась, когда доктор Ашок начал совать в карман моего жакета двадцатидолларовую бумажку. — Это первый платеж. Знак доверия. Подарок на день святого Валентина, дорогая мадам Оттингер. — Было как раз четырнадцатое февраля.
